Имперская жена - Лика Семенова

Единственное, что мне хотелось сейчас сказать — это попросить перестать говорить загадками. Но заявить подобное Императору было невозможно. Я просто ждала пояснений.

— Вам оказана небывалая честь, госпожа Орма. Скажите, как ваша семья умудрилась сохранить такую чистоту крови? Не каждый истинный высокородный может похвастаться подобным. И обнаружить это в Контемах…

— Я не знаю, ваше величество. Это традиция нашей семьи.

— Признаться, я сначала не поверил своим генеалогам, — он старательно почесал тонкий нос. — Но меня уверили. И, как оказалось, не солгали. Мой придворный медик все подтвердил. Как и ваше отменное здоровье. Вы способны произвести на свет много наследников. Ну а ваша красота… вне всяких похвал. Большая удача отыскать такую жемчужину в куче камней, — казалось, он был весьма доволен своей остротой. — Вы вольете хорошую кровь. Если не сказать превосходную.

Я стояла истуканом, просто боялась задавать какие-то вопросы. Даже дышала с трудом. Как заклинание повторяла про себя: «Говори же!»

— Итак, — Император приосанился. — Сейя Контем-Орма. Нашей императорской волей мы намерены воссоздать пятый высокий дом, и объявляем лично, что вам оказана высочайшая честь стать его родоначальницей.

Я потеряла дар речи. Еще немного, и у меня приоткрылся бы рот.

Император эффектно молчал, наслаждаясь моим замешательством, а я все же не сдержалась:

— Я не понимаю, ваше величество.

— Вы выйдете замуж за одобренного нами кандидата и положите начало новой династии. Разве мы непонятно излагаем?

Я сглотнула:

— Почему я? Ведь я всего лишь Контем?

Взгляд Императора царапнул иглой, а голос утратил деланную мягкость:

— Чтобы высокие дома не драли надвое новую династию. Пусть дергают хотя бы в одну сторону. Но, если ваш будущий супруг оправдает наши ожидания — не случится и этого. Отныне вы — чистый лист. Вы забудете свое низкое происхождение. Никогда не станете искать встреч со своей семьей. Вы станете истинной высокородной не по рождению, но по повелению своего Императора.

Меня сковало холодом. Он говорил об этом так просто и так равнодушно. Но что значит «забудете происхождение»?

Я сглотнула, опустила голову, чтобы не смотреть в его лицо:

— Ваше величество, есть ли у меня выбор?

Брови Императора поползли вверх, бледное лицо на глазах порозовело:

— Что? — Казалось, он даже потерял дар речи. — Да как вы смеете, милая моя? Как вы смеете?

Я онемела, чувствовала, как стремительно леденеют пальцы. Поняла, что озвучила непозволительное, но теперь слова невозможно было взять назад. Ведь он думал, что я стану благодарить, валяться в ногах.

— Простите, ваше величество.

Но, казалось, что для императора я просто перестала существовать.

Вдруг от тени плотной портьеры отделилась еще одна фигура. Все это время здесь был еще один старик. Не менее надменный, с зачесанными назад песочными волосами, спадавшими на такую же песочного цвета мантию. Но больше всего меня поразили его пристальные желтые глаза. Он встал за креслом Императора, опустил ладонь на резную спинку:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ваше величество, полагаю, девица от счастья просто потеряла разум. Молодой неискушенной красавице можно простить и дерзость. Молодость пройдет, мой Император — пройдут и недостатки.

Император поднялся, намереваясь  уйти. Раздраженно махнул рукой:

— Решите все здесь, де Во. Без меня!

Он поспешно вышел, а я лишь успела запоздало поклониться. Так и стояла, замерев, пока не почувствовала чужую руку на своем предплечье. Старик де Во стоял совсем рядом и буравил меня на удивление ярким взглядом:

— Вы в своем уме? — он почти шипел.

Я молчала.

— Вы только что едва не загубили все дело! И уж точно потеряли расположение Императора, даже не успев обрести его. Вместо того, чтобы благодарить, вы торгуетесь? Где это видано?

Я снова молчала, лишь чувствовала, как жгуче краснею.

— А теперь слушайте внимательно, дважды вам повторять не станут. До свадьбы вы будете жить там, где вас разместили. На имперском содержании. После — этот вопрос будет на усмотрении вашего супруга. Ваше бракосочетание будет тайным, и союз останется таковым до тех пор, пока вы не подарите новой династии наследника. Лишь это имеет смысл. Только тогда будет объявлено о рождении нового высокого дома. До тех пор вы не имеете права разглашать свою личность и личность вашего супруга. И появляться при дворе, разумеется. Поэтому позаботьтесь, чтобы не знали ни вашего имени, ни вашего лица.

— А если наследника не будет?

Де Во пристально посмотрел на меня:

— Тогда брак будет расторгнут, а вас, милая моя, вышвырнут вон. Если повезет…

Я сглотнула:

— А если не повезет?

Де Во так посмотрел на меня, что я все поняла без слов.

— Речь идет о чести высокого дома, госпожа…

Я опустила голову, не в силах осознать услышанное. На какой выбор я надеялась?

— Вы все поняли?

Я подняла глаза:

— Ваше сиятельство… могу я узнать, кто станет моим мужем?

Я увидела недоумение на его лице:

— Разве это важно?

Я кивнула.

— Рэй Тенал. Четвертый сын Максима II.

Если бы де Во все еще не держал меня за руку, я бы рухнула на ковер. Но…

Я посмотрела в желтые глаза:

— А он? Он знает об этом?

Лицо де Во было каменным.

— Еще нет. Но его уведомят.

19

Понадобилось какое-то время, чтобы остыть — внутри все кипело. Удар, что надо. Признаться, такое даже не мог предвидеть воспаленный ум. Но отец был в восторге от этой идеи. Я бы тоже был в восторге, если бы дело напрямую не касалось меня.

Я хлебнул горанского спирта, чувствуя, как ударило куда-то в переносицу. Сохранить лицо не составляло труда, я был научен этому с детства. Но внутри воронкой закручивался смертоносный смерч. Меня использовали вслепую, и я не сумел это рассмотреть… Впрочем, сложно рассмотреть то, к чему приложил руку Максим Тенал.

Отец, сидя напротив, тоже пригубил из бокала, но с особым удовлетворением и благодушием:

— Итак, брат сказал, что девица — чудо, как хороша. Он прав?

Меня больше интересовало другое:

— Как давно вы знали?

Твою мать! Как же отец был доволен собой!

— Давно, — он прикрыл мясистые веки. — Слишком давно. И мало того: я, как мог, подталкивал его величество к такому выбору. А это было непросто, поверь. — Его голос зазвенел сталью: — Отныне у нашего дома будет две руки. И два голоса в Совете