Его Высочество Ректор - Лючия фон Беренготт

— Может быть все, что угодно, — предположил он, подняв на меня глаза. — От простого вывиха или растяжения до перелома. Какой черт дернул вас сбегать от меня в лес?

— Т-тот же, что д-дернул вас д-д-догонять меня… — зубы выбивали чечетку, и я не знала, чего мне хочется больше — согреться или принять обезболивающее.

- Сможете допрыгать до берега? — спросил он и тут же передумал. — Впрочем нет. Вы забрызжете меня с головы до ног.

Мои испорченные мозги тут же услужливо предоставили картинку господина ректора в мокрых штанах и футболке — настолько яркую, что боль и холод на мгновение отошли на задний план.

— Еще как допрыгаю, — закивала я, делая вид, что не расслышала его последних слов. Но не успела ничего сделать по этому поводу.

— Придется пожертвовать малым. — объявил Кронвиль и прямо в кроссовке шагнул одной ногой в воду. Наклонился и, держа меня за руку, перекинул себе за спину.

«Вот и согрелась…» — неясно пронеслось в голове, пока он выносил меня из ручья. Да и как тут не согреться, когда разгоряченное после бега, крепкое, мужское тело плотно прижимается к груди и животу? Вот бы он нес меня так всю дорогу до поместья…

Поднявшись по склону, господин ректор осторожно спустил меня на землю (во всех смыслах этого слова).

— Ай! — снова вскрикнула я, случайно ступив на вывихнутую ногу — болью пронзило до самого бедра. На мгновение испугалась — а вдруг и в самом деле перелом? Как бы то ни было, ходить я точно не могла.

Подхватив меня за талию, Кронвиль помог мне сесть, и сам уселся рядом, устало облокотившись о ствол тонкой липы.

— Что же мне с вами делать? — он напряг лоб, размышляя. — Ни у меня, ни у вас нет при себе телефона… Да даже если бы и был, связи тут тоже, скорее всего, нет. Нести вас назад все три километра, что мы пробежали… как-то затруднительно.

— А вы бросьте меня здесь! — стараясь подавить горечь в голосе, язвительно предложила я. — Что вам какая-то русская стерва? Тем более шантажистка.

На самом деле, мне было не до смеха. Нога уже порядком распухла и болела все сильнее. Мы — примерно в четырех километрах от границ жилой зоны поместья, в густом, девственном лесу. Куда ползти — непонятно. Ему даже не надо душить меня. Оставит здесь одну, и привет.

Он тяжело вздохнул и потер пальцами переносицу.

— Я, конечно, достаточно низко пал, когда повелся на ваш флирт. Но не настолько, чтобы оставлять вас здесь на съедение комарам и лисам. Да еще и в мокрой одежде при такой-то погоде. Точно окочуритесь.

Ректор решительно тряхнул челкой, которая в обычном состоянии всегда была зафиксирована гелем, повернул голову и оказался со мной, буквально, нос к носу. Готовые вырваться слова насмешки застряли у меня в горле, все существо замерло в ожидании… чего?

Как близко… Господи, как он близко…

— Раз уж я вами так вляпался, мисс Красновская, я отнесу вас в одно место, — сказал он и нервным, импульсивным движением вдруг погладил меня по щеке пыльной стороной пальцев. Его разгоряченное дыхание танцевало какой-то древний, сакральный танец на моих губах.

— К-какое место? — сглотнув слюну, выдавила я, почему-то шепотом.

— О, моя маленькая шантажистка! Это особенное место. И на наше счастье, оно гораздо ближе отсюда, чем сам колледж. Но для этого…

Он вдруг потянулся к краю своей футболки, снял ее одним движением через голову, и я задохнулась от красоты его обнаженного торса. Не обращая внимания на мой помутневший взгляд, он вывернул эту футболку, встряхнул ее… и накинул мне на голову.

— Боюсь, что для этого мне придется завязать вам глаза.

К моему стыду, пока он нес меня — с плотно завязанной, умопомрачительно пахнущей футболкой на глазах — я задремала. И впрямь, как курица — я слышала глупые птицы засыпают, если им сунешь голову под крыло. Но уж больно уютно было в его объятьях — так хорошо, так спокойно. Как будто мы друзья и доверяем другу. Или даже больше, чем друзья.

А нес он меня, по всей видимости, долго. Когда я очнулась от непонятного, громкого лязганья железа об железо, сердце его билось уже гораздо сильнее, чем в начале пути — я хорошо слышала это, прижавшись к его груди ухом.

— Фьюх! — выдохнул он, посадив меня на кровать.

На кровать? Я сорвала повязку и огляделась.

Комната. Довольно большая. Уютная, благодаря деревянным панелям и высоким, в потолок, книжным полкам. Чем-то напоминающая его кабинет — тот самый, дверь которого я хотела выкрасить красной краской. У противоположной стены — камин. Ненастоящий, газовый. Перед ним — глубокое кресло, отделанное красным бархатом. Письменный стол с компьютером и стопкой книг придвинут вплотную к другой стене, прямо над ним — тяжелая картина в деревянной раме, с искусно выполненным портретом девушки в старинном, бежевом платье. Она показалась мне смутно знакомой…

Оклеенные красивыми обоями стены украшали и другие картины — в основном портреты в старинном антураже. Между картинами висели дорогие, бархатные портьеры, перемежаясь с подсвечниками.

Все в этой комнате было выполнено правильно и со вкусом, за исключением одной лишь странности — для чего-то посреди всей этой офисно-библиотечной обстановки стояла полутороспальная кровать, на которой в данный момент сидела, вытянув больную ногу, я. И еще — в этой комнате совершенно не было окон.

— Что это за место? — замирая голосом, спросила я.

Игнорируя мой вопрос, Кронвиль подошел к камину и попытался разжечь его, щелкая зажигалкой где-то в недрах искусственных «дров». На несколько мгновений я была полностью поглощена созерцанием его голой спины — хорошо прорисованные мышцы перекатывались от малейшего движения. Наконец у него получилось, и камин вспыхнул, весело играя синими и красными бликами.

— Это, мисс Красновская, мое, можно так сказать, логово, — повернувшись, объяснил наконец он, жестом обведя комнату. — А точнее, бункер. Подземный бункер, устроенный прежними хозяевами поместья — перед самой войной. Я нашел его, оборудовал и сбегаю сюда каждый раз, когда мне хочется кого-нибудь из вас придушить… Уж простите, я не выдам вам его расположения.

— Как мило. Вы похитили меня и притащили в свою нору? — я пыталась юморить, но, признаться, мне было немного не по себе.

Вот ведь правду говорят, будьте осторожны с желаниями. Хотела хищника — получай и расписывайся. Он поднял бровь.

— А вы против?

Положив на пол зажигалку, доктор Кронвиль медленно подошел и сел рядом. Я нервно сглотнула слюну. Нет, если бы меня спросили еще час назад, хочу ли я оказаться с этим человеком в уединенной комнате, позволить обездвижить себя, и поиграть с ним в нестрашный, безопасный бедээсемчик, я бы радостно закричала «да»!

Однако, реальность выглядела куда как менее… безопасной. Потому, что комната действительно была уединенной, я действительно была обездвижена, а доктор Кронвиль нес меня сюда на себе черт знает сколько времени и даже не вспотел. И уж точно способен прижать меня к этой самой кровати одной левой рукой.