Девочка для Маршала - Маша Драч

Внезапно к моей щеке прикоснулись холодные костяшки чужих пальцев. Я дёрнулась и опасливо посмотрела на Маршала. Он медленно опустился в соседнее кресло, стёр большим пальцем слезинку и внимательно посмотрел на нее, затем снова на меня.

— Почему ты плачешь? — задумчиво спросил Кир, в его голосе отсутствовала тревога.

В напряженном взгляде серо-голубых глаз мелькнула тень непонимания.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Страшно.

— Страшно? — переспросил он всё тем же спокойным голосом, затем вновь посмотрел на мои слёзы.

Я лишь кивнула и поёжилась, потому что взгляд Кира оказался слишком пристальным, слишком острым, будто вколачивающимся внутрь меня, моей души. Он словно хотел вывернуть эту мою душу наизнанку и тщательней рассмотреть ее, чтобы найти ответ на совершенно простой вопрос.

На секунду мне показалось, что Маршал видит мои эмоции, но абсолютно искренне не понимает их значения. Он будто бы столкнулся с чем-то таким инопланетным и непостижимым. Может, Кир не привык к тому, что женщины в его компании плачут? Всё-таки Вика говорила, что все его предыдущие спутницы были счастливы. Нет. Маршала не интересовало, почему у меня такая реакция. Его, кажется, интересовала сама эта реакция.

— Разве вам никогда не было страшно? — осторожно спросила я и быстро вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

Мужчина поднял на меня свой задумчивый и сосредоточенный взгляд. Казалось, что Кир пытается найти ответ где-то глубоко в себе, но я ведь не спросила ничего сложного.

— Это было слишком давно, — после некоторого молчания ответил он. — Так давно, что я уже не помню этого чувства. — Маршал поднялся с кресла. — Если нужно отдохнуть, тебя проведут в спальню.

— Нет, — я сняла обувь и прижала колени к груди. — Мне и здесь хорошо.

В Нью-Йорке была еще ночь, когда наш самолет пошел на посадку. Нас провожало утреннее солнце, а встречала холодная и бледная луна. В этом небольшом наблюдении я вдруг уловила некий символизм, потому что луна больше подходила Маршалу и его миру, нежели солнце.

Мы приземлились в международном аэропорту имени Джона Кеннеди. Ночь оказалась довольно прохладной. Стоило мне ступить на трап, как тут же ночной ветерок подхватил мои волосы и заполз прямо под футболку. Я поежилась.

Нас уже ожидали какие-то люди. Кажется, охрана. Маршал на английском перекинулся несколькими дежурными фразами с мужчиной, который видимо был главным. Похвастаться отличными знаниями английского языка я не могла, но на базовом уровне умела изъясняться. Маршал спросил всё ли готово к выезду, мужчина дал положительный ответ.

Конечной точкой нашего пути был Верхний Ист-Сайд. Как я поняла, путь был не близким. Это был не просто другой город. Заграничный город. Это была совершенно другая вселенная. Огромный загадочный океан, в котором жизнь продолжала бурлить даже поздно ночью. Нью-Йорк поражал своей бескрайностью.

Я сидела у окна и увлеченно рассматривала пейзаж, что тянулся за нами, плавно трансформируясь и гипнотизируя яркими огнями. Мелькало много патрульных машин, машин обычных жителей и такси. По тротуарам ходили люди всех возможных национальностей. Яркими бликами в стекле внедорожника отображались вывески ночных заведений.

— Этот город никогда не спит? — вдруг тихонько спросила я у Маршала.

Он сидел рядом и писал стилусом в планшете кому-то сообщение, что своими размерами больше напоминало целый отчет.

— Нет, — ответил Кир. — Это уже давно стало для Нью-Йорка невозможной роскошью. Максимум — полусон, но никогда не полноценный отдых.

— Движение — это жизнь, — вдруг произнесла я папино излюбленное выражение.

— Точно, — кивнул Маршал, продолжая сосредоточенно набирать текст.

Пока мы ехали я успела насчитать больше десятка велосипедистов и бесчисленное количество машин такси. Я старалась выхватить любую деталь, рассмотреть каждый участок, который был доступен для моего зрения. Множество высотных домов тянулись своими верхушками к ночному небу и казалось, что они вот-вот прикоснутся к нему.

— Поднимаемся на Вильямсбургский мост, — обозначил Маршал и спрятал планшет в кожаном чехле.

К этому моменту мы уже час находились в пути. На мосту машин уже было значительно больше. Когда открылся великолепный вид на небоскрёбы Манхеттена у меня вдруг перехватило дыхание. Я придвинулась чуть ближе к Маршалу, потому что панорама была раскинута именно с его стороны. Мой город, естественно, не шел ни в какое сравнение с величественным Нью-Йорком.

Кир молча рассматривал меня, не двигаясь. Мои щёки внезапно стали горячими, будто я только что выпила немного шампанского. Я вернулась на свое место, но Маршал продолжал рассматривать меня.

— Тебе нравится вид? — вдруг спросил он, словно по выражению моего лица не был очевиден ответ.

— Да. Бесконечный ночной океан. Красивый. Яркий. Но, думаю, очень жестокий.

— Верно. В любом мегаполисе выживает сильнейший. Он никому поблажек не дает.

У меня по коже мелкими иголочками пробежался холодок от слов Маршала.

Наш автомобиль плавно въехал в гараж, что примыкал к четырехэтажному кирпичному дому. Напротив него раскинулся, как я успела понять, Центральный парк.

— Будешь жить здесь, — заявил Маршал, когда мы выбрались из машины. — Утром мой человек привезет тебе телефон с новой сим-картой. Сейчас подключат к твоему ноуту интернет. С поступлением нового телефона будь со мной на связи нон-стоп, — Маршал измерял широкими твёрдыми шагами небольшое пространство квадратной светлой прихожей.

Один из телохранителей доставил в квартиру сумку и рюкзак с моей техникой и теми вещами, что были приобретены на деньги Кира.

— Вечером жди. Приеду, — он остановился, посмотрел на меня с высоты своего роста.

Я лишь кивнула. Маршал ушел. Через несколько минут ушли и его люди. Я осталась одна. В большой несколько этажной квартире, расположенной в самом сердце Нью-Йорка. Глубоко вздохнув, я решила, что если не могу кардинально поменять свое положение, то просто приму его. Буду ориентироваться по своим ощущениям.

Взяв сумку и рюкзак, я осторожно последовала вглубь необычной квартиры, размышляя над тем, какая именно мне история уготовлена в городе, который никогда не спит.

Я проснулась, потому что услышала громкий звук сирен. То ли полиция, то ли скорая. Я резко села и несколько долгих мгновений осматривалась по сторонам, смутно соображая, где нахожусь. Это уже точно не моя тесная квартирка-студия. В голове всё разом смешалось. В конце концов, когда сон рассеялся, я вспомнила, что нахожусь в Нью-Йорке.

Встав с кровати, я подбежала к французскому окну, чтобы убедиться в реальности происходящего. Да, так и есть. Я в Нью-Йорке. В городе уже кипела жизнь. Совершенно незнакомая и пока что абсолютно непостижимая для меня жизнь. Я посмотрела на Центральный парк, вернее, на ту его часть, что открывалась мне и не верила собственным глазам. Он реален. Никаких больше фотографий или картинок.