Гнездо Седого Ворона - Владимир Свержин

— Командир, не учи ученого. Лучше глянь, что там в инструкции насчет подружки!

* * *

До поселян оставалось всего несколько шагов, медлить дальше не было смысла. Старый Бирюк выпрямился, отбрасывая все охотничьи уловки. Преследователь не замедлил по достоинству оценить этот шаг. Он появился рядом с толпой, шедшей на выручку, вырос, будто из-под земли, вырвал из рук оторопевшего мужика двустволку — единственную огнестрельную единицу на всю компанию. Переломил ее, выдернул картечные патроны, зашвырнул их подальше и, криво усмехаясь, сунул ружье обратно в руки «ловцу». Пока тот, остолбенев от шока, нащупывал в патронташе другие заряды, покуда вставлял их дрожащими руками, чужака и след простыл.

А вся остальная толпа и вовсе отпрянула назад и теперь, озираясь, пятилась к воротам селения, не в силах взять в толк, что это было.

В отличие от них Бирюк без труда понял смысл маневра противника. Завяжись тот сражаться с толпой таких неумех, результат был более чем предсказуем. Иной бы вполне успокоился, обратив их в бегство, но только не этот. Этот непременно должен уничтожить всех. Задача не из сложных, но для ее выполнения нужно время, немного, однако вполне достаточно, чтобы Старый Бирюк оказался рядом и нанес удар. Ну а теперь перепуганные селяне — не помеха.

Теперь противники сходились, не торопясь, осторожно, прекрасно зная, чего можно ожидать друг от друга.

Наставник Боя понимал, что незваный гость жаждет прямого столкновения. В искусстве подавления ему нет равных. Всякий, кто осмелится встать на его пути, почти заведомо обречен на гибель. И потому враг старательно вытягивает Бирюка на позицию прямой атаки. Ведет без спешки, как опытный рыбак упирающуюся большую рыбу.

Учитель Лешаги загривком ощущал холодную готовность убивать, исходящую от соперника. Для обычных людей одной этой ауры смерти бывало вполне достаточно, чтобы не покушаться на столь непростую и более чем сомнительную добычу. Бирюк тоже не хотел предстоящего боя, мучительно искал возможности его избежать.

— Что с тобой случилось? — шептал он, изо всех сил пытаясь достучаться до сознания приближающегося врага. — Ведь что-то же случилось?!

Попытка войти в контакт оказалась тщетной. Опытный боец отчетливо ловил напористое желание противника атаковать, смять, разорвать в клочья, но больше ничего. Так, будто перед ним стоял не человек, а взбесившийся зверь.

— Ну конечно! — Бирюк перекатом ушел в ближайший кустарник. — Конечно, что бы мне сразу-то не понять?! Все же просто: зверь, один лишь зверь. А где же человек? Спит, или мертв? Кому же под силу оказалось такое?!

Враг, точно ожидавший условного сигнала, ринулся в атаку. На размышления не оставалось времени. Но бой ради утоления кровавой жажды — истинно звериный удел. Тому, кто ни о чем не помышляет, полное раздолье. Убей, и тебе станет хорошо — вот и вся премудрость!

«Если человек мертв, — Старый Бирюк шустрее белки взлетел на дерево, — иного выхода нет. Тут не спрятаться, не убежать. А если спит…»

Преследователь был уже совсем рядом. Автомат его висел за спиной — верный признак свирепого желания прямой схватки, глаза в глаза.

Бирюк прыгнул, надеясь всей массой рухнуть на плечи противника и сбить его с ног. С тем же успехом он мог пытаться удержать солнечный зайчик. Лишь мелькнувшая тень и блеск ножа у самых глаз были ему ответом. Он с трудом удержался, чтобы заученно, как всегда, в подобных случаях, не полоснуть «зверя» в районе запястья.

«Спит или мертв? Спит или мертв?» — пульсировало в голове. Наставник Боя кубарем перекатился за дерево, выгадывая доли секунды для оценки происходящего. Но преследователь не отставал: прижать к земле, не дать подняться. Старый Бирюк обозначил движение в одну сторону, рванул в другую и тут же, разворачиваясь, ушел под атакующую руку, стараясь очутиться за спиной того, с кем так давно не виделся. Скользнул, и тут же оказался с ним нос к носу, едва успел отвести холодную сталь от выемки над ключицей. То, что происходило, давало крошечный шанс. Зверь наверняка бы повелся на двойную уловку, разгадать ее мог только человек, причем не просто человек, а прекрасно знавший его трюки.

«Если так, то человек, хоть и не бодрствует, но продолжает воспринимать и обрабатывать внешние сигналы».

Бирюк отпрянул, упираясь спиной в толстенный ствол, скользнул за него в надежде, что соперник, раздосадованный ловкостью жертвы, с силой вонзит в дерево нож — тщетно. Но главное учитель Лешаги понял. Или ему казалось, что понял. На мгновение выпав из поля зрения преследователя, он припустил со всех ног, зайцем петляя между кустами. Спокойное, ровное дыхание того, кто мчался за его спиной, не давало шанса на передышку. Старый Бирюк лучше всякого знал, что таким ходом старый друг может бежать несколько часов кряду, с грузом, от которого у обычного селянина подкосились бы колени. Седой Ворон не зря гонял их в свое время.

«Ну, давай же, давай!» — колотилось в голове.

Зверь реагирует очень быстро, но лишь на то, что видит и ощущает. Все остальное для него — пустота. Наставник Боя мчал в самую чащу леса, перескакивая поваленные стволы деревьев, вброд пересекая глубокие промоины, заполненные зеленоватой жижей.

«Ну, давай же, еще совсем чуть-чуть!»

Здесь, в сердце непроходимой пущи, которую боязливые селяне почитали местом злым и опасным, находился его схрон. Он никогда, где бы ни селился, не забывал обустроить запасное убежище. И, конечно, обезопасить подходы.

«Вот сейчас!»

* * *

Стража у ворот провожала отряд Лешаги молча. Впрочем, это никого не удивляло. Всякий раз, когда кого-нибудь за какую бы то ни было провинность изгоняли из Трактира, дежурный караул на КПП в гнетущей тишине открывал ворота и немедленно захлопывал их за спиной изгнанника. В зависимости от приговора, тот отныне был либо объектом прибыльной охоты, либо неприкасаемым, с которым даже беседовать позволялось только в силу особой необходимости, и то, после этого разрешалось входить в Трактир, лишь предварительно омывшись.

Сегодня неприкасаемым стал не кто иной, как Лешага. Этот нелепый поворот не укладывался в сознании стражников, а потому в их молчании угадывалось не осуждение, как бывало обычно, а недоумение и, возможно, сочувствие. Даже команда: «Закрыть ворота» — прозвучала лишь тогда, когда отряд изгнанников почти скрылся за горизонтом. Ожидал ли втайне командир привратной стражи гонца от Трактирщика с небывалым доселе приказом о помиловании? Гонец не прибыл.

Отряд двигался неспешно. Лошади были лишь у шестерых, не считая запряженных в повозки с водой и провиантом. Остальные двигались пешим ходом, не торопясь, переговариваясь, вслух размышляя о будущем.

Сидевший на облучке одной из повозок Тиль, желая поднять настроение идущим, распевал новую, сочиненную по случаю балладу об изгнании Светлого Рыцаря Лешаги:

Пускай ты не знаешь покоя,

Кругом наседают враги,

Покой — западня для героя,