Не время для любви - Кларисса Рис

— Ты конченая мазохистка, Авгельд, — выплюнул Стиверс и склонился еще ближе к моему лицу. — Но мне в тебе это всегда нравилось. Идиотизм вперемешку с гениальностью и чертово желание спасти весь гребаный мир, даже во вред самой себе.

Ответом ему послужил мой молчаливый протест. Отпихнув его руку, я сползла со стола и уже сама посмотрела на него снизу вверх. Это завораживало. В девятнадцать мне бы и в голову не пришло, что я сама захочу отсосать ему. Но сейчас между нами была пропасть из прожитых лет, которая таяла, словно дымка на песке, и, казалось бы, ничто не вернется обратно. Вот только, стоило мне пройтись дрожащими от желания пальцами по обтянутому тканью брюк бугорку, как все растаяло подобно дымке. Я пыталась приладить ладонь так, чтобы полностью обхватить выпуклость, но чужие руки в волосах не давали покоя, отвлекали и заставляли жмуриться.

На пару секунд меня оторвали от столь увлекательного занятия лишь для того, чтобы обратно подсадить на столешницу и зафиксировать ремнем брюк руки. Как он провернул все это, я не поняла, но возражать не стала. Мне было интересно, куда заведет нас будоражащая кровь и пробуждающая желание ситуация. Даже с самым темпераментным партнером я никогда не ощущала того, что дарил мне Инетер. Одно его присутствие заставляло кровь быстрее бежать по венам, а сердце биться с утроенной скоростью. И это дурманило похлеще вина.

Стиверс практически сразу обхватил ладонями грудь, сжал пару раз, лаская кожу сквозь тонкую кружевную ткань. Чужая рука медленно ползла ниже, подбираясь к кромке юбки, которая была собрана гармошкой на талии. Она дразнила и помыкала мною, сводила с ума и распаляла воображение, вырывая из горла жалобные стоны. Я открыла рот, высунула язык и получила ответ. Тот самый, который так хотела, мягкий поцелуй, ярко контрастирующий с жесткими пальцами, впивающимися в кожу.

Церемониться с со мной никто не собирался, да и я не ждала нежности. Мы оба были голодны, оба еще с самого первого раза знали, что хочется сильнее, жестче, до звездочек перед глазами. Он был грубым, властным, таким, словно весь чертов мир уже лежал у его ног. И это заводило меня не меньше, чем долгие и нудные ласки. Иногда, чтобы намокнуть, не нужно даже прикасаться к себе, и именно с ним я понимала, что да… Я была согласна на все, даже на то, на что никогда бы в жизни прежде не пошла бы. Стиверс был Стиверсом, и этим все объяснялось!

Инетер прикрыл глаза, оттянул мои волосы еще сильнее, толкаясь в податливый рот языком. И это было так хорошо, что я не смогла терпеть. Вывернув запястья, связанные его ремнем, потянулась ближе к ширинке, проводя по ней и лаская выпирающее достоинство мужчины. Он тихо простонал мне в рот и прикусил нижнюю губу, оттягивая ее сильнее. Руки переместились мне под юбку, нашли край трусиков и потянули их ниже, но раздвинутые ноги, между которыми он расположился, не давали завершить начатое, мешая стянуть белье.

Он медленно водил пальцами по истекающей и жаждущей ласки плоти. Никуда не торопился и заставлял меня мелко дрожать в предвкушении. Это была игра на грани фола. Каждый из нас знал, что не причинит вред другому. Каждый понимал, что все дойдет лишь до той границы, до которой позволено адекватностью и желанием. Я едва ли не скулила и извивалась на крышке рабочего стола, мечтая о том, чтобы он побыстрее перешел от ненужных сейчас ласк к делу. Но Инетер был садистом, а я тем сортом мазохистов, которые могли гонять кого угодно, но не того, кому отдали власть над своим телом, душой и разумом.

