Кремль 2222. Садовое кольцо - Владислав Выставной

Упруго пропела тетива, и округу огласил новый звук. На этот раз не столь пугающий, напротив — жалобный, исполненный муки. Не испытывая к подстреленной твари особой жалости, парень осторожно приблизился. Зверь бился в предсмертных судорогах. Если это выл он — то голосовые связки у него покруче внешности: животное напоминало видом крысособаку. Хотя зубы имело покрупнее: торчащие из полураскрытой пасти клыки словно обещали отомстить стрелку. Мысленно похвалив себя за меткость, Книжник добил тварь, сломав шейные позвонки крепким ударом ботинка. После чего не без труда выдернул из трупа глубоко засевший болт: неразумно разбрасываться боеприпасами.

— Непохоже, что девчонка здесь, — заметил он.

— Почему? — спросила Хельга.

— Да эта зверюга… — насмешливо пояснил парень, стирая с железного стержня густую горячую кровь. — Девчонка с ней бы живо разделалась. И вообще, я бы за нее не сильно беспокоился. Она не пропадет.

На всякий случай решили все же осмотреть этаж. Ничего особенного не нашли — все те же кости, черепа да шкуры. Но в очередном зале им предстало кое-что интересное. Здоровенный закопченный чан с водой, закрепленный над кострищем на неказистых стойках. Чан был треснут и протекал. Понятно теперь, откуда капало.

Над водой, на толстом промасленном тросе, перекинутом через поперечную железную балку, висел какой-то большой бесформенный тюк. Вскинув арбалет, Книжник стал медленно приближаться. В пыльных лучах света увидел: это не просто тюк. Это сеть из прочного металлического троса. И она плотно охватывает нечто живое… Живое ли? Книжник машинально протянул вперед оружие и ткнул выступавшим острием болта содержимое сети.

— Вот спасибо, приятель, теперь чуть ниже почеши, — раздался приглушенный голос.

Парень, вскрикнув, отпрянул, с перепугу нажав спусковую скобу. Пропела тетива, болт прошел в миллиметрах от сети и, подняв облачко пыли, исчез в трухлявой штукатурке.

— По-прежнему хочешь меня пристрелить, Книжник? — поинтересовался голос, и теперь стал ясен его источник.

С ним говорил этот странный тюк.

Книжник все еще испуганно моргал, пытаясь перезарядить арбалет, когда Хельга воскликнула:

— Зигфрид?!

— А то кто же? — донеслось из глубины сети. — Ну что, будем и дальше любезничать или сделаем что-нибудь полезное? Например, вытащим меня из этого кокона. У меня руки-ноги затекли…

— Черт возьми — Зиг! — заорал Книжник, вне себя от переполнивших эмоций. Тут же засуетился, заметался, не в силах сообразить, что же делать с сетью.

— Там трос натянут, — сообщил пленник из своего «кокона». — И узел на нем должен быть. Только в котел меня не скиньте — вода остыла давно, но захлебнуться это не помешает…

Путем непростых манипуляций получилось ослабить узел на тросе, перекинутом через балку. Вдвоем с Хельгой им удалось наконец оттащить сеть от чана и опустить на пол. Разобраться с «удавкой», прочно стянувшей сеть, оказалось куда сложнее.

— Как они это сделали? — бормотал Книжник, тупо пялясь на хитрую систему тросов, намертво сковавших старого друга, что скорчился во внутриутробной позе.

— Уже сутки себя о том спрашиваю, — глухо отозвался вест. — Вряд ли муты сами такое наворотили. Может, у маркитантов выменяли…

Книжник сам не понял — что именно он развязал, за какой конец троса потянул, но сеть вдруг ослабла и опала на пол. На мелких блестящих ячейках в болезненно скрюченной позе лежал рослый человек, в котором опытный взгляд сразу узнавал воина народа вестов. Резкие черты лица, длинные волосы с тонкими косицами, имеющими, видимо, символическое значение; рубаха, покрытая мелкими металлическими пластинами; мягкие сапоги сыромятной кожи. И оружие: пара длинноствольных револьверов в кожаных ножнах на бедрах да меч в заплечных ножнах… Одежда была насквозь мокрой — будто ему и впрямь довелось побывать в этом наполовину опустевшем уже чане.

Несмотря на то что расстались они с Зигфридом совсем недавно, казалось, что прошла вечность. И было непривычно видеть, как медленно, неуклюже воин пытается встать.

— Ног не чувствую, — пояснил он. Ухватился за край чана, подтянулся, встал, придерживаясь за почерневший металл. Глянул на воду, криво улыбнулся, попробовал на вкус.

— Надо же — посолить успели, — удовлетворенно сказал он. — Где только достали ее, соль-то. Стратегическое сырье…

Вест говорил спокойно, даже с удовольствием, словно ничего особенного не случилось. Будто не был найден в довольно неудобном положении, причем по какой-то немыслимой случайности.

— Ты какими судьбами здесь? — спросил Книжник, чувствуя, как губы расползаются в восторженной улыбке. — Что за «гамак» у тебя такой?

— Меня как бы сварить собирались, — поймав удивленные взгляды, пояснил вест. Все еще пошатываясь, потянулся, хрустнул суставами. — Хорошо, хоть не выпотрошили и не нашпиговали кореньями. Спасибо нео — не любят они овощи… Это ловушка была, — он пнул ногой сеть, расползшуюся по полу. — Будто специально на меня ставили — ни разорвать, ни пошевелиться. Как назло — и меч-то при мне, а не дотянуться, из ножен не вытащить. Да и от револьверов толку мало. Сижу над котлом, сам над собой посмеиваюсь, жду, когда мой час настанет. Уже и вода закипела, чувствую задницей, как пар валит…

— И что? — завороженно глядя на воина, спросила Хельга.

— Да ничего. Прибежал кто-то, шум поднялся, паника. Всех будто ветром сдуло. Так и парило меня, пока огонь не погас. Видишь — промок весь? Больше никогда в жизни — никаких бань, — Зигфрид хохотнул, с прищуром поглядел на друзей. — Честно говоря, не думал уже выбраться из этой передряги. Да, видно, и без меня на небесах тесно, не хотят меня прибрать к себе боги…

— Какая нелегкая вообще тебя сюда занесла? — недоуменно спросил Книжник. — Один на крепость пошел? Забыл, что ли, как мы отсюда ноги уносили?

— Старые счеты, — нехотя отозвался воин. — Хотел поначалу за Кольцо уйти, да не вышло. Смотрю — площадь опустела, муты сюда перебираться стали, а там по центру дрянь какая-то синенькая светится. Взял одного по-тихому, допросил. Оказывается, с Кольцом чертовщина какая-то творится…

— Это точно, — вставил Книжник.

— Ну, думаю, все, застрял я здесь, — продолжал Зигфрид. — Делать нечего, сижу за развалинами, поглядываю на крепость Ззаргов, думаю. И вспомнилось мне кое-что, о чем раньше недосуг думать было. Помнишь сухое топливо, которым Ззарги костер палили? Там, наверху.

— Конечно, — семинарист поежился. — Чуть не поджарились тогда — так полыхнуло, хорошо, выпрыгнуть успели. Хотя летать вниз башкой на лиане — не мое. Кабы ты не столкнул меня — ни за что не полез бы, пусть бы меня хоть на куски резали. Я ж высоты боюсь…[8]