Дороги хаджа - Самид Агаев

С тех пор сельджукская принцесса вела жизнь затворницы, следила за событиями в Азербайджане, пристрастилась к вину и удерживала себя от желания написать письмо своему последнему мужу, понимая, что султан не простит ее поступка.

Узнав о гибели султана, она испытала противоречивые чувства. Удовлетворение оскорбленного чувства и жалость. Малика-Хатун удивилась своим слезам. В конечном итоге он был причиной ее несчастий, хотя короткое время она испытывала к нему чувство, похожее на любовь. Султан Джалал ад-Дин был истинным героем. Прошел год, другой, третий. Она понимала, что ей надо каким-то образом изменить свою жизнь. Но дальше понимания дело не продвигалось. Нужно было предпринять что-то, но что именно она не знала. Так проходили день за днем, а в ее жизни ничего не менялось. В один из дней принцесса читала поэму Низами, «Хосров и Ширин», когда вошла служанка и с поклоном обратилась к ней со словами:

– Госпожа, некий господин просит вас принять его.

– Кто это? – удивилась принцесса.

– Его зовут Али.

– Что ему надо от меня?

– Он сказал, что должен передать чью-то просьбу.

– Просьбу, – горько улыбнулась принцесса, – неужели. Скажи, что я не принимаю незнакомых людей.

Служанка повернулась, чтобы уйти, но принцесса остановила ее вопросом.

– Как он выглядит?

– Он выглядит как вельможа, – ответила служанка, – и хорош собой.

Любопытство взяло вверх, и Малика-Хатун сказала:

– Если хорош собой, зови, посмотрим.

Али, стоя перед воротами дома Малики-Хатун, в свою очередь, тоже испытывал противоречивые чувства. Он помнил тот день, когда потерял работу из-за ее фиктивного развода. Каково было теперь ей жить в изгнании. Дом, в котором она жила больше подходил какому-нибудь сановнику, а не принцессе.

Из ворот выглянул сторож и сказал:

– Вы можете войти.

Малика-Хатун встретила Али в небольшой зале. Она сидела в большом черном кресле с высокой спинкой, которое было похоже на трон, и смотрелось нелепо в этом небольшом помещении. Зато женщина, сидевшая в нем, выглядела, как истинная царица. Волосы были убраны на затылке. Темно-синее платье с серебряной нитью, выгодно подчеркивало ее стать.

Али поклонился.

– Ваша светлость, – сказал он, – прошу меня простить. Я не знаю, как надо вести себя с царствующими особами. Один единственный раз, когда я был в подобной ситуации, дело происходило в походных условиях на войне. Там не было церемоний.

Али замолчал, вопросительно взирая на Малику-Хатун.

– Продолжай, – сказала принцесса.

– Мир вам, – запоздало приветствовал ее Али. – Я перейду сразу к делу… наверное я нарушаю протокол… простите мне мое волнение… Я проездом в этом городе и совершенно случайно встретил человека, который попросил меня найти вас. Он сейчас в тюрьме и просит, чтобы вы заступились за него.

– Кто этот человек?

– Шихаб ад-Дин Насави.

– Я не знаю такого человека.

– Это начальник канцелярии султана Джалал ад-Дина.

– Мне это имя ни о чем не говорит. Я не знакома с ним. Чего ради я должна просить за него. Если я чем-то обязана ему, пусть он мне напомнит.

– Ваше величество, он не говорил ни о каких обязательствах, но обстоятельства…

– Называй меня как-нибудь иначе, – прервала его Малика-Хатун, – от моего величества уже ничего не осталось.

– Для меня вы все равно остались правительницей Азербайджана.

Принцесса бросила на него взгляд и спросила:

– Кто ты такой?

– Я факих [12], работал секретарем у Шамс ад-Дина Туграи до его ареста. А до этого был помощником судьи Кавама Джидари.

– Вот как, – удивилась Малика, – мир тесен. Значит ты из Табриза.

– Я жил там, но вообще-то я родился в Байлакане.

– Верно ли что жители Табриза не любили меня? – неожиданно спросила принцесса.

– Я не знаю, – растерялся Али. – Как-то мне не доводилось ни с кем об этом не разговаривать.

– А ты сам?

– Что сам?

– Как ко мне относишься?

– Я не могу ответить одним словом.

– Отвечай, как можешь.

– Когда вы отстранили судью от должности, я остался без работы.

– Мне нравится твоя честность. – заметила принцесса. – Что ты там говорил об обстоятельствах?

– Насави оказался в тюрьме из-за вашего письма к правителю. Он убедил вазира наложить на него положительную резолюцию. Правитель, узнав об этом, пришел в ярость. Так из-за желания помочь вам, он оказалась в тюрьме.

– Я не буду хлопотать за него, – ответила, не раздумывая Малика, – можешь так и передать ему.

– Вряд ли я смогу еще раз увидеть его, – сказал Али. – Спасибо, что вы приняли и выслушали меня. Я выполнил его просьбу и моя совесть чиста. Я пойду с вашего позволения.

Али предполагал, что от царственных особ надо уходить, пятясь, не поворачиваясь к ним спиной. Он сделал два-три шага, чуть не упал, и повернулся, чтобы уйти уже без церемоний. Но Малика остановила его:

– Подожди, предположим, что я соглашусь. Но даже если я вздумаю просить правителя помиловать Насави, из этого ничего не выйдет. Ведь, по его словам, он из-за меня там сидит. Мое обращение еще больше разозлит Малика Музаффара.

– Это верно, – согласился Али, – логики здесь нет, я об этом не подумал.

– К тому же я сама здесь в таком положении…, – она не договорила, но Али все понял.

– Вы абсолютно правы, – сказал он. – Прощайте, спасибо, что приняли меня.

Он направился к дверям. Малика вновь остановила его.

– Постой, – сказала она, – скажи, с кем ты встречался в походных условиях, с какой царственной особой?

– С султаном Джалал ад-Дином.

Малика вздрогнула.

– Вернись, – сказала она.

Али послушно вернулся.

– Почему ты не присовокупил к сказанному слова – с вашим мужем? – спросила она. – Разве тебе неизвестно о нашей свадьбе?

– Мне известны обстоятельства вашего развода с атабеком, – ответил Али.

– Ах да, я и забыла, что ты был помощником судьи, – помолчав, Малика-Хатун добавила, – в прежнее время подобная дерзость стоила бы тебе головы.

– Простите.

– Расскажи, как это было.

– Рассказать про развод? – недоуменно спросил Али.

– Про встречу с хорезмшахом.

– Лагерь султана был разбит возле Амида. Когда я нашел его, он сидел в палате один и пил вино. Дела его шли не лучшим образом.