Начнём сначала - Диана Гамильтон

– Подай мне моё пальто, пожалуйста. Мне кажется, ты его куда-то забросил.

Ей хотелось выбраться отсюда как можно скорее. Она предполагала, что он отвезёт её домой, где она оставила свою машину, и ей придётся ещё немного потерпеть его ненавистное присутствие. Уголки её недовольно сжатого рта опустились, когда он поднял с пола её кожаное пальто и, кидая его ей, произнёс:

– Найди его ты. У меня есть более важные дела. И ты лучше знаешь, у какой из своих сегодняшних подружек он скорее всего обосновался.

Сердито вскинув голову в ответ на его приказной тон, она все же спохватилась и проглотила свой отказ выполнить его поручение, вспомнив, что он ей говорил раньше. Её сознание тогда было отключено. Он – как бы это сказать – отвлекал её. И сейчас она выступила с обвинением:

– Ты что-то говорил о том, что Доминик тянет из фирмы деньги. Что конкретно ты имел в виду? Думаешь, я верю хоть единому твоему слову?

– Нет? – и он чуть приподнял брови с насмешливо-холодным видом. – Стоит только заглянуть в бухгалтерские документы, и я тебе докажу это. У меня достаточно оснований, чтобы от имени банка привлечь его к суду. – Он пересёк комнату, поднял трубку телефона и нетерпеливо стал набирать номер.

Шокированная его холодной откровенностью, Селина замолчала, уставившись глазами в его широкую спину, в то время как он требовал по телефону:

– Мне нужна машина через десять минут. – Отрывисто сообщив адрес, он с холодным видом повернулся к ней, и холодный страх охватил её, когда он сообщил ей почти с полным безразличием:

– У меня нет времени, чтобы отвезти тебя самому, но я говорил совершенно серьёзно, когда требовал найти Доминика. Когда тебе это удастся, предупреди его, что ему стоит хорошенько подумать, если он подумывает удрать из страны, прихватив кругленькую сумму денег, принадлежащих банку. Я его найду, где бы он ни оказался. И чем больше неприятностей доставит он мне, тем хуже для него.

– Это действительно так? – прошептала потрясённая и побледневшая Селина, вглядываясь в его прищуренные глаза и пытаясь найти там ответ. Он медленно кивнул головой, и что-то похожее на сочувствие смягчило его голос, когда он стал объяснять:

– Поверь мне, дорогая. Он ворует уже много лет, но с тех пор, как Мартин отдалился от дел из-за болезни, у него появилась жадность.

Он прошёл к окну, выглянул на улицу, затем бросил нетерпеливый взгляд на часы, и Седина подумала, что ему не терпится отделаться от неё. Но раздумывать над тем, почему это должно обижать её, она сочла глупым и ненужным, поэтому строго спросила:

– Откуда тебе все это известно?

– Из документов, откуда же ещё? – он презрительно развёл руками, а потом с видом, будто разговаривает с идиотом, объяснил:

– Когда Мартин обратился ко мне за деньгами в первый раз, наши специалисты проштудировали все документы. Там были небольшие несоответствия – пятьдесят тут, сотня там, – это могло быть отнесено на счёт небрежностей в бухгалтерии. А уж, поверь мне, Доминик, конечно, небрежен. – Он ещё раз оскорбительно взглянул на часы. – Но с учётом ссуды, полученной от банка, доходы «Кингз Рэнсом» были ниже предполагаемых. И, будучи лицом заинтересованным, как ты можешь сказать, я сам просмотрел документы. Пропавшие за последние полгода суммы составляли тысячи. Как я уже сказал, он стал жадным, но недостаточно умным, чтобы скрыть то, что он делал. До сих пор я не выносил сор из избы. И ты знаешь, что должна сделать, чтобы это не стало известно всем Выйти за него замуж! Он действительно именно это имеет в виду. Седина вся похолодела, глаза её закрылись, а когда она открыла их снова, то увидела дьявольские зеленые костры – они горели в его глазах, когда он указательным пальцем приподнял её подбородок, пытаясь повнимательнее рассмотреть её лицо.

