Волчий тотем - Цзян Жун

В степи Элунь на протяжении многих веков кочевники снимали с умерших всю одежду, заворачивали тело в кошму и крепко связывали; а были и те, которые не трогали одежду умершего. После этого тело клали на повозку. Затем к оглобле повозки горизонтально привязывали длинный деревянный шест. На рассвете двое старших мужчин этого рода, с двух сторон садились на лошадей, каждый держась за конец деревянного шеста, гнали повозку к небесному кладбищу, подстегивая кнутами животных, чтобы те бежали быстрее. Когда умерший от сильной тряски вылетал из повозки, тогда и в том месте, как считалось, его душа возвращалась к Тэнгри, это символизировало конец полной ухабов и неровностей жизни кочевника. Если умерший был завёрнут в кошму, то двое старейшин слезали с лошадей и разворачивали его, клали тело на траву лицом к небу, словно он (или она) только что пришёл на Землю, простой, чистый и спокойный. В это время умерший уже принадлежал к волкам, к святым. Что касается того, может или не может душа умершего вознестись к Тэнгри, то это зависит от количества добрых и злых дел, которые он совершил при жизни. Вообще говоря, через три дня уже известен результат, если через три дня тела умершего не остаётся, а лишь одни остатки от него, то значит, что его душа уже вознеслась к Тэнгри; если он ещё лежит там, то члены его семьи должны побеспокоиться. Но в степи Элунь много волков, Чень Чжэнь ещё не слышал, чтобы душа умершего не вознеслась к Тэнгри.

Чень Чжэнь слышал о тибетских небесных кладбищах, но до приезда в монгольскую степь совершенно не знал, что монголы тоже осуществляют подобный обряд, но не посредством огромной птицы (орла или ястреба), а посредством волков. Чем больше он узнавал, тем сильнее им овладевал страх и любопытство. Как только он услышал от одного из членов производственной бригады о примерном расположении небесного кладбища, он сразу же нашёл время сходить туда и проверить эти два места. Но из-за того, что было много снега, он не смог увидеть ничего особенного. Вскоре после того, как прошли сильные холода, он ещё раз пошел туда и обнаружил на снежной поверхности уходящие в сторону небесного кладбища следы конских копыт и колеи от колес повозки, он пошёл по этим следам и вскоре увидел умершего от болезни старика, как будто только недавно положенного на этом месте. Следы копыт лошадей и человека, колёс телеги, оставшиеся вокруг, были очень свежими, на них ветром ещё не нанесло снега. Старик лежал на снегу лицом вверх, спокойный и безмятежный, как новорожденный, весь уже покрытый тонкой-тонкой плёнкой снега, с очень набожным видом.

Чень Чжэнь, совершенно обезумел от страха, но постепенно ему передалось это ощущение святости и набожности умершего. Даже нельзя было и подумать, что это умерший, наоборот, казалось этот человек словно собрался к Тэнгри на парадный приём, как будто снова принимал обряд посвящения, шёл получать новую жизнь. Чень Чжэнь в первый раз поверил, что волчий тотем, которому поклоняются степные монголы, это реальность — именно в конце человеческой жизни, когда тело, которое уже покинула душа, становится объектом жертвоприношения, тем самым освобождение происходит полностью и уже исчезают последние сомнения в том, что в душах монголов так поддерживается искреннее благоговение и перед Тэнгри, и перед степными волками.

Чень Чжэнь не смел долго задерживаться на этой священной земле, он опасался потревожить душу умершего, проявить кощунство по отношению к святой вере степного народа, и почтительно поклонившись умершему старику, повёл лошадь прочь с небесного кладбища. Он обратил внимание на то, что на последнем отрезке пути след колёс телеги был искривлённым, как будто перед глазами возницы всё качалось. Чень Чжэнь своими шагами приблизительно измерил этот последний отрезок, получилось сорок-пятьдесят метров, и этот кусок представлял собой сжатый образ беспокойного и ухабистого жизненного пути человека. Человеческая жизнь так коротка, но Тэнгри вечен, для всех, от Чингисхана до каждого кочевника-скотовода, самый сильный призыв среди верующих, это: «О Вечное Небо! О Вечное Небо! Вечный Тэнгри!» А степные волки — это небесная лестница, по которой души степных людей поднимаются к Тэнгри.

