По следам Штирлица и Мюллера - Валерий Шамбаров

Впрочем, не для всех. Саар, сохранявший особый статус после прихода к власти Гитлера, служил убежищем для немецкой оппозиции, стекавшейся сюда из других германских земель. Но все такие центры спецслужбы Гейдриха заранее взяли на заметку. И тут уж поработало гестапо. При арестах и обысках выяснилось, что запрещенная компартия воссоздала свои подпольные организации в Германии — в Сааре попались их связные, обнаружились перевалочные базы, через которые из-за границы переправлялась нелегальная литература. Эти организации профессионально отследили, выявили все ответвления. А потом под руководством Мюллера прокатились аресты в разных городах, коммунистическое подполье прекратило существование.

Ну а фюрер, едва удалось вернуть «залог» прошлой войны, на волне патриотического подъема перешагнул версальские условия. 10 марта 1935 г. было провозглашено создание военно-воздушного флота под командованием Геринга. А 16 марта Гитлер подписал закон о всеобщей воинской обязанности. Вместо 100-тысячного Рейхсвера родился Вермахт. Правда, это была пока серия «пробных шаров». При энергичном противодействии западных держав немцы могли пойти на попятную. Но диагноз, поставленный Гитлером англичанам и французам, — «близорукость и импотенция» — оказался верным, они ограничились только слабенькими протестами.

Ведь Гитлер откровенно показывал — он намеревается воевать с Россией. Зачем же ему мешать? Пускай готовится, пускай сцепится. А Запад вмешается потом. Продиктует собственные условия. На концлагеря и убийства закрывали глаза. В широкую прессу информация о них не попадала. Наоборот, фюрера поощряли и нахваливали. Газета «Дейли Мейл» в 1934 г. писала: «Выдающаяся личность нашего времени — Адольф Гитлер… стоит в ряду тех великих вождей человечества, которые редко появляются в истории». Видный американский политик С. Уоллес в книге «Время для решения» провозглашал: «Экономические круги в каждой отдельной западноевропейской стране и Новом Свете приветствуют гитлеризм».

В сентябре 1935 г. в Германии были приняты расовые Нюрнбергские законы. Но даже это не омрачило нацистских связей с Англией и США. А вложения в стремительно развивающуюся военную промышленность Германии были чрезвычайно выгодными — и предстоящая война сулила еще большие выгоды. Американские и британские банкиры выделяли нацистам огромные займы. Крупнейшие промышленники деятельно участвовали в милитаризации Третьего рейха. Концерн «Дженерал Моторс» вошел в единый картельный организм с фирмой «Оппель». Морган принялся финансировать заводы «Фокке-Вульф». Структуры компании «Стандарт ойл оф Нью-Джерси» были связаны со структурами «ИГ Фарбениндустри» и т. п.

Британский премьер-министр Чемберлен еще и схитрил. Предложил подписать «морское соглашение» — Германии разрешалось строить столько же военных кораблей, сколько будет строить Англия. Чемберлен полагал, что крупно обставил Гитлера. Привязал таким щедрым «подарком» к западной коалиции, но на самом-то деле Германия не сможет строить равное с англичанами количество крейсеров и линкоров. Однако для Гитлера ценность соглашения была совершенно в другом: в самом факте его подписания! Англия собственноручно перечеркнула ограничения Версальского договора, юридически отказалась от них. А умножать крейсера и линкоры Гитлер не собирался. Он намечал строительство подводных лодок без всяких соглашений.

Что ж, Советский Союз учитывал нарастающую угрозу. Активизировалась наша разведка, в середине 1930-х гг. она действовала на очень высоком уровне. Рихард Зорге, успевший поработать в Китае, был направлен в Японию. Он поехал через Берлин. Используя старые связи с нацистами, получил аккредитацию от влиятельной газеты «Франкфуртер цайтунг» — любимого детища Геббельса, и от ДНБ — Немецкого Информационного Бюро. Оно служило одной из «крыш» СД. В честь своего отъезда в Токио Зорге дал обед, среди гостей были Геббельс, его заместитель Функ и начальник информационного отдела партии Боле.

