Взрослые игры - Тереза Тотен

Я продала душу за автобусный билет.

С появлением в ее жизни Кейт все стало лучше. Может быть, не настолько, чтобы спустить все таблетки в унитаз – это бы была катастрофа, – но лучше. Оливия пила лекарства, но ценой этого было невыносимое равнодушие. Так было и раньше, и, если говорить начистоту, так было и до этого «раньше». Как будто мир был где-то снаружи, а она сама была покрыта тонкой органзой, которая мешала ей коснуться его. Именно так, и она слишком устала, чтобы выбраться из кокона. Итак, Оливия внимательно следила за Кейт. Она наблюдала и пыталась заразиться ее голодом, ее амбициями, ее желанием. Она хотела, чтобы и у нее было нечто такое, хотела испытать это. Иногда, рядом с Кейт, настоящие чувства проникали сквозь органзу, а теперь, после того, как она разглядела Марка, после того, как она оказалась так близко к нему, это случалось даже чаще. Хотя Оливия частенько до сих пор не понимала, что она чувствует – пока чувство снова не проходило. Но это заторможенное понимание можно было исправить. Кокон вокруг нее постепенно истончился.

Вместо того чтобы провести выходные на вечеринке или засесть за подготовку к экзаменам, Оливия и Кейт листали сайты заводчиков и зоомагазинов.

Оливия никогда даже не думала о том, чтобы завести собаку, пока Кейт не начала намекать ей на это. Завести собаку было бы идеально. Оливия хотела собаку. В прошлом году отец купил бы ей собаку, пони, единорога – все, что угодно. Но она не знала, чего она хочет, действительно не знала.

А сейчас знала.

И она тоже хотела собаку.

Немного повозражав для проформы, ее отец сделал несколько звонков из Сингапура и предоставил им список из трех «приемлемых» зоомагазинов.

Анка горела за идею душой и телом. Выяснилось, что в Польше у них всегда была собака. Она любила собак, особенно «ужасно симпатичных, очень больших собак». Девочки научили ее правильно пользоваться гуглом, и она начала кидать в закладки немецких овчарок, доберманов, бульмастифов и боксеров. Она очень сильно ратовала за служебную собаку.

– Это по-настоящему настоящие собаки, такая позаботится о тебе, когда меня не будет дома. Никто тебя не похитит с большой собакой.

– Никто не собирается похищать меня, Анка. – Оливия поцеловала испуганную экономку. – Я обещаю.

Кейт тем временем забралась на страницы приютских собак.

– Я знаю, – стонала она, – это совсем по Фрейду. Но все же… посмотрите на эти морды!

Они все собрались в кухне, и Кейт выигрывала у Анки со своими собаками из приюта.

– Мы не сможем справиться с такой собакой. – Оливия была непреклонна. – Слушайте, я что, единственный взрослый здесь? Думайте головой! Как мы управимся с психованной собакой? Не хватало еще водить ее с собой на терапию. Мы должны взять щенка. Начать с чистого листа. Тогда, если он и вырастет со странностями, это будет наша вина, он будет странным по-нашему.

– Нет. – Кейт покачала головой. – Мы свалим вину на Анку.

Анка швырнула в нее полотенцем, но неохотно согласилась, что в их положении не стоит брать собаку из приюта.

Оливия агитировала за очаровательных собак. Собак, в которых невозможно не влюбиться. Она постоянно сохраняла в закладки метисов, результаты скрещивания с пуделем.

– Ну смотрите! Просто посмотрите! Они неотразимы! Она все прокручивала страницы с «мальтийскими» пуделями, пуделями ши-тцу и «йоркширскими» пуделями. Упрямая Анка отказывалась смотреть.

– Да, милые, – согласилась Кейт. – Но они крошечные. То есть я хочу сказать, что я не против маленькой собаки, Оливия, мы живем в высотке на Манхэттене, и я это понимаю. Но выглядят они так, будто только что вывалились из клатча Кардашьян, понимаешь?

– Фу.

– Вот именно, фу.

Оливия вздохнула. Они уже готовы были отправиться по всем трем зоомагазинам из списка отца.

– Окей, но собака должна быть супермилой.

– Я обещаю, она будет супермилой.

– Купите по-настоящему настоящую собаку! – крикнула Анка им вслед.

К Лексингтон-авеню девушки подошли рука об руку. Когда они вошли в «Наши лапы», Оливия напомнила, что им нужно придерживаться цели. Быть основательными и беспристрастными. Они зададут тысячу вопросов и, что самое важное, сравнят все три магазина.

– Готова?

– Готова!

Они обе вздохнули, открыв звякнувшую колокольчиком дверь, и их поприветствовал ни с чем не сравнимый аромат теплых щенков.

– Ой, смотри! – взвизгнула Кейт, устремившись к загону, полному маленьких созданий.

Оливия пошла за ней, и она действительно почувствовала, как что-то шевельнулось в ней при виде пушистой, бурлящей массы. Некоторые спали, скрутившись в клубок или обернувшись друг вокруг друга, другие играли с разодранной газетой, ручкой на пружинке или собственными хвостами. Один смелый парнишка, явно почуяв появление судьбоносных блондинок, подошел вразвалочку прямо к ним и встал на задние лапы, виляя хвостом настолько неистово, что потерял равновесие и опрокинулся на спину.

– Смотри!

– О боже! О боже!

Их визги привлекли внимание тучного мужчины, и он двинулся к ним.

– Можно его подержать? – спросила Кейт.

– На то они и здесь, чтобы их тискали.

Кейт потянулась и подняла храброго маленького щенка. У него были большие уши, поднятые настороженно вверх, длинное, желтовато-коричневое тело и четыре белых носочка на лапах. Она всучила его Оливии. Щенок быстро слизнул с той и румяна, и блеск для губ.

– Это вельш-корги пемброк, – сказал тучный мужчина. – Хорошая родословная. Все бумаги на руках.

– Это такой же, как у королевы, да? – спросила Оливия, пока щенок продолжал лизать ее. Принадлежность к королевскому дому имела неоспоримую привлекательность.

– Точно. – Мужчина погладил щенка по спинке. – Всех из его помета уже разобрали. Этот парень – коротышка. Кто-то может потешаться, но это чистопородный пес.

Кейт взглянула на Оливию умоляюще.

– Получается, он вроде приютского!

Словно по команде, приютский коротышка ткнулся носом в шею Оливии, вздохнул и заснул.

Это было уже слишком – как тут оставаться основательной и беспристрастной! Оливия тут же купила и его, и все сопутствующие товары. В такси по дороге домой они назвали его Брюс. Брюс, выпущенный на свободу и ликующий, спотыкался о собственные лапы, метался от одной подруги к другой и облизывал их всю дорогу домой. Оливия хихикала без остановки. Она хихикала.

Доказательство позитивных изменений. Всё в ее жизни и вокруг нее становилось лучше, потому что Кейт была рядом.

С моим куратором творилось что-то странное, но я не могла понять что. Это отвлекало. За последние несколько месяцев я начала сдержанно уважать Крюгер. Была ли она счастлива? Счастливей, чем обычно? Почему это должно было настораживать меня? Мне нужно было как никогда сосредоточиться, оставаться выше всего этого. Я должна была придерживаться во время сеансов плана А, даже если бы это был посредственный психотерапевт, а Крюгер уж никак нельзя было назвать посредственностью.