Бог калибра 58 - Макс Острогин

Пес споткнулся, упал. Остальные ускорились, понеслись ко мне галопом, несколько секунд — и я был окончательно окружен, собаки разошлись полукольцом и отрезали отступление.

И тут же несколько замедлились, разом прижали голову и стали приближаться. Чудище пятнадцатиголовое.

Успею еще разок перезарядиться, успею еще одного пса уложить, вопроса не решает. Ловушка идеальна.

Секунду я думал — не отвлечь ли псов Папой. Неплохой шанс, можно запустить Папу в клетке, собаки все-таки собаки, не исключено, что они забудут про меня и набросятся на Папу. Но Папа мне дорог, с ним мы выживали уже несколько лет вместе, и бросать его псам мне не хотелось, выкинул из головы эти мысли.

Несколько секунд потратил на обдумывание прыжка. Если бы внизу была земля или хотя бы асфальт, я бы, наверное, рискнул. Но внизу лежали ржавые машины. Много. А я совсем не был дятлом-самоубийцей, я жить хотел, дел много.

Поэтому я скинул рюкзак, вытряхнул бутылку с порохом, факел. Факел у меня всегда приготовленный, на всякий случай. Вставил факел в ствол карабина. Конечно, это совсем не то, оскорбление оружия, но иного выхода не было. Порох. Пороха жаль. Выхватил нож, вспорол бутылку вдоль по брюху.

Надо спешить, собаки собирались атаковать, заволновались, шерсть на загривках зашевелилась. Я выгребал из бутылки порох горстями и швырял вокруг, стараясь накидать побольше по левую руку, побольше.

Собаки приблизились на расстояние прыжка. Чирканул огнивом, подпалил факел. Псы зарычали. Я прыгнул вперед, выставив факел перед собой. Несколько собак шарахнулись, и я тут же сунул огонь в россыпь пороха.

Порох полыхнул. Гомер варил хороший порох, злой, дымный. Меня окружило огненное кольцо, слева полыхнуло сильнее. Ожгло. Некоторым опалило морды, некоторым лапы, шарахнулись в стороны, а те, что были слева, завизжали — вполне по-собачьи завизжали — и отскочили от края крыши. Два пса задымились, принялись кататься по железу, рычать злобно.

Мой шанс. Вдоль края крыши освободился проход, неширокий, но достаточный. И я рванул. Оставив рюкзак, бросив карабин, налегке, для скорости. Псы замешкались. Огонь, пороховая вонь, не ожидали такого. И я успел. Я сбил их привычный план, они не знали, как действовать дальше, и из хитрых голодных тварей сразу превратились в свору, которая рванула за мной с яростным лаем.

Преимущество в несколько секунд осталось за мной, я несся к продавлине, несся к воде, псы догоняли.

Но не догнали.

Влетел в воду с брызгами, быстро добрался до глубины, выхватил топор. Мой расчет себя оправдал — псы были совсем недлинноноги, атаковать меня на глубине они уже не могли, вода уравняла скорость и степень реакции, я даже получил преимущество — я стоял твердо на ногах, а им приходилось работать лапами. Тем не менее несколько тварей не смогли укротить ярость погони, с рыком бросились в воду и, щелкая зубами, поплыли ко мне.

Я ждал. Подняв топор повыше.

Троих убил сразу, раз-два-три, две успели одуматься и развернуться, но я их догнал. Всего пять. Остальные остались на суше. Лаять перестали, смотрели.

Пересчитал. Восемь штук.

— Ну что? — спросил я. — Кто-нибудь еще хочет перекусить?

Псы глядели исподлобья.

Одинаковые. Совсем.

Так мы стояли довольно долго, час, наверное, во всяком случае, солнце по небу переместилось изрядно. Псы думали, что дальше делать, я ждал. Пытался их поддразнивать, чтобы вызвать на бросок, но они быстро учились. Гибель товарищей произвела впечатление.

Не знаю, сколько бы так продолжалось, но у меня стали мерзнуть ноги. Стоять в воде мне совсем наскучило, и я двинул на собак. Размахивая топором и ругаясь, придумывая проклятья на их головы, на головы их потомства и на головы всего собачьего рода. Я старался ругаться как можно более хозяйским голосом, потому что в собаках, пусть даже в диких, есть память о тех днях, когда они жили с человеком. Собаке хочется подчиниться, в этом собачья природа.

Я явил силу хозяина, теперь мне надо было явить волю хозяина. Наступал, орал, ругал их последними словами, грозил и строго хмурил брови, и это дало результат — сначала одна поджала хвост, затем вторая, затем они все поджали хвосты и стали отступать, окрысившись, повизгивая и юля мордами.

— Вон пшли! — рявкнул я.

Собаки развернулись, побежали и быстро убрались в крышу через щель.

Я остался один на крыше. Почувствовал усталость. Что-то навалилось на меня, слишком густо, не привык жить в такой скорости. Слишком много стрельбы, слишком много пороха потрачено, город быстро перемалывает людей, снаряжение и припасы, вот уже и пороха нет одной бутылки. Нет, пора обратно. В леса, в глуши, в этом году грибы будут, и зайцев много, и, наверное, уток понавылупляется, еды полно, сытая зима. А тут самого чуть не слопали. Неоднократно уже.

Пора убираться. Я зарядил карабин, надел рюкзак, присобачил Папу сверху и направился к лестнице. Вниз.

Подумал еще — а не заглянуть ли внутрь этого приземистого железного здания, посмотреть — как там да что, вдруг полезное что-то, но передумал. Внутри вполне могло располагаться гнездо, а лезть в собачью берлогу…

Одним словом, я решил гулять подальше, выбрал для ориентира дом повыше и побрел в его сторону, стараясь держаться от стен на расстоянии.

Стены — вражеская территория, если есть возможность выбирать — шагать через поле или красться вдоль стены — выбирай через поле. Так ты, конечно, на виду будешь, но зато никто на загривок не прыгнет. А погань, она тебя что на поле, что у стены — услышит, падка она на людской дух. Если, конечно, скунсом не измазаться. Но целый день скунсом вонять тоже тяжело, зрение от вони начинает портиться.

Так что лучше без маскировки запахом. И через поле.

Кажется, я немного отклонился к востоку, запутался, Гомер предупреждал, что тут, за Кольцом, все время путаются, так специально улицы проложены — путано, чтобы враги терялись.

Я заблудился вполне. А может, мутант где засел, мутит себе, радуется. Вообще, конечно, мутанты твари безобидные, они, кажется, листьями питаются. Только вот голову сбивают очень сильно.

Руины начали сгущаться, наверное, раньше тут было очень много домов, потом их все разрушили, и остался плохопроходимый каменный лес, проросший лесом настоящим. Наверняка там полно опасностей, но делать крюк хотелось еще меньше. Поэтому я двинул напрямик.

Не спеша, стараясь не свернуть ноги в крошеве из красных кирпичей и толстых корней. В некоторых местах было забавно — деревья сплетались над головой в зеленую крышу, сквозь которую солнце почти не пробивалось. Еще деревья росли вбок, другие причудливо перекручивались и вязались в узлы, некоторые росли плашмя, пробивая оставшиеся кирпичные стены. Видимо, поганская сила над этим местом хорошо поработала. Живности опять же никакой не встречалось, то ли погань всю пережрала, то ли сроду она тут не водилась. Змеи только. Небольшие, черные, грелись на камнях совершенно нагло, при моем появлении даже не прятались. Никто, видимо, тут за ними не охотился.