И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская

ногу. Ей очень хотелось ему помочь. И вдруг она вспомнила таинственное заклинание, призванное уменьшить боль и исцелить раны. Она научилась ему в Эльфийской Долине, с лёгкой руки Лиарина, разумеется.

Сначала она говорила, что, вряд ли освоит его, но эльф настоял, рассудив, что однажды  оно непременно пригодится.  И вот момент настал!

Однажды, в тот день, когда они встретились,  Мара сама ощутила на себе действие целительной эльфийской магии – тогда, загнанная ужасом, с душой, горящей от боли, она ощутила неземной покой и безмятежность, укрытая плащом эльфа, словно его объятья были надёжнее самых высоких и неприступных крепостных стен. Теперь она решила попробовать сделать это сама.

– Позвольте мне! – сказала Мара, простирая руки над раной.

Закрыла глаза и, призвав на помощь весь мир, Небеса, Творца, всех Элдинэ и, главное, своё сердце, которое так хотело помочь этому охотнику, прошептала про себя: «Маяна кару, далегас кару, Эрсель каринах эла!»

– Что за чудо?! – услышала она голос Марина, теперь уже бодрый и удивлённый. Девушка открыла глаза и увидела, что язвы исчезли, шрамы разгладились, стали меньше, а лицо её попутчика сияет от счастья. – Ты и впрямь волшебница! Что ты сделала? Боли нет, и я даже могу шевелить ею! – воскликнул Марин. – Вот уж диво так диво! Уж ни сами ли эльфы  научили тебя таким чудесам?

Джалина была довольна тем, что смогла помочь этому человеку.

– Я постараюсь вылечить Вас полностью, пока мы едем! – пообещала она.

– Да, не зря видно судьба занесла нас в эти края! Даже не знаю, как отблагодарить тебя смогу! – улыбнулся Марин.  – Но позволь дать совет: у тебя великий дар, но там, куда ты отправляешься, в Золотом Городе, лучше его скрывать. Там люди боятся всякого колдовства. Они знают лишь магию Каран Гелана, а она несёт только зло. Потому твои добрые дела могут истолковать неверно – ты  напугаешь их, и это будет дорого тебе стоить.

– Я учту это, господин Марин! – сказала бывшая принцесса.

До вечера повозка останавливалась ещё несколько раз. Марин и Мара вели неторопливые беседы, а иногда, если песня Сайрана была им знакома и приходилась по душе, громко и задорно подпевали вознице на два голоса.

Когда солнце склонилось к закату, Мара снова задремала.

Проснулась девушка уже ночью… Она лежала в телеге на сене, бережно укрытая тёплым шерстяным плащом. Приподнявшись, она увидела неподалеку огонь, пасущуюся в полутьме низкорослую лошадку, и Марина с Сайраном, сидящих у костра. Они негромко разговаривали. Мара Джалина закуталась в плащ поплотнее, укрывшись почти с головой, и крепко уснула, теперь уже до рассвета.

Лиадран вернулась в Город эльфов не спеша, празднуя свою победу над девчонкой с Сосновой горки. Это было чувство недостойное эльфийской княжны, но сдержать его она не могла. У Белого Дворца она наткнулась на Лиарина. Он, казалось, её даже не заметил.

– Лиарин, солнце моё! – окликнула его девушка. – Куда ты так спешишь, что даже не удостоил меня приветствием?

– Ах, прости, Лиадран! – поспешно отозвался эльф. – Я, в самом деле, тороплюсь.  Скажи, ты не видела Эрсель?

– Видела, – ответила девушка, загадочно улыбаясь. – А что?

– Видела! – обрадовался эльф. – Где она? Я её с утра по всей округе ищу!

– Зачем тебе она? – спросила Лиадран, нахмурившись.

– Сначала, скажи мне, где она! – торопил Лиарин.

– Она ушла, – веско сказала дочь Элирана.

– То есть… как это? – не поверил эльф.

– Да так! Ушла и всё!

– Но она не могла… вот так… Не попрощаться! И вообще… не могла уйти! – выражение лица Лиарина было столь растерянным, что Лиадран сжалилась и решила объяснить.

– Она ушла рано утром, когда ещё все спали. Сказала, что  не хочет слёзных расставаний. Я понимаю её. Она правильно поступила. Все мы теперь вздохнем свободно. Она была здесь чужой и чувствовала это. Она просила меня попрощаться с тобой, Эктавианом и моей семьёй и благодарила за гостеприимство. «Но, – сказала она, – я возвращаюсь к людям, ибо моё место там, где мой род». Ей было неуютно здесь. Она так мне и сказала: «Люди и Элдинэ совсем разные, у нас нет ничего общего, и быть не должно, лучше порознь. Каждому своё! Глупо полагать, что мы можем ужиться вместе». Вот так она сказала, а потом я её проводила до Южного пути.

– Так и сказала, что люди и эльфы не должны быть вместе? – переспросил Лиарин.

Он стал мрачнее тучи.

– Да, так и сказала. И я решила помочь ей – провела её через Мир Теней, эльфийскими тропами.

–Но зачем? – вскричал Лиарин. – Если бы она пошла обычным человеческим путём, я смог бы догнать её! И почему ты не позвала кого-нибудь, когда увидела, что она уходит?

– А зачем мне держать то, что нам не принадлежит?!  Она всё сделала правильно: ушла туда, где её место.

– Куда? Куда она ушла? – нетерпеливо воскликнул эльф.

– В Мангар, во Вторую столицу, – холодно бросила Лиадран.

Лиарин тотчас сорвался с места, исчезая в лесу.

– Куда ты, Лиарин? – закричала эльфийка ему вдогонку.

– Попробую её догнать, может, ещё успею! – долетел до Лиадран его звонкий голос.

***

– Просыпайся, голубушка! – услыхала Мара сквозь сон  ласковый голос Марина.  – Мы почти приехали.

Мара открыла глаза с неохотой: ей снилась Эльфийская Долина, и там, во сне, она танцевала с Лиарином. О, как она скучала по нему! И сейчас в сердце её была тоска.

Мара Джалина поднялась на ноги, держась за высокий борт телеги и пытаясь разглядеть дорогу из-за широкой спины Марина. Благодаря стараниям девушки его нога была полностью исцелена силой эльфийского заклинания, и теперь он сидел на козлах и правил телегой, подменив своего  младшего брата. Сайран спал на дне телеги, и капли моросящего дождя блестели на его светлых волосах.

Марин, излечившись от тяжкого увечья, теперь чуть ли  не на руках носил Мару Джалину и всё причитал о том, что не напрасно судьба свела их вместе.

За пять дней неторопливого пути они дважды ночевали на постоялых дворах (на их счастье, так как в эти ночи лили дожди) и ещё дважды в лесу под открытым небом. Ну вот, наконец, они достигли Галиорта…

Встав в полный рост, Мара увидела вдали Золотой город как на ладони, огромный,