Через три дня в семье умершего все были спокойны, у Чень Чжэня, словно камень с души упал. По обычаям этой местности после обряда похорон на небесное кладбище идут люди из племени с проверкой о возможном визите посторонних на запретную территорию кладбища, о чём они могут узнать по следам, но никто из пастухов не винил его. Но если душа умершего не вознесётся к Тэнгри, тогда он помещается в другие условия. Любопытство и интерес Чень Чжэня начало пересекаться и входить в конфликт с табу и тотемом степного народа, он работал, пас овец, но со всеми предосторожностями старался подойти поближе к местам, где он мог бы побольше удовлетворить своё любопытство, где, как он чувствовал, больше загадочного и благоговейного, касающегося этого народа.

В этом году весна пришла удивительно рано, почти на месяц раньше обычного, подул несколько раз тёплый ветер, и степь Элунь словно покрылась сверкающим золотом. Везде показалась сдавленная снегом и замёрзшая осенняя трава, некоторые направленные к солнцу и пригревшиеся склоны уже покрылись редкими зелёными ростками. Один за другим пошли тёплые дни с сухим ветром, когда настало время каждой производственной бригаде на своих участках пастбищ оказывать ветеринарную помощь при окоте. В последний месяц весны, люди должны были заботиться о предупреждении пожаров в степи и защите ягнят от засухи.

Гао Цзяньчжун, зимой не попавший на сбор добычи с места волчьей охоты и решивший сделать это весной, всё же слегка опоздал. Часть пришлых бродяг горожан-строителей из бригад основного строительства ещё раньше увидела, как производственная группа, руководимая Гасымай, продавала на закупочном пункте антилоп и какое там царило оживление, и они были очень возмущены. Они приставали к охотникам с расспросами, хотели узнать о месте нахождения дзеренов. Но все охотники говорили, что замёрзшие антилопы полностью выкопаны. Тогда они пошли с конфетами к Баяру, пытаясь что-нибудь выудить у него, но парень просто показал им другое, пустое ущелье. Потом эти пришлые, большинство которых было из северо-восточных монгольских крестьян, всё же нашли самое слабое место степных монголов — спиртное. Они взяли гаоляновую водку, напоили чабана Санузе, и у него выпытали действительное местонахождение захороненных под снегом дзеренов. Они опередили всего на один шаг волков и Гао Цзяньчжуна. Когда антилопы только-только показались из-под снега, они рядом с этим местом разбили лагерь и за один день смели подчистую все запасы, невзирая на то, хорошие они или плохие. Затем ночью на четырёх телегах с прицепами перевезли всё на закупочный пункт.

Погонщики лошадей из второй производственной бригады несколько ночей подряд слышали в горах плачущий и возмущённый непрекращающийся вой голодных волков, отдававшийся эхом в пустых ущельях. Погонщики лошадей все сразу напряглись, и ночью и днём охраняли пасущихся в горах лошадей, не смея отойти от них ни на шаг, их любимые, рассеянные в монгольских юртах, бесконечно долго ждали их, готовые выть, подобно волкам.

Прошло некоторое время, и управление пастбищ официально информировало о том, что возобновляется традиционная, проводившаяся раньше в степи раз в год, деятельность по поимке волчат и приёме на закупочных пунктах их шкур. Вознаграждение в этом году за шкуры было намного выше, чем в прошлом, это повышение цены было сделано специально по приказу военного представителя Баошуньгуя. Лёгкие, мягкие и красивые, благородные и диковинные шкуры волчат служили материалом для пошива высокосортных женских шубок. В то время они уже стали любимой одеждой жён руководителей нескольких северных провинций, а также твёрдой валютой на чёрном рынке среди нижестоящих чиновников.