Клинок его Величества - Василий Горъ

Поэтому, добравшись до заброшенной деревеньки, расположенной в трех часах езды от Сайка-ойтэ, все двадцать сородичей шири безропотно вселились в заброшенный дом у околицы, без понуканий переоделись в неудобные одежды лайши и даже сняли с шей ожерелья мужества. А потом, все, как один, расстроились. Услышав имена тех, кто, по решению их лайши-багатура, отправится в город уже сегодня.

Касым-шири тоже почувствовал зависть. Однако, в отличие от сородичей, постарался этого не показать: решение сына Нардара оставить его в деревне было верным — воинам, еще не привыкшим изображать северян, требовался присмотр. Поэтому, когда восемнадцать несчастных, столпившись у окон, принялись пожирать глазами братьев Байзара и Ядрата, таскающих мешки с мукой из сарая к телеге, шири вгляделся в лица тех, кому выпало самое трудное — ждать. И мысленно усмехнулся: в глазах всех без исключения горела одна и та же мечта — о сабле с белой рукоятью, символе мужества Первого Клинка ерзидов.

Нет, в том, что большинство из тех, кто выживет в этой войне, получат вожделенную саблю, Касым не сомневался. Ибо догадывался, благодаря кому в теплое и порядком застоявшееся озерцо воинских умений народа степи влилась чистая и холодная струя народов Севера.

Аишка-нэй — именно ее прихоть заставила ее сына, бога войны Субэдэ-бали, кинуть взгляд на какую-то ослепительно красивую лайш-ири, и возжелать ее плоти. Семя бога, оросившее чрево женщины, дало жизнь будущему эрдэгэ Алван-берза, воину по имени Гогнар, а так же стало первой песчинкой, упавшей в основание величественного кургана будущего величия народа Степи. И предопределило судьбу тысяч и тысяч его сыновей.

В том, что его догадка верна, шири не сомневался: с первых дней появления в степи за судьбой белолицего лайши присматривал не кто-нибудь, а сам Дэзири-шо. Кроме этого саблю, вернее, меч сына Алоя держали целых девять багатуров, а хитроумные планы войны, рождающиеся в его голове, явно были мыслями самого Субэдэ-бали.

«Да будет благословенен час, когда ты повстречался на нашем пути…» — щуря глаза, раз за разом мысленно повторял тысячник. И в знак искренности своих помыслов не отводил взгляда от поднимающегося над лесом светила. А когда в его слезящихся от ослепительного света глазах на миг промелькнул расплывчатый силуэт Удири-бали, тысячник расплылся в счастливой улыбке, выхватил из ножен саблю и растроганно прижал ее ко лбу: бог Солнца заметил его взгляд и подал знак! Значит, его догадки верны, а берзу и его воинам будет сопутствовать удача!!!

— Знамение, шири? — благоговейно прошептал кто-то из стоящих рядом сородичей.

— Я только что видел Удири-бали… — смахнув с подбородка слезу, кивнул Касым. — Он подтвердил, что эрдэгэ Гогнар — сын Субэдэ-бали!!!

— О-о-о!!! — восхищенно выдохнуло несколько воинов сразу. А Гирви, сын Елора, вытаращив глаза, рванул ворот холщовой рубахи: — Так… об этом надо… э-э-э… сообщить Алван-берзу!

Первый раз в жизни Касым пожалел о том, что у ерзидов нет почтовых голубей:

— Не получится… у нас на счету каждый воин, и послать кого-то из вас в Степь я не смогу…

Потом подумал и добавил:

— Но… ничего страшного: с Алван-берзом — орс-алуг! А ему ведомо больше, чем любому из нас. Намного больше…

…Байзар, Ядрат и Марух уехали в Сайка-ойтэ незадолго до полудня. Проводив взглядом телегу, запряженную клячей, еле передвигающей копыта, Касым нехотя перекусил, и, проследив за сменой часовых, завалился на кошму, расстеленную у нетопленной печи.

Несмотря на то, что за ночь отряд проехал почти полтора конных перехода, спать не хотелось. Совсем: в голову лезли мысли о том, что ближайшие полтора месяца ему и его воинам придется жить жизнью северян — носить неудобную одежду, ночевать в каменной юрте, торговать на городском рынке и даже кланяться каким-то там дворянам. Представлять последнее было невыносимо — от одной мысли, что он должен будет склонять голову перед теми, кого может развалить от плеча и до пояса одним ударом сабли, темнело в глазах. А правая рука тянулась к ее рукояти. И останавливалась на полпути, как только шири вспоминал о том, что сам требовал от своих воинов выполнять любые приказы северян. Любые, в том числе и приказ изображать забитого и тупого мужика, первый раз попавшего в город…

«Крестьяне от зари и до зари гнущие спину на хозяйских полях, не хватаются за саблю. Они не смотрят в глаза тому, кто имеет право носить меч, и кланяются даже собственной тени…» — утверждал сын Нардара. — «Поэтому, попав в город, вы будете прятаться в подвале купленного мною дома. А выходить на улицы начнете только тогда, когда научитесь горбить спину, прятать взгляд и безостановочно кланяться. Те, кто не сможет с этим смириться, останутся охранять коней. И будут крутить им хвосты даже тогда, когда армия Алван-берза подойдет к стенам Вирента…»

Представив себе, что он, Касым-шири, будет выполнять работу, поручаемую безусым мальчишкам, тысячник мигом оказался на ногах, сгорбил спину, подошел к слоняющемуся по комнате Гирви и… поклонился!

Воин сначала отшатнулся… а потом поклонился в ответ! Причем не один раз, а несколько. При этом униженно пролепетав что-то вроде «простите, ваш-мл-сть…».

Касым удивленно приподнял бровь:

— Я не расслышал, что ты там пробормотал…

- «Простите, ваша милость…» — объяснил воин. — Я дважды бывал в Ош-иштаре, и видел, как ведут себя лайши, уступая дорогу своим вождям…

Шири прищурился, почесал затылок и приказал:

— Повтори-ка еще раз!

— Простите, ваш-мл-сть!!! — дурным голосом взвыл сын Елора, сделал испуганные глаза и сделал шага три назад, кланяясь на ходу. Потом выпрямился и пожал плечами: — Некоторые при этом еще и пятились…

— Зачем?

— Уступали дорогу коням или ка-ретам — это повозки такие…

— Ясно… — кивнул Касым. Потом покосился на удивленно наблюдающих за ними воинов и твердо сказал: — Не знаю, как вы, а я сделаю все, чтобы самые красивые лайш-ири Сайка-ойтэ как можно быстрее отправились в Степь. Греть нам ложа и рожать сыновей.

— Простите, ваш-мл-сть! — наперебой затараторили остальные. И, повскакивав на ноги, принялись отрабатывать поклоны…

…Ввалившись в Зал Воинов, Гоха Свистун церемонно поклонился, и, еле заметно жестикулируя, ломающимся басом произнес:

— Ваше сиятельство! Граф Логирд просит вас и леди Алиенну подняться к нему в кабинет…

— Сейчас будем… — кивнул я, дождался, пока он выйдет на улицу, и повернулся к Илзе: — На сегодня все, милая! Пойдем — нам еще надо ополоснуться и переодеться…

— Случилось что? — вставая из «стрелы», встревоженно поинтересовалась она. — Что он тебе там показывал?

Я расхохотался: Видящая оставалась Видящей даже после четырех часов изнурительной тренировки!

— Ничего особенного! Сказал, что к нам приехали гости. Трое: Ноел Пайк, Томас Ромерс, и, кажется, принц Вальдар. Они у отца. А у нас с тобой есть время помыться и привести себя в порядок…