Дом-2. Роман с Бузовой. История самой красивой любви - Ольга Бузова

В тот день на вип-домик претендовали Май с Солнцем. И из трех домиков, вкоторые можно было заселиться, ребята выбрали именно тот, где жили мы. И насобщим голосованием решили выселить. Причем аргумент был один: «У Оли с Ромойсейчас проблемы в отношениях, и именно поэтому им нужно проверить свои чувствав общем доме».Я была в шоке: неужели у ребят нет никакой человечности? Ну ладно, не любите вынас. Но зачем же выселять? Что это вдруг Маю с Солнцем так приспичилозаселяться именно на этой неделе, и именно в тот домик, где жили мы? Это былтройной удар для нас: сначала мы ругаемся из-за Стаса, затем чуть не уходим спроекта на мужском голосовании, а теперь еще и из домика нас выселяют! Изединственного места, где мы могли побыть только вдвоем, где могли спрятаться отвсех...И хотя еще совсем недавно я немного завидовала ребятам, которые заезжали вновый дом, сейчас я плакала оттого, что не хотела выезжать из нашего домика. Явспомнила, как мы его обустраивали, как жили в нем почти четыре месяца, и мысльо том, что теперь нам предстоит тусоваться в новом доме со всеми, да еще и житьв разных комнатах, была мне очень неприятна. Не зря говорят: «что имеешь, то неценишь», или что-то вроде того. Я еще раз в этом убедилась, когда до концаосознала, что теперь наш домик уже совсем не наш...Письмо Роме от Оли:“Любимый, поздравляю тебя с 4-мя месяцами. Пусть наши чувства крепнут с каждымднём. Ты – моя опора, моя любовь, страсть.ТЫ – мой. ЛЮБЛЮ тебя. Твоя малютка. 18 ноября ”Письмо Оле от Ромы:“Моей любимой девочке, моей малютке в день, когда наши сердца вместе 4 месяца:ЛЮБЛЮ ТЕБЯ очень-очень, много-много люблю!Только твой Ромка. 18.11.04 ”Когда мы заехали в новый дом, все вроде было в порядке. Но только первуюнеделю. Ведь причина, из-за которой мы с Ромочкой ссорились, теперь находиласьв одном доме вместе с нами. Стас. Он всегда был рядом. А еще был рядом нетолько он, но и другие ребята, многие их которых нас не любили.К тому же нам не удавалось побыть наедине. Стоило где-то спрятаться, как тут жев этом месте появлялись другие, желающие находиться в той или иной комнатеименно в это время. Приходилось молча мириться... Ведь этот домик — общий. Иесли раньше у меня был сдвиг по поводу того, что мне просто необходимо общениес ребятами, то сейчас я с невероятной тоской вспоминала дни, когда мы сРомочкой по вечерам делились впечатлениями, сладко засыпали в обнимку, а утромподолгу нежились в кроватке...Хоть теперь мы жили не в бараках, а в доме, система никак не изменилась.Мальчики должны спать в своей комнате, девочки в своей. У меня по-прежнему небыло союзниц среди девчонок. Пожалуй, только Машу Петровскую я могу назватьподругой, она не раз меня поддерживала, как и я ее. Но у нее всегда хваталосвоих проблем: то она разбиралась с многочисленными ухажерами, то ссорилась имирилась с девочками.После того злосчастного голосования уже прошло чуть больше недели. Интереснаяособенность — на проекте все плохое очень быстро забывается. А может, просто мыс Ромкой такие. Я вот не могу долго держать обиду и злость. Прощая людей,причинивших мне неприятности, как-то легче так жить. Я в людях сначала вижухорошее. Очень часто они этим пользуются. В общем, что было, то прошло. У менянемного подостыла злость к ребятам, да и Ромка стал более-менее с некоторымиобщаться. И...