Нам это нравилось. Впервые за долгие годы реализуя фантазии и претворяя их в реальность, мы не торопились, растягивали удовольствие и желали еще большего. Я судорожно сглотнула собравшуюся во рту слюну и попыталась удержать ускользающий язык мужчины. Но он лишь напоследок обвел мои губы и отстранился, смотря так, словно пытался впитать мой образ, запомнить и никогда не отпускать от себя наваждение. Рука Инетера все еще была в моих волосах, сжимала их, тянула, заставляя смотреть на него, и дарила ощущения покорности и принуждения.

— Ну и кто тут плохая девочка? — игривом шепотом спросил он, не давая мне и секунды на то, чтобы прийти в себя. — Когда окажемся в твоей комнате, я обязательно свяжу тебя, как в прошлый раз, заставлю извиваться под чарами наслаждения на постели, до тех пор, пока ты не попрощаешься со своими умненькими мозгами, а под тобой не окажется целая лужа. Ты будешь скулить и умолять меня. А я сделаю так, что ты просто забудешь всех, кроме меня.

Если бы не чужая рука, удерживающая за талию, я бы упала со стола от того, насколько сладко и пошло это прозвучало. Почему-то мне почудилось, как бы все происходило вживую. Как веревки впивались бы в кожу и оставляли на ней алые следы, как возбуждение туманило бы разум и заставляло метаться по смятым простыням, не осознавая, что я сама себе делала еще больнее. Было так ярко и так сладко, что я едва не задохнулась, но неожиданнона долю секунды мозг прозрел, перед тем как рухнуть в бездну. Короткого мига хватило на то, чтобы у меня внутри все похолодело и оборвалось.

— Инетер, какие следы пыток были обнаружены на теле Канвижера? — я смотрела на шокированного таким вопросом блондина и понимала, что совершенно нечаянно ответила на волнующий нас всех вопрос.

— А при других обстоятельствах ты не могла его задать? — он смотрел на меня, как на полную дуру.

— А при других я бы о таком и не подумала, — тряхнула я головой, — сними ремень и посмотри на мои запястья.

— Черт! — выругался Стиверс, рассматривая полоски на моей коже. — Мы не рассматривали этот вариант.

— Его не пытали, — кивнула я головой, — у него был жесткий половой акт перед тем, как яд попал в организм и он умер. А значит, убийца еще ближе к нему, чем мы думали изначально.

— А если Камелд спала со своим начальником, — прохрипел блондин, — то любые попытки доказать нахождение ее биологических следов в кабинете будут сведены к тому, что ректор любил игры в связывание и легкое подчинение. Возможно, даже намеки на БДСМ-сессии, где Камелд была собой.

— Не только, — покачала я головой, — также она может заявить, что ей была невыгодна смерть богатого любовника и влиятельного покровителя. Канвижер, как ректор военной академии, мог легко продвинуть ее в министерство. Эта сука все просчитала. У нас фактически нет улик. Все рушится при версии о том, что она не хотела, чтобы кто-то знал о ее связи с мужчиной на сорок шесть лет старше себя.

— Инетер, это уже не шутки. Ты понимаешь, что они сделали? — меня едва не трясло от шока и переживаний. — Рассчитали практически все. Использовали каждого, кто замешан в деле, в своих интересах. И единственная, у кого нет совершенно никакого мотива, но есть все средства – Инистра Камелд! Понимаешь?!

— Они легко и просто нагнули две разведки мира и загнали нас в полную задницу, — он с тяжелым вздохом откинул со лба челку. — И знаешь, что самое смешное? Мы не можем устроить дознание, при таких доводах ни один суд не выпишет нам ордер на допрос. Даже если бы у нас был подкупленный судья, оснований мало.

— Не получится навязать ей правила игры, — тряхнула я головой, — просто потому, что она подружка министра. Чертова бабская коллегия меня уже задрала. Клянусь, если еще хоть из одной дырки будут торчать их уши, я напишу такую докладную, что на них выйдут спецслужбы каждой страны!