Охота - Эндрю Фукуда

— Вы можете видеть атавизм, относящийся к тому времени, когда огонь был еще не известен. Для геперов, лишенных возможности разводить огонь, волосяной покров был единственным механизмом, позволяющим защититься от зимних холодов. Ряд ученых предполагает, что волосы на теле являются древним образованием, свидетельствующим о временах еще до каменного века, когда первобытные геперы обрели возможность изготавливать примитивное охотничье оружие и использовать для одежды шкуры животных. Я написал на эту тему книгу — первую, в которой высказывалось теперь получившее массовую поддержку мнение. Следующий слайд.

На следующем слайде изображен гепер, поедающий плод с красной кожурой и желтой массой внутри. Я вижу, как сидящие впереди с отвращением отшатываются.

— Да, разумеется. Необъяснимая черта, даже если не говорить о ее омерзительности. Она свидетельствует об отсутствии у них охотничьих навыков, об их неспособности убить что-то более массивное, чем насекомое. Таким образом, они вынуждены охотиться на то, что не может убежать: плоды земли, овощи и фрукты. Эта черта стала со временем настолько выраженной, что теперь их тела нуждаются в овощах и фруктах. Лишите их этой пищи, и их тела перестанут нормально функционировать. На теле появятся красноватые пятна, болячки высыплют на губах, а затем на деснах, приведя в итоге к потере зубов. Они лишатся подвижности, впадут в подавленное состояние.

Фотография группы геперов внутри Купола. Они сидят вокруг костра, закрыв глаза, склонив головы набок и раскрыв рты.

— Наибольшее недоумение вызывала у ученых способность геперов издавать трели и их постоянство в этом занятии. Исследования, проведенные Институтом, показали, что геперы способны повторять эти трели — которые они называют «пением» — с поразительной точностью. На самом деле «песня» может быть повторена спустя несколько минут, дней, месяцев, даже лет после того, как была «спета» впервые, причем с практически идентичными звуковыми характеристиками. Существует множество теорий, но почти все они являются неудовлетворительными. За исключением одной, которую представил я на прошлой ежегодной конференции, посвященной изучению геперов. Вкратце, геперы развили у себя способность к «пению» под влиянием ошибочной веры в то, что оно помогает росту фруктов и овощей. Поэтому обычно их пение можно услышать, когда они обрабатывают землю или собирают плоды с деревьев. Некоторые ученые утверждают, что геперы могут верить также и в то, что «пение» помогает поддерживать огонь и лучше очищать тело. Об этом свидетельствует их склонность издавать трели, когда они собираются вокруг костра или купаются в пруду.

Я сижу, пытаясь скрыть веселье. Во всем, что Директор рассказывает о геперах, есть доля правды, и говорит он с полной уверенностью, но я подозреваю, что это просто домыслы. Наверное, когда изучаешь геперов, легко не заметить грань и от честного научного исследования скатиться к беспочвенному теоретизированию. В конце концов, если бы роли поменялись и вымерла другая сторона, теории о них были бы полны таких же преувеличений и искажений: вместо того чтобы спать в зажимах для сна, они спали бы в гробах; дети ночи, они стали бы невидимыми и не отражались бы в зеркале; бледные и истощенные, они считались бы слабыми и кроткими существами, способными жить среди геперов, каким-то образом удерживаясь от того, чтобы разрывать встречных в клочья и пить их кровь; они все были бы невероятно хороши собой и обладали бы идеальными волосами. Вероятно, нашлось бы место и полному вымыслу, например, способности с невероятной скоростью плавать под водой и нелепым россказням о романах между ними и геперами.

Через два ряда от меня голова Физкультурника неожиданно резко дергается назад. Ниточка слюны слетает с его клыков и приземляется на лицо. Он встряхивает головой и бормочет:

— Извиняюсь.

Директор пристально смотрит на него и продолжает:

— Есть еще одно противоестественное свойство — довольно уродливая тенденция выделять крошечные капли соленой воды, когда им жарко или они испытывают стресс. В этих условиях они, кроме того, выделяют огромное количество пахучих веществ, особенно из района подмышек — где, в частности, у взрослых самцов растут густые волосы. Для них является довольно обычным…

Голова Физкультурника опять дергается назад.

— Извините, извините, — говорит он, — не хотел вас перебивать. Но неужели никто не чувствует? Геперами пахнет.

Он оборачивается, и на секунду — одну из самых жутких в моей жизни — его глаза останавливаются на мне.

— Ты не чувствуешь?

— Есть слегка, — отвечаю я.

Директор смотрит на меня, и меня охватывает леденящее чувство.

Следи за дыханием, опусти веки, старайся, чтобы глаза не бегали.

— Пахнет очень сильно, этот запах буквально лезет мне в нос, проникает в мозги, не дает сосредоточиться. — Физкультурник указывает на открытое окно. — Никто не против, если я его закрою? Я действительно не в состоянии сосредоточиться…

Пресс, сидящая через два стула от него, тоже неожиданно дергает головой.

— Да теперь я тоже чувствую. Геперы. Очень сильный запах. Должно быть, он идет снаружи, через окно. Что там у них? Брачный сезон?

Директор сам направляется к открытому окну. Его лицо неподвижно, по нему ничего нельзя сказать, но, вне всякого сомнения, он глубоко задумался.

— Я тоже что-то чувствую. Ветер приносит? — произносит он с вопросительной интонацией. — Давайте я закрою окно, посмотрим, поможет ли это. Геперы, должно быть, просто исходят этим запахом в течение дня. Интересно, что они задумали.

Лекция продолжается, но почти никто не слушает. Все заинтересованно обнюхивают воздух. Вместо того чтобы перекрыть ему доступ, закрытое окно только усилило запах. Это я, этот запах исходит от меня. Как скоро остальные это поймут? С каждой минутой они все сильнее ерзают и все резче дергают головами. Я не слишком помогаю себе: мне приходится поддерживать игру, и мои собственные подергивания и ерзанье только усиливают выделение запаха.

Пепельный Июнь неожиданно произносит:

— Может быть, они пробирались сюда днем? В это здание? Тогда понятно, почему тут повсюду их запах.

Мы все переводим взгляд на возвышение и ждем, что же скажет Директор. Но он ушел. Исчез необъяснимым образом. На его месте стоит Платьице, которая, как обычно, возникла из ниоткуда.

— Невозможно, — отвечает она, и ее голос звучит еще более пронзительно, чем обычно, — не может быть, чтобы гепер проник сюда, в логово хищников. Это верная смерть.

— Но запах, — настаивает Пепельный Июнь, к ее словам примешивается клокотание слюны. — Он ведь такой сильный.

Неожиданно ее голова резко дергается назад. Она медленно оборачивается к нам и смотрит на всех нас:

— Что, если сюда пробрался гепер? Что, если гепер все еще прячется в здании?

Стоит ей это произнести, как мы все вылетаем из дверей, наши сопровождающие бегут прямо за нами, сначала пытаясь убедить нас вернуться в лекционный зал, но потом, когда мы огибаем углы и прыгаем вниз по лестницам («Запах становится сильнее!» — кричит рядом со мной Алые Губы), присоединяются к безумию, втягиваются в него. Щелкают зубы, за нами остаются лужи слюны, руки указывают путь, ногти скрежещут по стенам.