Театр масок - Роксана Морган

– Уж не втрескалась ли ты в него, милочка? – спросила Надя то ли с завистью, то ли с любопытством.

– А что в этом особенного? – парировала Кори. – Но я имела в виду совсем другое... – Она встала, держа мобильный телефон возле уха, и отряхнула свободной рукой свою длинную темно-синюю джинсовую юбку, которая прекрасно сочеталась с белой майкой. – Извини, Надя, но я должна идти. Мне предстоит еще пройти оздоровительные процедуры – массаж, сауну и так далее. Перезвоню тебе вечерком, а может быть, и после обеда. Передай Винсу, чтобы он почаще мыл руки.

Она нажала на кнопку отключения прежде, чем Надя успела задать ей вопрос.

Все утро к особняку подъезжали шикарные автомобили, по-видимому, принадлежавшие слушателям школы Эмилии Кенвуд. Взглянув на очередную дорогую машину, Кори задалась вопросом: на каком транспорте прибывали сюда гости при жизни основательницы этого заведения – на экипажах или все же на старинных авто? А на чем приехал Джеймс Астурио? Будь на его месте Эмилия Кенвуд, она бы моментально его расколола и не позволила бы ему водить ее за нос. Кори вздохнула и пошла в дом.

Томасина и Рикки сопроводили ее во флигель, где располагался оздоровительный комплекс, оборудованный по последнему слову техники. Она залезла в ванну-джакузи, наполненную ароматной теплой водой, и подумала, что наблюдение за совокупляющимся Джеймсом Астурио при всей его занятности не принесло ей полного удовлетворения. Но кто же он, черт бы его подрал, такой? Что ему нужно в этом учреждении?

Все утро Кори провела принимая водные процедуры и болтая с другими посетителями этого комплекса. Из бассейна доносились визг и смех. За Кори попытались ухаживать двое чернокожих, – один из них говорил с американским акцентом, другой был англичанин из Лондона. Первый носил бороду, второй был выбрит до синевы, но оба были вполне симпатичными.

Вскоре в сауну пришел и Джеймс Астурио вместе со своей рыжеволосой знакомой. Сидевший справа от Кори мужчина сказал:

– Готов побиться об заклад, что этот малый успел опробовать всех здешних дам. Надеюсь, что и мы своего не упустим. – Он расправил плечи и поиграл мускулами.

– А может быть, у них роман? – добродушно пошутил бородач, сидевший слева от Кори.

Она рассмеялась и, плеснув в него водой, вылезла из ванны, внушая себе, что она совершенно не ревнует Джеймса к этой рыжей стерве. Сквозь стеклянную дверь сауны ей было видно, как соперница о чем-то разговаривает с ним, усевшись на деревянной полке. Кори скользнула взглядом по его широким плечам и впалому животу, поросшему курчавыми светлыми волосами, и уставилась на темно-синие плавки, под тканью которых отчетливо обозначился его уникальный половой орган.

Словно бы почувствовав ее взгляд, Джеймс обернулся, их взгляды встретились. Кори заморгала и отвернулась. Дверь сауны у нее за спиной распахнулась, но она, не обернувшись, пошла к бассейну.

– Элалья! – окликнул ее Джеймс.

Она остановилась и, обернувшись, взглянула в его прищуренные васильковые глаза. Он нахмурился и сказал:

– Если хотите, мы можем продолжить наш разговор.

У Кори екнуло сердце: неужели он что-то заподозрил? Мимо них прошла группа юных студенток школы, одна из них, самая смелая, прыгнула с бортика в бассейн, остальные стали с опаской пробовать температуру воды ногой или опускаться в нее по ступенькам. Джеймс Астурио присел на бортик и, предложив Кори сесть рядом, промолвил:

– Здесь, конечно, очень мило, но чересчур шумно. К тому же вредно злоупотреблять водными процедурами: хлорированная вода старит кожу. Я чувствую, что за это утро у меня прибавилось несколько морщинок. Может быть, лучше сходим выпьем по чашечке кофе? Если, конечно, вы закончили свои процедуры.

«Любопытно, – подумалось Кори, – где именно у тебя появились новые морщины?» Она окинула взглядом его атлетическую фигуру, вздохнула и согласилась, спросив:

– О чем же вы хотите со мной поговорить?

– Приходите минут через десять к старой оранжерее и все узнаете. Я хочу рассказать вам кое-что о себе, – без тени улыбки добавил он.

Сгорая от любопытства, Кори проскользнула в оранжерею, и тяжелая дверь бесшумно закрылась за ней. Полуденное солнце, проникавшее через мозаичные стеклянные панели, обрамленные массивными зелеными рамами, вынудило Кори зажмуриться. Пахло сырой землей, растениями, битым кирпичом и чем-то еще, резким и неприятным, напоминающим органическое удобрение. Редких тропических и экзотических растений здесь не выращивали, в горшках и кадках вдоль прохода росли самые обыкновенные цветы. Что же собирается поведать ей Джеймс Астурио? Для чего он заманил ее в укромный уголок?

Влажные волосы холодили Кори голые плечи, вода стекала по ложбинке между грудей и спине. Мягкая ткань майки прилипла к телу. Кори втянула ноздрями терпкий запах непонятного происхождения и, уловив примешавшийся к нему аромат свежесваренного кофе, пошла по дорожке из толченого кирпича к зарослям папоротника. Она уже было собралась окликнуть Джеймса, завидев столик и стулья, но замерла, пораженная открывшейся ей удивительной картиной. Теперь ей стало понятно, что именно источало странный запах.

За выкрашенным зеленой краской чугунным столиком, на котором стоял поднос с фарфоровыми чашками и кофейником, возле большой металлической клетки стоял Джеймс Астурио, держа на вытянутой руке сову-сипуху. Вокруг него стояли кормушки и деревянные домики. В металлический пол клетки были вделаны железные столбики, к каждому из них были приколочены жердочки, на которых сидели соколы с кожаными капюшонами на голове и ременными путами на ногах.

Белая сова, сидевшая на запястье Джеймса Астурио, однако, была без колпачка и ремешков на когтистых лапах.

– Взгляните на эту красавицу! – тихо произнес Джеймс. – Это ведь настоящее чудо природы, не правда ли?

Длинные когти хищной птицы впились в рукав его рубашки, под ними на ткани выступила кровь. Сова на миг раскрыла клюв и, покосившись на Джеймса, вновь его захлопнула. Кори оцепенела, потрясенная его выдержкой. Сова уставилась на нее своими золотисто-черными глазами. Кори затаила дыхание, чувствуя, как по спине у нее бегут мурашки. Солнечный свет, проникающий через стеклянный потолок оранжереи, высвечивал серо-голубую опушку головы и крыльев птицы и причудливые золотистые вкрапления на ее белоснежной груди.

– Она очень привязана ко мне, – сказал Джеймс проникновенным голосом, любуясь птицей. – Больше всего ей нравится сидеть у меня на руке. В это время суток сова обычно спит, однако, учуяв меня, она проснулась и села на мою руку, без всякого злого умысла поранив меня когтями.

Кори непроизвольно протянула руку к сове, чтобы погладить ее по голове. Птица издала пронзительный предостерегающий крик и раскрыла клюв. Кори поспешно отдернула руку, а Джеймс Астурио, открыв дверцу клетки, усадил сову на жердочку.

Птица вцепилась когтями в деревянный брусок и, закрыв глаза, поджала под себя ногу.