Жанна Ланвен - Жером Пикон

Например, о таком случае рассказывает Жорж Гатино: «Мои тетя и мать гуляли вместе с нами, а потом, поговорив немного с мадам Ланвен, собрались оставить нас на попечение немецкой гувернантки Рене, но мама Ририт попросила, чтобы они позволили нам с кузеном пойти с ними в соседнюю кондитерскую. Наши матери согласно кивнули, и мадам Ланвен повела нас в кафе “Коломбина” на улице Камбон, где в то время собиралось много народу. Все дамы сразу обернулись в сторону Ририт, тихо переговариваясь, и буквально замерли, когда она сняла пальто и предстала перед восхищенными взглядами посетителей кафе в очаровательном платьице пастельно-розового цвета с пышными рукавами, которое и сейчас стоит у меня перед глазами»[89].

Детская мода, 1910-е годы

Мать Рене, Мадлен Жакмер, была старшей дочерью Клемансо. Она родилась в 1870 году, на три года позже Жанны. Эта была величавая женщина, обладавшая поразительной уверенностью в себе. «Высокая, стройная, с королевской осанкой и изящным профилем, – так ее описывает племянник Гатино. – В тридцать лет она была одной из самых блистательных парижанок, которых только можно встретить»[90]. Свою темную сторону она скрывала. Не раз встречавшийся с нею Марсель Пруст обнаружил эту смесь необыкновенной красоты и ужасного безобразия, добродетели и порока. Изощренный и язвительный ум создателя романа «В поисках утраченного времени» очень точно воссоздал ее образ: всего двух штрихов хватило, чтобы описать этот двойственный характер – «так красива» и «похожа на девушку, которая спит со своим отцом»[91].

Гатино, падкий до скандальных деталей из жизни своих современников, пусть даже самых незначительных, намекает на некоторые особенности в характере и образе жизни тетки: «У нее всегда была очень запутанная и сложная личная жизнь.

Она вышла замуж за парижского адвоката на двадцать лет старше себя. Он был богат, не очень красив, но умен: Нума Жакмар»[92]. По словам того же Гатино, этот Нума Жакмар, отец Рене, однажды во время охоты застал свою жену с другим мужчиной, адвокатом Морисом Бернаром. Он был так поражен, что застрелился. Историю пытались так ловко замять, что она почти не вызывает сомнений. В любом случае, Нума Жакмар умер в 1902 году в поместье в Солоне около Ламот-Беврона.

Согласно воле покойного, воспитателем Рене был назначен Раймон Пуанкаре[93].

Родная сестра Мадлен, Тереза Клемансо, за год до этих драматических событий сама стала объектом пересудов после развода с мужем, Сент-Андре Луи Гатино.

Сестры, оказавшись в весьма затруднительном положении, хотя причиной их печальной участи послужили совершенно разные обстоятельства, были вынуждены прибегнуть к могущественной защите отца. Жорж Клемансо не стал селить дочерей и внуков у себя в квартире на улице Франклин, но нет сомнений в том, что они всегда остались под его опекой. Мадлен с тех пор посвятила себя служению идеям своего знаменитого отца. Через несколько лет она открыла литературный салон и стала очень успешно использовать свое положение. На тот момент отец занимал пост сенатора департамента Вара. Хроникер Figaro Андре Морель, не очень благосклонно относившийся к амбициям Мадлен быть властительницей умов, окрестил ее «драгоценной радикалкой».

Действительно, блестящие умы привлекали ее, например поэтесса Анна де Ноай[94], с которой Мадлен познакомилась во время пикника, специально организованного в Булонском лесу в середине июня 1906 года. А также Фернан Грег[95], Жюльен Бенда[96]. Мадлен Жакмар и сама сделала довольно неплохую литературную карьеру, она была немного романисткой, немного историком, входила в жюри премии Фемина[97], стала автором разнообразных произведений, от автобиографического романа «Мадам Ролан» до притчи в форме басни «Роза без шипов».

Мир для детей

Жанна восхищалась Мадлен и Терезой Клемансо, матерями, воспитывавшими своих детей без мужей.

Мадлен успешно делала шаг за шагом в мире политики, вращалась в кругу респектабельных парижских буржуа.

Клемансо тогда только что исполнилось шестьдесят лет, его карьера еще не достигла пика – премьер-министром он станет только в 1906 году, но его так часто и с таким воодушевлением переизбирали, что он уже казался неотделимым от политической жизни Франции. Сияние будущих свершений, казалось, окружало его и освещало всех близких к нему людей. Его семья притягивала к себе богатую парижскую буржуазию, внимания и некоторой поддержки которой добивалась хозяйка шляпного салона, не говоря уже о том, что ее интересовала состоятельная клиентура как таковая. Сама Жанна держалась в тени, занимая скромное место поставщика, но для дочери готовила совсем другую судьбу. Маргерит стала бывать в семьях всех друзей Жакмара и Гатино. Однажды в воскресенье, придя вместе с матерью на ипподром в Лонгшамп, в ложу к Полю Клемансо, инженеру Французской динамитной компании и младшему брату политика, она познакомилась с Жаном Гюго[98], который приходил туда каждую неделю. Это не было случайным знакомством. Дети ходили друг к другу в гости, устраивали приемы и во многом вели себя так же, как и взрослые господа их круга. Три четверти века спустя Жан Гюго воссоздал по памяти портрет Маргерит в возрасте шести или семи лет, прибавив к образу юной невинности неожиданные черты зрелой женщины. Он сравнил маленькую подругу своих детских игр с мадам Аймон, «прекрасной Зелией» – пышной моделью, портрет которой написал Энгр в 1806 году. Жан описал ее такой же цветущей, как и та знаменитая темноволосая дама: