Великий Ганнибал. "Враг у ворот!" - Яков Нерсесов

По легенде, кто-то из римлян обнаружил севшую на мель карфагенскую галеру с пятью гребцами на весло (квинкверему), и, захватив ее невредимой, они скопировали ее конструкцию, а на многочисленных верфях греческих городов Италии построили свои. Так ли это?! Установить истину вряд ли возможно, примечательно – другое: пока корабли еще строились (причем форсированным методом: часть деталей изготавливалась в разных мастерских по утвержденным образцам, после чего их собирали на верфях), гребцы уже учились управлять веслами на скамьях-тренажерах, установленных на суше. Так ли это – сегодня доподлинно не ясно, но якобы всего за 60 дней (?) с помощью греческих союзников к весне 260 г. до н. э. (или несколько позже?) было построено 100 пентер и 20 разведывательных трехпалубных судов – триер (по-латински – «трирем») или попросту «троек» – галер с тремя рядами весел, чья максимальная скорость могла достигать 8 узлов. Правда, морскими офицерами и матросами на них стали главным образом греки из союзных городов на территории Италии. Зато гребцы, а их требовалось от 30 000 до 40 000 человек, были набраны из италийских крестьян, рабов, а позднее и римской городской бедноты.

Создать столь большой флот за столь короткое время стало подвигом для сухопутного народа, который не любил моря, и служба во флоте не считалась почетной.

…Кстати, помимо уже упоминавшихся кораблей-гигантов с боевыми башнями и метательными машинами, бросавшими не только большие ядра и копья, но и горящие угли в корзинах на неприятельские суда, большое применение на море получили и военные корабли других классов. Легкие использовались для несения разведывательной службы, быстроходные – для внезапных налетов, более тяжелые, вооруженные «бивнем»-тараном – для боя. И все же боевые галеры той поры были хрупкими сооружениями, похожими на гигантские раковины, с расположенными в них длинными скамьями, на которых размещалось несколько сотен гребцов. Только более крупные суда снабжались палубой. Долго находиться в открытом море галеры не могли, а по бурному морю они и вовсе передвигались плохо и в случае шторма должны были искать укрытия у берега. Парусные торговые и транспортные суда легко уклонялись от боевых галер во время сильного ветра. Но в безветренную погоду они оказывались беспомощными против атаки гребных галер, вооруженных бронзовыми либо железными таранами длиной до 2,7 м. Парные тараны обычно стояли горизонтально на носу судна, готовые вонзиться в неприятельскую галеру выше или ниже ватерлинии или сокрушить скамьи гребцов на ней. Появление кораблей с различными метательными машинами на борту – оружия дальнего действия – снизило значение тарана в морском бою. Был в ходу и другой прием ведения морского боя – «проплыв», суть которого заключалась в том, что атакующий корабль на предельной скорости проносился вплотную мимо борта вражеского корабля, стремясь сломать его весла; свои весла атакующий корабль с соответствующего борта при этом в момент столкновения по команде резко убирал. Случалось, галера сближалась с вражеским судном, чтобы дать возможность находящимся на ней вооруженным людям перебраться на чужой корабль и устроить рукопашный бой. Во время сражения мачты опускали, чтобы они не пострадали от удара при столкновении. Получается, что для управления боевыми галерами нужен был большой военно-морской опыт для умелого маневрирования, выполнения сложных построений как до начала боя, так и во время оного. Службу на кораблях несла подготовленная команда, начиная от его капитана, кормчего, носового наблюдателя (впередсмотрящего), пятидесятника, бортовых начальников и начальников гребцов вплоть до флейтиста, подававшего сигналы-команды для гребцов. Обычно команда квинкверемы насчитывала до 400 человек: 280 гребцов, 75—100 абордажных пехотинцев, 25 матросов и офицеров. Впрочем, известны случаи, когда на борт могли брать и чуть меньшее или чуть большее число людей: от 300 до 420 человек. Экипаж «тройки» («триремы») был несколько меньше: 170 гребцов, 12 матросов и 18 солдат. Основным тактическим приемом было наступление одним крылом. Обычно флоты морских держав Средиземноморья той поры насчитывали около сотни судов…

