Кроты ГРУ в НАТО - Михаил Болтунов

Виктор все рассказал. Что дальше? Документов нет, «доброжелателя» тоже нет. Решили заехать в бар и оттуда позвонить в отель.

Заехали. Заказали пиво, и Любимов сделал телефонный звонок. Названный номер не отвечал, а дежурный администратор объяснил, что жилец покинул гостиницу около 19 часов.

Возвратились в резидентуру, передали атташе пакет.

— Ну что ж, Любимов, — сказал резидент, — занимайтесь сборами, укладывайте вещи (вскоре Виктору предстоял отъезд в Москву), а я доложу об этом деле в оперативном письме.

— А ключ? — Любимов держал в руке злополучный ключ.

— А… а… — махнул рукой резидент, — ключ оставьте себе. В Москве подарите его начальнику управления.

Вот так завершилась первая американская командировка военного разведчика Виктора Любимова. Поездом, с семьей он добрался от Вашингтона до Нью-Йорка, оттуда — самолетом через океан во Францию, в аэропорт французского города Брест. От Бреста — поездом в Париж. Далее Мюнхен — Прага и через Чоп — в Советский Союз, в Москву.

Его назначили оперативным офицером в американское направление ГРУ.

Через несколько дней Любимова пригласил на доклад по результатам командировки начальник управления. Генерал-лейтенант выслушал офицера, а когда тот рассказал о последнем случае, проникновении в отель, помрачнел лицом. Спросил, почему ему не известно об этом. Что тут мог ответить Любимов? Резидент, мол, обещал доложить и просил передать вам ключ.

Генерал еще больше насупился и ключ не взял.

— Вы, Любимов, больше похожи на вора, чем на разведчика, — сказал он, словно подписал приговор, и сухо добавил: — Идите.

Как оглушенный вышел из кабинета Любимов. Вот так, заслужил награду.

К счастью, слова эти начальника управления не имели никаких последствий. Любимов служил достойно, вскоре его избрали в партийное бюро управления.

Встречаясь на заседаниях партбюро, начальник управления часто шутил, пожимая руку Любимову: «Как дела, багдадский вор?» Но тут же просил не обижаться.

Любимов не обижался. Но все это будет потом. А сегодня он был перекрещен генералом заново. Ну а завтра…

— Любимов, ну что прикажешь с тобой делать? — Начальник управления капитан 1-го ранга Соловьев тыкал пальцем в личное дело, которое лежало перед ним. — Полюбуйся, какую аттестацию ты заслужил!..

Соловьев развернул красную лидериновую папку и двинул ее к Любимову.

Виктор быстро пробежал строки аттестации: «В работе инициативен, энергичен и работоспособен. В выполнении служебных заданий пунктуален и аккуратен. Обладает способностью анализа событий и обстоятельств».

Он недоуменно поднял глаза на капитана 1-го ранга.

— Ты читай, читай дальше. С обратной стороны.

Капитан-лейтенант перевернул страничку.

«Страдает зазнайством и высокомерием по отношению к товарищам, в том числе и старшим, допускает грубость и невыдержанность. Иногда недостаточно скромен в оценке своих способностей, своей роли в коллективе и заслуг».

Виктор почувствовал, как деревенеют пальцы. Он посмотрел на Соловьева. Тот молча качал головой, то ли соглашаясь с прочитанным, то ли укоряя, вот, мол, дослужился.

Дальше по тексту шли слова, которые Любимов дословно помнит и сегодня, через сорок с лишним лет:

«Раздражителен и обидчив. Замечания иногда воспринимает болезненно. Недостаточно тактичен, как следствие недостаточной скромности.

Военно-морской атташе при посольстве СССР в США капитан 1-го ранга Ф. Преснаков.

Виктор вспомнил партсобрание, свое выступление, где он с флотской прямотой рубанул что думал. А еще плохо скрываемое раздражение военно-морского атташе Преснакова. Вот оно как аукнулось в его аттестации. Не думал…

Ворота секретной лаборатории, словно двери мышеловки нахальные улыбки американских контрразведчиков, ключ «доброжелателя» в потных от волнения ладонях, номер гостиницы, где его запросто могли повязать, как элементарного вора. Неужто это все, что он заслужил за три напряженных года в Вашингтоне?

Он еще раз взглянул в глаза Соловьеву, словно спрашивая: «Ладно Преснаков, он хорошую аттестацию только своему водителю написал. Но вы-то знаете, как я работал?..»

«Если бы не знал, ты бы уже здесь не работал…» Однако ничего такого вслух они друг другу не сказали, а капитан 1-го ранга захлопнул личное дело Любимова — красную лидери-новую папку — и отправил капитан-лейтенанта в отдел.

Аттестация был передана по команде начальнику управления. Тот в графе «Заключение и отзывы старших начальников» написал:

«Недостатки т. Любимова в аттестации преувеличены. Фактически т. Любимов страдает не зазнайством и высокомерием, а отсутствием в отдельных случаях должного такта в обращении со старшими.

Начальник 2-го управления ГРУ ГШ инженер-полковник В. Соловьев.

27 апреля 1957 года».

С этим решением согласился и ВРИО начальника ГРУ Генерального штаба генерал-лейтенант Хаджи Мамсуров.

Вот так, по существу, закончилась его первая заграничная командировка и началась служба в аппарате ГРУ в Центре. Однако аттестация Преснакова еще «догонит» Любимова и подставит подножку.

В 1957 году, ко времени возвращения из США, ему исполнится 30 лет. По всем флотским меркам для капитан-лейтенанта возраст солидный. Его однокурсники по военно-морскому училищу им. М. Фрунзе за эти годы ушли далеко вперед. Некоторые уже командовали кораблями. А ему, чтобы вернуться во флот, надо было начинать все сначала: ехать на офицерские курсы в Ленинград, потом возвращаться в плавсостав. Кем, на какую должность? Опять командиром боевой части. Так это он прошел уже семь лет назад. По всему выходило — оставаться ему в разведке. Здесь ведь тоже были кое-какие наработки: три года за рубежом, обретенный опыт, знание языка. Вот только образование?.. Годичных, пусть и Высших курсов разведки, маловато. Стало быть, путь один — учиться. И Любимов подает рапорт с просьбой направить его в военно-дипломатическую академию.

Рапорт, как и положено, пошел по команде — начальнику управления. Вроде бы все в порядке. Никто не против, все за. Но когда в кадрах составили списки кандидатов для сдачи экзаменов, Любимова в них не оказалось.

Кадровики внимательно почитали его личное дело и решили, что есть более достойные. Опять выплыла на поверхность аттестация Преснакова: зазнайство, высокомерие, нескромность. Куда уж там, какая академия с такими недостатками? Тут до конца жизни не отмоешься.

Ну, мало ли, начальник управления поправил: мол, недостатки т. Любимова в аттестации преувеличены. Какой-то кадровый чиновник посчитал, что они совсем не преувеличены. А может, и не считал ничего, просто отодвинул личное дело в сторону, от греха подальше.

В тот день Любимов наговорил много неприятных слов начальству, но своего добился, его включили в число кандидатов.