Нодельма - Дмитрий Бавильский

— Маги нет. — Что, в сущности, является полной правдой.

— Простите, — ничуть не удивляется вежливый и знакомый голос, — а не подскажете, когда он будет?

XVI

— Вот уж не знаю, плакать или смеяться, но Мага умер. — Нодельма продолжает разговор совершенно бесцветным голосом.

— А когда? — после паузы… Кажется, голос на той стороне ничем не удивить.

— Около года назад. — Тут Нодельма вспоминает о своих интересах: — А зачем он вам?

— Слушайте, я так долго его ищу, — говорят ей несколько разочарованно. — Столько ищу…

— Я понимаю, — смягчается Нодельма, — но ничем не могу вам помочь…

— А скажите хотя бы, как он умер?

— Попал под грузовик. Пошел за пиццей…

— Не может быть. — Трубка зашуршала, точно выпала из рук говорившего.

— Может. Может. — Нодельме становится совсем грустно. — Скажите хотя бы, как вас зовут?

— Какое теперь это имеет значение… Извините, мне что-то не по себе. Я потом… перезвоню…

— Конечно, конечно, — начинает говорить вежливая девушка Нодельма, когда трубка стреляет ей в ухо россыпью коротких гудков.

Положив ее на рычажки, Нодельма с глубоким вздохом встает и начинает собираться на работу.

XVII

Когда она заходит в офисный лифт, в нем уже находится грузный грузин Лиховид — на минус первом этаже расположен служебный гараж, черт. Нодельма сжимается в углу, спинным мозгом чувствуя, как Лиховид ощупывает ее фигуру глазами.

— А, это ты… — Лиховид шумно втягивает ноздрями воздух. — Гордая юная девица… Ну-ну…

Неожиданно тон его меняется:

— Слушай, красавица, может быть, нам сходить сегодня с тобой в ресторан, а? Представь, если я сделаю тебя начальником отдела. Ты, кстати, в каком отделе прозябаешь?

Нодельма сжимается еще сильнее.

— Ты не подумай, я не развратник, — тоном, полным интимной грусти, продолжает Лиховид. — Для меня превыше всего интересы бизнеса. Просто я знаю, каким образом ты можешь принести компании большую пользу. Мне тут кое-что рассказали… И я понял: за такие заслуги перед отечеством ты вполне заслуживаешь стать начальником отдела. Платон, конечно, будет против, он же не любит женщин на руководящих постах, но если ты мне поможешь, я его уговорю…

Четвертый-пятый этаж, кажется, этот подъем длится вечно. Нодельма мысленно клянется, что отныне будет подниматься на тринадцатый этаж только по лестнице.

XVIII

— Ты думаешь, мне мало своих девок? — Лиховид начинает терять терпение, переходя на громкий, страшный шепот. — Ты думаешь, мне интересно тебя трахнуть?

Нодельма чувствует нехватку воздуха.

— Мне надо одну вещь, которая есть у тебя, которая осталась у тебя после твоего друга, ты, конечно, понимаешь, о чем я?!

Тут кабина останавливается, двери медленно расходятся в стороны, Нодельма выбегает из лифта (мгновенный взгляд в зеркало), торопится к двери на этаж, но, пока возится с магнитным пропуском, Лиховид успевает ее нагнать.

— Но ты подумай, подумай! — кричит он ей вслед, и Нодельма зачем-то кивает ему, словно Лиховид в состоянии проследить за ее эмоциями.

Нодельма успокоится, только включив компьютер и погрузившись в чтение новых писем, которые Кня накропал вечером, оставшись в офисе после работы. Врачу-реаниматологу он пишет про принцип win-win: «…Это когда в выигрыше оказываются все заинтересованные стороны, а не только сильнейший. Ты меньше получаешь в краткосрочной перспективе, но потом всегда выигрываешь в дальнейшем. И значительно больше, чем опираясь лишь на свои силы».

XIX

Со шведской госпожой Людковски Кня решает пооткровенничать о чувствах: «Часто мы принимаем за любовь страх остаться в одиночестве. Мы цепляемся за человека, который кажется нам важным и судьбоносным, потому что не видим альтернативы. Мы „любим“ до тех пор, пока на нашем горизонте не появляется какая-нибудь новая юбка, с которой мы начинаем проводить все свое свободное время, именно она теперь съедает наше одиночество с новой силой. Человек никогда не будет чувствовать себя одиноким, если у него есть несколько вариантов. Любить можно только в ситуации, когда выбор невозможен…»

Вдруг мысль в ее уме родилась. Оказавшись дома, Нодельма первым делом кидается к коробкам Маги. Со стороны это похоже на истерику, но Нодельма действует хладнокровно, ей надоедают тайны и загадки. В конце концов, прошло достаточно времени для того, чтобы попытаться разобраться с этим пыльным кенотафом.

В коробках аккуратно разложены вещи, за время, прошедшее с их последнего перемещения в пространстве, они слежались, пропитавшись своим автономным запахом. Нодельма боится приступов тоски или ностальгии, однако ничего подобного не случается, вещи оказываются мертвее бывшего хозяина, мертвее чувств, которые Нодельма когда-то испытывала к нему.

XX

На дне одной из коробок Нодельма находит пачку дискет. На них нет никаких опознавательных знаков, просто черные дискеты непонятного содержания. Одну из них Нодельма тут же вставляет в компьютер, который показывает наличие на дискете вирусов. Нодельме кажется, что ее компьютер выплевывает чужеродный кусок черного пластика, и тогда она вставляет другую дискету. То же самое. Пыл проходит, из разочарования рождается усталость.

Утром, переварив очередную порцию откровений Кня («Не кантовать! То есть осторожнее обращаться с Кантом, его влияние губительнее, чем кокаин…»), рассказывающего Китупу об идее очередного художественного проекта (фотографии мертвых бездомных собак, в роли которых можно снимать собак живых, но спящих), Нодельма заталкивает одну из дискет в корпоративный компьютер, и что же она там видит? Коллекцию изысканно гнусной порнографии маленькие дети, младенчики ведь почти, застывшие в таких чудовищно похотливых позах, что хоть святых выноси!

О мертвых или хорошо, или ничего… Время, прошедшее со дня гибели Маги, словно бы выветривает истинное содержание фотофайлов, оставляя хрупкие (дунь — и рассыпятся) изображения.

XXI

Раньше Нодельма упала бы в обморок от такого молчаливого безобразия. Сейчас, после всего того, что ей преподнес и продолжает преподносить Кня (на последней неделе он трижды наведывался на сайты педофильского содержания), Нодельма, кажется, уже ко всему привыкла. Уже ничему не удивляется.

И это ее чистый и целомудренный Мага, мученик науки, высоколобый, сосредоточенный очкарик… Правильно Фоска (интересно, куда это она запропала?) говорит, что в тихом омуте такие черти водятся, что выпрыгнут не поймаешь…

Впрочем, сказать, что Кня перестал ее удивлять, было бы неверно. Буквально в тот же день очередными своими почеркушками Кня поразил ее до глубины души. Как всегда, во время обеденного перерыва она влезла на его yandex-ящик, чтобы поживиться вновь отправленными сообщениями. В письме врачу-реаниматологу из Кемерова ничто не предвещало удивительных открытий. Кня напоминал знакомцу, что он все-таки художник, и в красках расписывал свою акцию, проведенную однажды в метро.