Боевое безумие - Сергей Ли

Обезопасив себя, снова стал истреблять маленьких роботов. Танк же, постояв немного, уехал обратно в тыл противника. Пальнул в него на прощание, снова попал, но уже в корпус. Да так удачно, что он неожиданно взорвался, проехав еще метров пятьсот. Прямо в расположении врага. Скорее всего, я повредил реактор, который и взорвался. На том направлении у нас сразу наметилось наступление.

Мы же снова сменили позицию. С этой стороны мелких роботов просто не осталось. К тому же, накопители практически опустели и теперь требовалось время на их перезарядку. Так что мы отъехали еще дальше и спрятались за большим камнем. После чего открыли свои пайки и приступили к нехитрому перекусу. В танке был предусмотрительно оставлен недельный рацион, рассчитанный на двух членов экипажа.

– Невероятно, я уже заработал пятьдесят бонусных очков. Да и звание новое получил, – пораженно сообщил он.

– Ага, танк орков знатно рванул, – согласился я. Больше всего баллов мы как раз за него и получили.

– Все равно, насилие – это невыход, – очнувшись от эйфории боя, принялся за свое Кальдерон.

– Орки других аргументов просто не воспринимают, – обозначил я свою позицию в этом вопросе.

– Насилие приводит лишь к ещё большему насилию, этот порочный круг таким образом не разорвать, – заявил убежденный пацифист.

– У тебя есть другой способ решения этой проблемы? – на всякий случай спросил я. Вдруг, и правда, предложит, чего дельного.

– Нет, но он должен быть, – немного расстроенно, но все также убежденно сказал он.

– Давай сделаем так, как только придумаешь что-то дельное, тогда и вернемся к этому вопросу. Сейчас же не будем переливать из пустого в порожнее, – предложил я.

– Хорошо, – угрюмо согласился он.

Мы дружно и в полном молчании доели сухой паек и запили его специальным раствором, полным витаминов. После чего заняли свои места и поехали обратно к своим позициям. Однако, тут все пошло не по плану. По крайней мере, не по моему плану.

Враг неожиданно сбросил целую кучу легких бронемашин прямо нам в тыл. И хоть они и были вооружены только крупнокалиберными пулемётами, для нашей пехоты это был бы конец. Так что нам пришлось поменять свой план действий и начать охоту за этими юркими броневиками.

Чтобы попасть по ним, мне пришлось поднапрячься. Но даже на ходу мне всегда удавалось в них попасть.

Вот первый из них, получив точное попадание прямо в кабину водителя, загорается и останавливается.

Второй старается нас обогнать и получает заряд прямо в правый бок. От попадания его разрывает пополам.

Третья машина начинает вилять, однако, это её не спасает. Точный выстрел обрывает её мучения.

Четвертого противника, который пытается нас обогнать, чуть подталкивает мой гуманный водитель, да так, что тот на полном ходу впечатывается в камень.

Еще один выстрел и пятая машина как бы спотыкается на полном ходу и делает кувырок через кабину.

По нам ведут плотный огонь из пулеметов, но даже их крупные пули не могут пробить нашу броню. Однако, это изрядно напрягало.

Как только я заметил их неожиданную высадку, то с помощью планшета сообщил об этом командующему операцией, так что, когда мы достигли позиции своих войск, нас уже ждали.

Атакующих встретил сплошной шквал огня. Мы также, остановившись у своих позиций, приняли участие в общем веселье. Я же хохотал, как сумасшедший, расстреливая врагов, как в тире. Мне определенно нравилось быть танкистом. Хоть и убили мы не так уж и много орков, зато было очень весело. Да и когда попадаешь из крупного калибра и наблюдаешь за разрушением боевых машин противника, испытываешь ни с чем не сравнимое удовольствие.

Так что стреляли мы до последнего врага. Когда дым и пыль немного улеглись, мы наблюдали превосходную картину тотального разгрома. Но как оказалось, это был всего лишь отвлекающий маневр и основная атака с использованием тяжелой техники произошла совсем с другой стронны. Так что мы поспешили туда в надежде изменить ход боя.

Так мы и оказались в масштабном танковом сражении. Придерживаясь собственной тактики, на рожон мы лезть не стали и старались держаться позади основного отряда. Я и отсюда отлично попадал по врагам.

Но в этот раз против нас были брошены супертяжёлые танки врага, так что моя маломощная пушка практически ничего не могла с ними сделать. Так что мы занялись форменным вредительством, стреляя по гусеницам врага, лишая его маневренности.

Крупные хорошо бронированные машины получали одно попадание за другим, но все равно продолжали сражаться, пока окончательно не выходили из строя. Нашему соседу напрочь снесли основную башню, но он все также упрямо ехал вперед, стреляя из оставшихся орудий.

Другой сосед, большой шагающий робот, получил прямое попадание в кабину пилота и сразу же завалился на спину, чуть не придавив нас, хорошо Кальдерон успел объехать неожиданное препятствие.

Близкий взрыв полностью перекрыл мне видимость кусками поднятой с земли пыли. Как только мы проскочили пылевое облако, увидели изменения на поле боя. Наш отряд ракетчиков взобрался на возвышенность и сейчас утюжил наших врагов ракетными залпами практически в упор. Те, кто проезжал совсем близко, получал противотанковые гранаты.

Расклад сил резко изменился и мы стали теснить противника, вынуждая его остановиться. Да и наша подрывная деятельность принесла определенные плоды. Лишённые гусениц машины сильно растянулись и теперь уничтожались нами по очереди концентрированными залпами. Практически после каждого такого, машины орков останавливались, загорались или даже взрывались.

Это продолжалось не очень долго. Моё чувство опасности взревело, предупреждая меня, но ничего сделать я попросту уже не мог. Главный калибр вражеского танка сделал всего один выстрел и нижней части нашего танка просто не стало. Меня же убило не сразу. Осколок брони надежно пригвоздил меня к моему креслу, все вокруг горело. Я же еще минут пять наблюдал, как обугливается в огне моё тело. В большой живучести были и свои отрицательные стороны, подумал я, перед тем как отключиться.

Смерть и агония теперь для меня стали синонимами. Я практически растворился в этой всепоглощающей боли. Моё сознание хотело просто перестать существовать и испытывать страдания. Но я держал его вокруг своего ядра. Моя воля стала этим ядром.

Пробуждение стало невероятно сладостным моментом. Не знаю сколько раз я еще это вытерплю. Цена за возвращение с каждым разом становилась всё больше.

В последний момент перед тем, как в нас попал снаряд, я использовал свой псионный щит. От смерти он меня не спас, зато дал возможность помучиться перед смертью. Ощущения были не из приятных, но эта боль даже рядом не стояла с моей агонией.

Как только крышка капсулы открылась, я услышал до боли знакомый голос.