Восточное наследство - Андрей Анисимов

— Уже приехали?

— Слушай дальше, — продолжал Грыжин. — Только что у подъезда обстреляли машину Смолянского. Джип как решето. Но, слава богу, банкира не зацепило. Водителя повезли в «Склиф». Смолянский с вашим делом случайно не связан?

— Да, мы хотели провести контракт через его банк, — ответил Аксенов. И сразу всплыла в памяти долговязая фигура Кусейнова. Его уход из кабинета: «Вы, господа, о своем решении скоро пожалеете».

— Ты сейчас где находишься? — спросили в трубке.

— Почти возле дома, — ответил Аксенов.

— Заглуши мотор и ждите меня. К дому не подъезжай. Понял? Остановись на набережной.

Через десять минут буду. — Грыжин положил трубку.

— Петрович, стоп! — скомандовал Аксенов. — Теперь давай назад. Так. Развернись.

Выезжай обратно на набережную. Остановись.

Выключи подфарники.

— Ваня, что происходит? — Лена крутила головой. — Почему мы не едем домой?

— Надо подождать, — ответил Аксенов.

— Вот еще новости! — возмутилась Mapфа Ильинична. — Да я пешком дойду. Туг два шага. — И генеральша открыла дверцу.

— Сидеть! — рявкнул Аксенов.

Марфа Ильинична завалилась обратно на сиденье. Сын никогда в жизни не кричал на нее.

Она хотела тут же дать отпор. Она не денщик, чтобы на нее так орали. Ее Слава и на своих денщиков в присутствии жены голоса никогда не повышал. Марфа Ильинична набрала воздух в легкие. Сейчас она покажет… Но в это время раздался вой сирены и «Ауди» и «Мерседес», мигая синими огоньками, подкатили к их машине. Из первого вышел Грыжин. Из второго — высокий широкоплечий мужчина с белобрысым бобриком на голове.

— Петя, обследуй с ребятами двор. Если чисто, вернешься за нами Заметишь кого подозрительного, стреляй на поражение. Понял?

— Так точно, — получил в ответ Грыжин и махнул в сторону дома Аксенова.

— Выполняй.

«Мерседес» тихо сполз на малую дорожку и исчез в проеме домов. Через две минуты со стороны двора послышалась автоматная очередь — и черный «Форд» с визгом вырулил на набережную. За ним через несколько секунд показался знакомый «Мерседес». Обе машины помчались на бешеной скорости в сторону Лужников.

Грыжин метнулся к своему «Ауди» и отдал по рации какие-то распоряжения. Затем вернулся и сказал Аксенову:

— Женщин отведем домой и со мной на Петровку. В твоей квартире оставим охрану.

На всякий случай. Сегодня, думаю, не сунутся, но береженого Бог…

Бледные женщины, без разговоров, под охраной двух сотрудников Грыжина и Петровича прошествовали в лифт. Аксенов пересел в «Ауди» Грыжина:

— Что будем делать?

— Сейчас поедем в Управление. Все обговорим и обдумаем. Как у тебя на фирме с охраной? — спросил генерал.

— Однорукий афганец сторожит… — ответил Аксенов — Придется тебе завести серьезную систему безопасности. Есть у меня человек для такого дела Но платить придется.

— Хорошо, что ребята улетели подальше, — сказал Аксенов, доставая из пачки «Ротманс» последнюю сигарету.

На набережной, шелестя по мокрому от мытья асфальту, плыл первый московский троллейбус. В столице начинался день.

Ерожин открыл глаза. Приглушенный свет втекал через белые шторы и растворялся в палате. Петр попробовал повернуться, но застонал от резкой боли в плече и зажмурился.

Снова открыл глаза и, не пытаясь больше менять позу, огляделся. Он лежал под капельницей. Лежал один. За стеклами белесого шкафа поблескивали бутылки и колбы. Как он сюда попал и сколько пробыл, Ерожин не знал. Мозг шевелился со скрипом. Тяжелым усилием воли включил память. Первое, что вспомнил, было удивительно красивое девичье лицо, поражавшее своей необычностью Прямые белые волосы. Таких блондинок в России Ерожин почти не встречал. Нет, ему попадались ослепительные блондинки, но после химических изощрений. Опытный сыщик легко отличал крашеных прелестниц. Эта девушка волосы не красила.

Но при таком удивительном льне, почти синие брови и темные глубокие карие глаза. С ума можно сойти. Такое лицо не забудешь. А талия?

Ерожин почти перехватил ее одной рукой. В сознании зазвучала музыка. Да, они танцевали.

Он танцевал с этой удивительной девушкой Он обнимал ее. Где и когда это было? В голове стала пульсировать боль. Боль от напряжения. Поплыл светлый туман, и Ерожин перестал ощущать себя. Сознание отключилось. Проснулся от прикосновения. Сестра влажной салфеткой вытирала ему лоб. Все так же задвинуты шторы, но за окнами темно.

«Значит, ночь…» — автоматически отметил мозг. Ерожин разглядел доброе немолодое лицо медицинской сестры. Сеточку морщин возле покрасневших век. Спокойное деловитое выражение глаз.

— Очнулся? Молодец. Теперь пойдем на поправку, — сказала сестра, и Ерожин почуял запах недорогого табака. "Наверное, курит «Яву», — решил он.

— Я в больнице?

— В реанимации ты, сынок, ничего, теперь все позади, — повторила сестра. — Спи, завтра утром тебя профессор поглядит. Скорее всего, переведут в травматологию.

— Что со мной?

— Две пули из тебя, сынок, достали. Одна рядом с сердечком пробежала. Везучий ты. Два сантиметра — и никто бы тебе не помог… Спи, сынок. — Сестра, бесшумно ступая, вышла из палаты.

«Тоже мне, мамаша, — додумал Ерожин, — небось, если и старше меня, то лет на пять». — Но ему было приятно это ласковое «сынок». — «Две пули?» — Ерожин принялся вспоминать, стало полегче, голова не уплывала в туман.

Опять возникла блондинка с черными бровями, арбатский ресторан с подвыпившей певичкой. Музыка; шум, веселье. Свадьба. Конечно, свадьба, куда его прихватил шеф. Друг шефа выдавал свою дочь. Там он и танцевал с этой удивительной девушкой. Он бы пригласил ее и еще, но шеф сказал:

— Это сестра невесты и дочь моего друга.

Ты, паршивый кобель, с ней не шути.

Ерожин послушался и весь вечер просидел в углу, за кустами летнего сада. Он видел девушку, но она его за аквариумом и растениями видеть не могла. Ерожин отметил, что ее взгляд время от времени скользит по залу.

«Ищет, куда я запропастился, — грустно констатировал Ерожин. — Не все коту масленица».

За последние три года работы в столице Петру Григорьевичу обрыдли случайные связи. Кто только не побывал в его однокомнатной квартирке в Чертаново. Сперва он никак не мог привыкнуть к названию своего района. Когда звонили друзья из родного города, он отвечал:

— Живу, как черт. И место называется по-чертовски.

Жену Наташу Ерожин брать в Москву поначалу не спешил. Роман с дочкой Грыжина Соней входил в зенит. Ерожин даже подумывал о разводе, но отец Сони, когда они вместе крепко выпили в баньке на даче замминистра, сказал: