Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. - Елена Малето

Все это время продолжался конфликт Фотия с Великим Новгородом из-за проблемы непризнания митрополичьего суда. Из-за упорства новгородцев после смерти новгородского архиепископа Евфимия I, последовавшей в декабре 1428 г., Фотий даже отказался поставить на Новгородскую кафедру его преемника — Евфимия II и специальной грамотой разрешил тверскому епископу Илии рукополагать священников и диаконов на соседние новгородские приходы2.

Илия, епископ Тверской, был незаурядной личностью. Как полагают, до своего назначения на епископскую кафедру он являлся настоятелем тверского Жёлтикова монастыря. Дата его поставления неизвестна. Общепризнанной считается версия К. Чердеева, что «епископ был поставлен митрополитом Герасимом в Смоленске в 1434 или 1435 г.»3. В то же время в послании митрополита Фотия, датируемом 1422 г., Илия называется епископом Тверским4. Епископ Илия занимал видное место при дворе великого тверского князя Бориса Александровича, который в период своего правления стремился упрочить положение княжества5. Не случайно именно с этого времени церковные дела начинают играть все большую роль в тверской политике, тем самым повышая значимость и авторитет тверского епископа. В источнике тверского происхождения «Инока Фомы слове похвальном о благоверном великом князе Борисе Александровиче» епископ Илия назван одним из главных советников князя, который участвовал в согласовании поездки тверского посла на Ферраро-Флорентийский собор 1438–1439 гг. относительно унии православной и католической церквей6. После изгнания митрополита Исидора — «латинского прелестника» по требованию московского князя Василия Васильевича II (Темного) состоялся церковный собор, на котором Исидор был осужден как еретик. На нем присутствовали шесть епископов: Ефрем Ростовский, Авраамий Суздальский, Иона Рязанский, Варлаам Коломенский, Герасим Пермский. Тверской же епископ Илия среди участников собора не упомянут7.

В августе — октябре 1430 г. состоялась последняя поездка митрополита Фотия в Литву. Вместе с юным Василием II митрополит прибыл в Тракайский замок — резиденцию великого князя Литовского Витовта. Василий и Фотий в числе других знатных гостей, включая магистра Тевтонского ордена, многочисленных князей (Тверского, Рязанского и др.) и послов европейских государей были приглашены в Троки (Тракай) в связи с предполагавшейся в августе 1430 г. коронацией литовского государя и принятием Витовтом королевского титула. Но первоначально согласившийся на коронацию Витовта польский король Владислав II Ягайло все же решил ей воспрепятствовать. Послы императора Священной Римской империи Сигизмунда Люксембурга, которые должны были доставить Витовту корону, были задержаны поляками по пути в Литву. Коронация не состоялась, а 27 октября 1430 г. скончался и сам великий князь Витовт. Весть о его кончине застала Фотия и Василия в Новогрудке. Здесь же состоялась встреча Фотия с пришедшими к власти в Литве великим князем Свидригайло Ольгердовичем (правил в 1430–1432 гг.) и его братом — Владиславом II Ягайло8. Но вскоре 2 июля 1431 г. скончался и сам Фотий — митрополит Киевский и всея Руси, который был погребен в Успенском соборе Московского Кремля9.

Тем временем борьба за великокняжеский стол между Василием II и Юрием Звенигородским возобновилась с новой силой. В начале 1430 г. Юрий Звенигородский отказался от прежнего договора со своим племянником великим князем Василием II и вновь решил добиваться великокняжеского престола. Обе стороны решили прибегнуть к суду ордынского хана в споре о наследовании великокняжеской власти и направились в Орду за ярлыком на великое княжение. Василий и Юрий пробыли в Орде до лета 1432 г., когда хан Улуг-Мухаммед опять признал великое княжение за Василием. Решающее влияние на это решение оказала дипломатичная и ловкая политика боярина Всеволжского, который сумел убедить хана в том, что Василий ищет великого княжения «по старине» — из рук ордынского хана, тогда как Юрий опирается на завещание своего отца — Дмитрия Донского.

Продолжительная усобица, где обе стороны не останавливались перед жестокостями, ослепляя друг друга, грабя и разоряя города и села10, не позволила Василию II вовремя позаботиться о поставлении преемника Фотия на русском митрополичьем престоле. Инициатива в этом вопросе уже полностью принадлежала светской власти. Вскоре после кончины Фотия в Москве состоялось наречение епископа Рязанского Ионы на киевский митрополичий престол11. Сохранилась датированная 11 марта 1433 г. грамота Ионы, «нареченного в святейшую митрополью Рускую», которую он послал в Нижегородский Печерский Вознесенский монастырь12. 27 августа 1433 г. датирована адресованная на имя святителя Ионы и духовная грамота князя Василия Васильевича, внука последнего независимого галичского князя Дмитрия Ивановича, чей удел еще во второй половине XIV столетия был отобран московскими князьями у этой измельчавшей ветви потомков Всеволода Большое Гнездо13. Таким образом, «факт избрания епископа рязанского и муромского Ионы на митрополию к началу 1433 г. очевиден»14.

Несмотря на избрание и наречение на митрополию, Иона не имел возможности отправиться в Константинополь за патриаршим благословением все по той же причине — возобновления на Руси борьбы за великокняжеский стол. Поскольку до лета 1432 г. исход спора о великом княжении не был ясен, московский ставленник на митрополию не мог быть отправлен на поставление к патриарху. Этой паузой не замедлил воспользоваться великий князь Литовский Свидригайло, который направил в Константинополь на поставление митрополитом Киевским и всея Руси своего кандидата — смоленского епископа Герасима, который был «родом москвитин, Титов сын». Свидригайло успел отправить Герасима к патриарху до того, как в ночь с 31 августа на 1 сентября 1432 г. в Ошмянах по дороге в Брест, где должна была состояться встреча Свидригайло с его братом польским королем Владиславом Ягайло, литовский государь подвергся нападению своих собственных вельмож и едва успел спастись бегством в Полоцк. На литовский великокняжеский престол знать, недовольная правлением самовластного Свидригайло, посадила Сигизмунда Кейстутовича (правил как великий князь в 1432–1440 гг.), брата Витовта. Эти события положили начало конфликту, который вскоре перерос в настоящую гражданскую династическую войну между ними (1432–1439)15, не менее ожесточенную, чем усобица (1425–1453) в доме московских великих князей.

Точное время поездки Герасима в Византию неизвестно, но полагают, что епископ отправился туда уже весной 1432 г., так как вернувшийся в Москву 29 июня 1432 г. Василий II уже не имел возможности воспрепятствовать литовскому князю. Осенью или зимой 1432 г. патриарх Константинопольский Иосиф II в византийской столице совершил поставление Герасима в сан митрополита Киевского и всея Руси и уже осенью тот возвратился в Смоленск16. В московском княжеском доме в это время в самом разгаре была усобица. В Литве ситуация была не лучше: там за великокняжеский престол ожесточенно боролись Свидригайло Ольгердович и Сигизмунд Кейстутович, которые в своем противостоянии активно использовали как элемент политики и религиозный фактор, включая авторитет патриарха Константинопольского и папы римского.