– Я тебе обещаю, нам будет хорошо. – Он снова воспользовался сокрушающей силой своего голоса, от волнующего тембра которого у неё так ослабели ноги, что она едва не повисла на нем. Огромным усилием воли ей все же удалось удержаться, а он продолжал:

– Нам вместе будет хорошо, обещаю. Я не буду тебя торопить; я не до такой степени жестокосердный. Я не против того, чтобы свадьба была весной, где-нибудь в конце марта, например. У тебя будет время привыкнуть к этой мысли. Я расскажу об этом Мартину, когда буду у него сегодня. – Он отошёл, и последнее, что она запомнила, была её сумка, которую он совал в её потерявшие чувствительность руки. – Такси ждёт. Пока.

Что же мне теперь делать? – Эта мысль носилась в мозгу Седины на всем обратном пути домой. Громко захлопнув за собой дверь, она прошагала по пустым комнатам. Где же, черт возьми, был Доминик? Пустые комнаты ответили ей молчанием, и она устало опёрлась о стену.

Неподвижно стоя так в тишине кухни, она осознала, что Адам говорил правду.

Её брат всегда был нечист на руку. В детстве он брал чужие вещи, если знал, что никто этого не заметит. Он, должно быть, не справился с соблазном, когда получил в своё распоряжение деньги компании. Он хорошо зарабатывал, большую часть его бытовых расходов оплачивали родители, но, видимо, он хотел ещё больше. Потом ещё. Его увлечение молодыми красивыми женщинами было всем хорошо известно. То, что его замечали в обществе какой-нибудь экстравагантной девицы, возвышало его в собственных глазах. Казалось, его совсем не заботит то, что вместо сердец у этих существ были кассовые аппараты.

Совершенно неожиданно она возненавидела Доминика с такой силой, которую даже не подозревала у себя. Это из-за его жадности и тщеславия она находится в такой зависимости от цепких рук Адама Тюдора. И у неё практически нет возможности вырваться. Или замуж, или под суд, а уж он сделает так, чтобы Доминик сполна ответил за свою алчность.

Если бы не плохое здоровье Мартина, то, пожалуй, Селина бы согласилась, чтобы закон восторжествовал Так ему и надо, пусть знает, что нельзя безнаказанно воровать и обманывать – истина, которую его любимая мамочка не сумела вбить в его драгоценную, самодовольную голову!

Однако её любовь к Мартину не позволит ей сделать ничего подобного. Он, пожалуй, не переживёт удара, если его сын и наследник окажется за решёткой. Но было и ещё кое-что похуже: выйти замуж за Адама или согласиться с тем, что он не только посадит своего единственного братца в тюрьму, но и сделает все, чтобы банк лишил их права выкупа и забрал почти все, ради чего Мартин трудился не покладая рук в течение многих лет.

Она заскрежетала зубами. Во-первых, она не могла предположить, почему её обычно проницательный дядя обратился за деньгами к своему отвратительному сыну: ведь есть же другие коммерческие банки, Боже мой! И насколько ей теперь известно, все эти годы они тесно общались, но он не почувствовал ту обиду, что заставила его незаконного сына зайти так далеко в желании отомстить?

Вдруг ей пришла в голову совсем ужасная мысль. Этот монстр сказал ей, что навестит Мартина ещё раз сегодня вечером, чтобы сообщить ему о предстоящей свадьбе!

И она представила, как он будет злорадствовать, сообщая ему о том, что его любимая приёмная дочь используется в грязной игре мести и принуждения. Сознание же того, что Мартин не в состоянии что-либо сделать, чтобы уберечь счастье приёмной дочери, вырвать её из когтей своего ненавистного сына, крайне огорчит его. Ведь для того, чтобы освободить её, он будет вынужден принести в жертву Доминика и все, ради чего он всю жизнь работал. Он окажется в ужасно безвыходной ситуации.