Заблудший ангел - Хавьер Сьерра

Возможно, поэтому, ревностно относясь к своим обязанностям хранителя секретов храма и в некотором смысле нарушая инструкции своего начальства, настоятель решил собственными глазами оценить обстановку. В конце концов это был дом Господень, который ему поручено охранять Божественным Провидением. Ничто и никто не может ему в этом препятствовать. Даже его собственный архиепископ.

В храме царил покой.

Мрак сгущался более всего там, где находился Портик Славы, так что Форнес решил начать свой обход именно оттуда. Значительная часть фасада была скрыта под строительными лесами и защитной пластиковой пленкой, а у подножия теснились столики с компьютерами и химическими реактивами. Но казалось, святыня оставалась нетронутой, пребывая в том самом виде, в каком, уходя, ее оставила Хулия Альварес, подопечная настоятеля.

Хулия была необычной девушкой. Священник это понял с первого взгляда. Не только благодаря своему послужному списку — надо отметить, блистательному, — но и по своему решительному характеру и открытому уму, которые она демонстрировала на совещаниях с руководителями реставрационных работ. Сама того не зная, связывая причины недавних разрушений стен и скульптур с некими теллурическими влияниями, а также с невидимыми подземными силами, она невольно вплотную приближалась к тайне Компостелы, которую ему, отцу Форнесу, доверено было охранять.

Когда луч фонаря выхватил из темноты портика белое пятно средника, священник отвлекся от невеселых дум. Он должен продолжить свой обход. Мало кому было известно, что именно здесь скрывалась главная суть собора Компостелы. Речь шла об исторической колонне, резьба которой изображала человеческие существа, карабкающиеся вверх по генеалогическому древу Иисуса. У подножия колонны, откуда они начинали свое восхождение, можно было увидеть загадочного бородатого человека, который удерживал двух львов, положив им руки на шею. Как вьющееся растение, колонна тянулась вверх, напоминая спираль ДНК avant-la-lettre,[10]к апостолу Иакову и дальше вверх, до фигуры воскресшего Христа.

Все оставалось на своих местах. Слава богу, выстрелы не нанесли ущерба этому чуду света.

Немного успокоившись, настоятель преодолел расстояние до поперечного нефа и направился к месту перестрелки. Полиция огородила периметр лентой, но отца Форнеса это не смутило. Он поднырнул под заграждение и начал бродить по рядам между деревянными скамейками. Фонарь безжалостно осветил следы погрома. Подлокотники пострадали от пуль, усеяв пол множеством щепок. Некоторые из них были пронумерованы, цифры стояли также на еще не убранных гильзах, а на скамейках оставалось лежать оборудование для сбора отпечатков пальцев и других улик — планировалось завершить эту работу на следующий день. Настоятель, насколько мог аккуратно, не дотрагиваясь, осмотрел площадку и направился туда, где был сосредоточен его главный интерес.

И тогда он заметил кое-что еще.

Периметр меньшего размера, чем предыдущий, огораживал участок около врат Платериас, прямо под монументом Campus stellae. Это была — отец Форнес знал лучше, чем кто-либо другой, — самая древняя часть собора. Мало кто из высоколобых эрудитов помнил, что именно на этом месте был основан важнейший христианский храм в мире, второй по значимости после базилики Святого Петра в Ватикане, и еще меньше людей было в курсе того, что эти камни явились свидетелями бессчетного множества чудес. Но помимо всего прочего, именно здесь Бернард Старый, magister admirabilis, в 1075 году заложил краеугольный камень всей постройки, руководствуясь указаниями — как гласит легенда — самих ангелов Господних.

Поэтому сердце старого священника, когда он увидел полицейское ограждение в этом месте, вновь лихорадочно заколотилось.

— Ради всего святого!..

Из стены выступала одна из попавших в нее пуль.

От выстрела в каменном блоке образовалась трещина, и поверхность его вспучилась, словно горка муки. Увидев это, Форнес перекрестился. «Надо сообщить реставраторам», — подумал он. Но это было не все. Часть камня выпала, повредив напольные плиты и обнажив странную тень. Она казалась надписью, фрагментом древней фрески. Или, быть может, клеймом каменотеса. Так или иначе, сердце старика Форнеса заныло еще сильнее.

Знак выглядел так:

Настоятель подошел ближе, сгорая от любопытства. Посветил фонарем и погладил иероглиф кончиками пальцев. Он казался совсем свежим. И хотя он был вырезан довольно глубоко, его контур выделялся на древнем граните собора, излучая переливающийся свет с золотыми искрами. Впечатлительному священнику показалось, что он еще горячий.

«Господи Иисусе! — подумал он. — Надо как можно быстрее предупредить монсеньора!»

Говорят, что, когда человек умирает, его душа подвергается самому суровому за все время своего существования испытанию. Утверждается, что, прежде чем душа перейдет в высшее измерение, ее подводят к чему-то наподобие «черного ящика», некоему не имеющему ни формы, ни размера сосуду, где хранится все то, что душа совершила в этом бренном теле с того момента, как перерезали пуповину и легкие в первый раз вдохнули воздух. То, что ощущает душа, заглянувшая в это хранилище, вполне напоминает наш чувственный опыт. Внезапно сознание каким-то образом отключается, обретая способность воспринимать себя со стороны и оценивать свои поступки с точки зрения окружающих. Вопреки тому, что твердят мировые религии, в этот момент нет никаких судей. Нет трибунала. Нет чужих глаз, вынуждающих нас принимать или отторгать увиденное. Ни в чем из этого нет необходимости. Душа высвобождает заключенную в ней чистую энергию, способную самостоятельно оценить уроки, усвоенные за время пребывания в телесной оболочке. Затем, после просмотра прожитой жизни, душа выбирает тот путь, который наиболее соответствует ее вибрациям.

Единственный положительный момент в этом процессе — понимание того, что дальше тоже продолжается путь. Вверх или вниз — это зависит от ситуации, поскольку рай или ад, по сути дела, являются лишь результатом этого главного подведения итогов, того состояния души, в котором мы оказываемся, осознав, что же в нашей жизни превалировало — успехи или провалы, добродетели или заблуждения, дух или грубая материя.

Все мы — вне зависимости от практикуемой при жизни религии — слышали о том, что нам предстоит пережить этот момент. И хотя духовные лидеры обманывали нас, предвещая суровое судилище, великое отпущение грехов и даже воскресение из мертвых, единственное, что я могу подтвердить, — эпизод «ретроспективного обзора» жизни совершенно реален.

Мне довелось узнать об этом той ночью в кафе «Кинтана», когда я распростерлась ничком в паре сантиметров от безжизненного тела полковника Аллена и поняла, что настало время подвести итоги.

Меня поразило, как легко оказалось умереть. То, что я вначале сочла безболезненным обмороком, превратилось вдруг в химический шквал ощущений и забытых воспоминаний. Не знаю почему, но я решила, что рассталась с жизнью по вине сильного удара током, как Озиил, сопровождавший ковчег Завета. Наверняка разряд в десять тысяч вольт был способен остановить мое сердце и сжечь мозг. Возможно, поэтому я чувствовала себя так, словно меня катапультировали из времени и пространства и бросили в море образов, поглотивших меня целиком.