Будучи отличными солдатами, римляне не были хорошими моряками и, скорее всего, понимали, что никогда не смогут сравниться с карфагенянами в искусстве мореплавания и боевого маневра (тарана или «проплыва»), и поэтому, насколько возможно, морские сражения постарались превратить в сухопутные. Было придумано замечательное изобретение для абордажного боя, парализовавшее обычные для того времени приемы морского боя – прорыв строя кораблей и таран. Так в носовой части их кораблей появились перекидные абордажные мостики с бортиками-перилами высотой до колен и огромными металлическими «шипами-клювами» («воронами»). Эти трапы крепились через блок к верхушке короткой мачты и делались достаточно широкими, чтобы по ним, прикрывшись щитами, могла пробежать плечом к плечу пара воинов. (Правда, кое-кто из историков не исключает, что «пропускная способность» этих импровизированных трапов не ограничивалась парой легионеров, а их могло быть чуть ли не 6–7.) При сближении с вражеским кораблем «ворон» (благодаря поворотному основанию он чем-то напоминал грузовую стрелу и мог поворачиваться и вправо и влево) с помощью специального блока падал вниз, цепляясь своим «шипом-клювом» за борт противника. Стремительно перебравшиеся по нему римские легионеры (не более 120 человек), специально обученные бою на качающейся палубе, сходились в рукопашной схватке с экипажем врага, уступавшим ему численно (в 2, а то и в 3 раза) и непривычным к сухопутному бою. В результате римляне не топили корабль врага вместе с его командой, а захватывали его целым со всем содержимым. На носу и корме своих судов римляне стали устанавливать по две боевые башенки. Оттуда их легионеры, прикрывая высадку своей десантной группы, поражали неприятельских матросов стрелами, дротиками и камнями. Правда, все эти конструктивные новшества сделали римские корабли тяжелее, тихоходнее, менее устойчивыми, управляемыми и маневренными не только во время боя, но и во время шторма.

И тем не менее примененные на судах новшества полностью оправдали себя – римляне обрели несокрушимую силу в море, которая очень скоро положит конец морскому господству Карфагена.

…Кстати, не исключено, что наличие на корабле столь громоздкого устройства – «ворона» (трапа с «шипами-клювами») – могло приводить к опрокидыванию судна. И это могло стать одной из причин, по которой римляне позднее – между 255 и 250 гг. до н. э. – настолько освоили технику морского боя, что перестали оснащать свои суда «воронами». Так доподлинно и неизвестно, кому именно пришло на ум изобрести «ворон». Хотя кое-кто все же предполагает, что это могло быть «детище» Архимеда – выдающегося сиракузского механика и математика той поры. Зато точно известно, что именно римляне усовершенствовали хранение боевых кораблей. Они не только на каждую ночь вытаскивали их на берег, но и в обязательном порядке всякий раз возводили вокруг укрепленный (по аналогии с сухопутным биваком) лагерь, защищавший гребцов, моряков и корабли…

Но, как это часто бывает, первое морское столкновение Карфагена с Римом закончилось для последнего неудачей. При попытке захватить Липарские острова 17 кораблей под командованием консула Гнея Корнелия Сципиона (дяди будущего знаменитого полководца Публия Корнелия Сципиона-Младшего или Африканского) оказались запертыми в гавани и захвачены в плен. Первый блин получился комом. Однако очень скоро пришла первая громкая победа под руководством римского консула Гая Дуилия около мыса Милы у северного побережья Сицилии. Тогда численно превосходивший карфагенский флот под началом Ганнибала («тезки» легендарного полководца Второй войны Карфагена с Римом!) впервые столкнулся с римскими «воронами», по которым 120 римских легионеров стремительно перебегали со своего корабля на вражескую палубу и в скоротечном бою громили 30 карфагенских морских пехотинцев на их судне. Карфагеняне поначалу пытались как-то бороться с римским «ноу-хау», но «хищные вороны» доставали их корабли со всех сторон, ставя пунов в тупик. Потеряв в столь непривычных для них абордажных боях около 50 военных кораблей, карфагеняне бежали, а своего военачальника они… распяли на кресте… вниз головой, что было для них в порядке вещей! (Правда, по другой версии, его просто забили камнями.) Незадолго до этого столь же драматически ушел из жизни пунийский военачальник Ганнон за то, что не смог отстоять Мессину в противостоянии с консулом Аппием Клавдием Каудексом! А в 251 г. до н. э. за потерю одной из главных карфагенских крепостей на Сицилии – Панорма (Палермо) столь же безжалостно был казнен Гасдрубал!