В самой Германии многие разведывательные структуры, так или иначе связанные с коммунистами, оказались провалены или распались. Вместо них создавались новые. Легальную (то есть действовавшую под дипломатическим прикрытием) резидентуру в Берлине возглавлял один из асов советского шпионажа Б. Гордон, нелегальную — В. Зарубин, действовавший под видом чешского инженера Кочека. Специальную поездку по Германии совершила разведчица Мария Полякова (она же «Гизела», «Милдред», «Вера», «Мэг»). Их усилиями в 1935–1936 гг. русской разведке удалось завербовать ряд агентов, занимавших в Третьем рейхе довольно важные посты: обер-лейтенанта генерального штаба Шульце-Бойзена, советника министерства экономики Харнака, первого секретаря министерства иностранных дел фон Шелиа, полковника инженерной службы Беккера…

Большинство агентов этой группы происходили из аристократических семей, к коммунистической партии никакого отношения не имели. Но в душе они оказались искренними и убежденными коммунистами. Сотрудничать согласились не за плату, а идейно. А по своему служебному положению они имели доступ к информации первостепенного значения. Так, Харнак ведал в министерстве вопросами планирования и распределения сырья, Беккер занимался разработками новейших боевых самолетов, Шелиа собирал в своей квартире вечеринки дипломатического корпуса.

Еще одним особо ценным агентом стала Ольга Чехова. И вот у нее-то просматриваются некоторые черты, близкие образу Штирлица. Но только некоторые — она была русской и смогла внедриться в самую верхушку нацистского руководства. Ольга Константиновна Книппер в юности жила у тети, Ольги Леонидовны, знаменитой актрисы и супруги писателя А. П. Чехова. Та устроила ее в школу-студию МХАТ, Ольга выскочила замуж на тетиного племянника Михаила Чехова. Но с ним быстро расстались, а в 1920 г. Ольга покинула голодную и неуютную Россию, уехала в Германию. Она мечтала стать кинозвездой. В качестве козыря выставлял родство с прославленной тетей, с великим писателем, приврала, что и сама блистала во МХАТе. Подействовало. Режиссер Фридрих Мурнау дал ей главную роль в фильме «Замок Фогелед» — и Ольга имела успех. Стала киноактрисой.

Завербовал ее родной брат, Лев Книппер. Он служил в Белой армии Врагнеля, в миграции стал агентом ОГПУ. Вернулся в Россию, стал композитором (автор многих известных произведений, в том числе песни «Полюшко-поле»). Для совершенствования музакального образования его направили в Берлин — поручив и разведывательные задания. Ольга тоже начала работать на советскую разведку. А популярность ее росла, она стала звездой немецкого кино, получила германское гражданство. Еще до победы Гитлера она умело демонстрировала симпатии к нацистам. Сам фюрер и его приближенные состояли в числе покронников ее таланта.

Когда они познакомились лично, в точности неизвестно. Но лидеры НСДАП высоко оценили, что самая популярная германская киноактриса — их сторонница. В Третьем рейхе министр пропаганды Геббельс взял ее под особое покровительство. Магда Геббельс, Ева Браун и жена Геринга актриса Эммми Зонеман стали ее близкими подругами. Ольга вошла в самое близкое окружение фюрера, бывала на вечеринках, банкетах нацистского руководства. От очаровательной дамы не считали нужным таиться, при ней обменивались мнениями по тем или иным вопросам. В Советском Союзе тоже оценили уникальное положение, которого она достигла. Ее работа в Германии была засекречена сверхстрого. С другими агентурными сетями Чехова никаких связей не имела, а в центральном аппарате ИНО НКВД о ней знали единицы сотрудников.