Рома

19 ноября 2004 г.На поляне планировались профилактические работы. Как правило, в такие днипротирают залапанные кумполы камер. Что-то дорабатывают в аппаратной.Естественно, ни о каких съемках на площадке речь идти не могла. Редакторы нашливыход: все ребята отправляются на выездные съемки и тусят в Москве целый день.Место сбора — в клубе «Fabric», а оттуда — парами или тройками на съемкусюжетов.Оля и Стас должны были сидеть в кафе и обсуждать сложившуюся обстановку в«нашем», уже родном треугольнике. Я, Степа и Нелидов Саша, по замыслуредакторов, должны порыбачить в ноябрьской Москва-реке. Но совсем не эти события стали главными. Сегодня мы впервые могли представитьсвое творчество. Наши песни услышат в клубе «Fabric» все, кого вместит тысячныйтанцпол!Шоу началось с показа. Длинноногие девочки четко чеканили отрепетированныедвижения, мы же пялились на новые лица, тела, задницы. Надо же, Оля изволиластоять во время просмотра рядом со мной! Более того, она ловила мои откровенныевзгляды на полуголые тела симпатичных моделей, одергивая меня. Она ревновала!Не могу сказать, что я этим не был доволен. Хотя бы так она проявляет вниманиеко мне, давая понять, что мы все-таки вместе. Приятно.Девочки-модели показали последние наряды какого-то всемирно безызвестногоКутюрье, и настало наше время. Мы отправились в гримерку.Весь вечер я стремился не подпускать к Ольге билибейца. Но время от времениэтот упырь все-таки проникал в сферу ее общения. Моя же негласная задача в этимоменты была просто присутствовать рядом, создавая между ними неловкость идискомфорт, мешая общаться (на войне все средства хороши). Оля нервничала, Стаспереживал, а я радовался.Верх же моих переживаний сосредоточился на песне «Взять тебя», которую Оля поеткак раз вместе с братьями. Они пели, а я, как законченный Отелло, следил закаждым ее движением, каждым жестом. А еще — за Стасом: не дай ему бог еекоснуться!Думаю, своим пристальным взглядом я мог бы прожечь Оле дырку в кофточке, аСтасу — дупло, чтобы там поселился огромных размеров скунс. Но, к сожалению,ничего подобного не произошло.Совместной песни Стасу, видимо, было недостаточно, и он решил меня окончательнодобить и уничтожить меня.— Эту песню я посвящаю тебе, Оля,— очень трогательно сказал Стас послефинального аккорда и протянул ей букет красивых белых роз.— Ты знаешь, как мнесложно сейчас говорить, но скрывать свои чувства я больше не могу... Я люблютебя... .Его слова слились с ревом тысячной толпы! Люди ликовали!— Ну зачем ты,— смущенно ответила Оля, а в глазах блестело немыслимое упоениесказанными словами.— Вот гондон! — прошипел я, играя от злости желваками.Как это такой умный и предусмотрительный человек, как Роман Третьяков, простовзял и забыл про цветы? Это же элементарно: подарить своей девушке в день еепервого выступления букет роз! Вот дебил! А этот жиголо не забыл. Более того —еще и в любви признался! Н-да... После таких событий я уж точно для нее нефорвард.Остаток вечера для меня был потерян. Из головы не выходила сцена признания.Униженный собственной совестью, я понуро отсиделся в гримерке, так как Олинымвосторженным вниманием завладел Стас. Они не отходили друг от друга.Действительно, им было о чем пообщаться...Снова проигрыш. Дорога домой казалась томительнее любой пытки. Оля сидела рядомна заднем сиденье «Ауди», но мысли ее были не со мной. Догадаться, с кем,— былонесложно.

Оля

Стас снова начинает за мной ухаживать. Сначала в легкой форме: приносил чай,делал комплименты. А потом вдруг в один прекрасный зимний день, на концерте«Фабрик», он признался, что любит меня. Любит как девушку и только со мнойхочет заселиться в вип-домик. Мы с Ромой опять начали ссориться. Он снова началобвинять меня во всех смертных грехах! А я не могла его понять. Как он могусомниться во мне, если на голосовании я готова была уйти за ним в никуда и нис чем?! Мы ругались практически каждый день, в основном по пустякам. Японимала, что с такими темпами мы можем просто-напросто растерять наши еще неокрепшие чувства. Но ничего не могла сделать.