Клык. Хвост. Луна. Том I - Лин Возовски

Тоил отвлекся от своей работы, поставил шест у стены, затем подошел к двери и пинком отправил кусок руды в сторону, давая возможность двери захлопнуться под своим весом.

– Кузница любит жару, ни к чему ее проветривать, – угрюмо произнес Тоил, затем принялся промывать почерневшие руки в ведре с теплой водой.

Цейла собиралась ответить Тоилу с привычной для нее колкостью, но ее внимание привлек стоящий в углу блестящий шест с острием на конце. Она одной рукой приподняла оружие над землей и принялась с восхищением его осматривать.

– Какая аккуратная и филигранная работа; изумительное внимание к мелочам. – Цейла поставила шест, затем повернулась к великану. – Ты воистину великий мастер, Железнохват!

Тоил молча продолжал намыливать свои руки, не оборачиваясь на похвалу Цейлы.

– Поэтому у меня для тебя еще одна тонкая, кропотливая работа. – Женщина достала из-за пазухи небольшой кусок тряпки, свернутый в трубу и протянула его кузнецу. Тоил перехватил сверток мокрыми руками и развернул его, положив на поверхность стоящей рядом наковальни.

Перед мастером оказался рисунок странного кинжала, нарисованного в подробностях с разных ракурсов. Кинжал представлял собой уменьшенную копию меча с перпендикулярным перекрестием, нехарактерным для коротких ножей и кортиков. Ромбовидный клинок с двумя углублениями тянулся от перекрестия до кончика. Навершие ручки украшало заключенное в круг изображение остроугольного кленового листа.

Тоил долго изучал рисунок, периодически переворачивая тряпицу с ног на голову.

– Два дня, и я сделаю для вас этот кинжал.

– К сожалению, мне он нужен не позднее завтрашнего полудня, – ровным голосом произнесла Цейла.

– Тогда я не отвечаю за качество оружия. Я могу выковать его из легких сплавов, тогда клинок станет мягким и быстро затупится, – пробурчал Тоил. Торговаться с женщиной ему не было никакого смысла.

– Пусть будет так. Этот клинок будет не более чем сувениром, – загадочно произнесла Цейла, затем подошла к стальному шесту и снова приподняла его над полом.

– Это оружие готово? – спросила женщина, любуясь игрой огня по блестящей поверхности шеста.

– Я сбалансировал его, увеличив длину клинка. Да, он полностью готов, – ответил Тоил, неотрывно продолжая рассматривать изображение кинжала.

– Отлично, я заберу его, – сказала Цейла, после чего направилась к выходу, но у самой двери обратилась к великану: – И да, Тоил, за кинжалом зайдут завтра ровно в полдень. Я рассчитываю на тебя, Железнохват.

Цейла вышла из гнетущей жары кузницы в ледяную свежесть зимней Станоки. Тоил продолжал пристально изучать профессиональным взглядом рисунок. Душу великана начала заполнять необъяснимая тревога.

Ровные ряды серых мешков, набитых мукой и зерном, пестрой вереницей разместились по широкому амбару, занимая половину всей площади и оставляя между собой лишь узкие проходы шириной в один шаг. Множество устойчивых длинных опор были связаны под высоким потолком с несущими поперечными балками. На втором этаже хранилища, в благодатном сне, разлеглись душистые тюки лугового сена и пучки позолоченной соломы.

На своде высокого потолка, в самом углу крыши, из небольшого дощатого домика выглядывала амбарная сова, которая бдительно осматривала пространство хранилища в поисках вредных грызунов, решивших полакомиться заготовками. Темно-зеленые глаза сипухи, утопленные в белоснежном сердце лицевого венчика, метались от одного ряда мешков к другому, иногда отвлекаясь на движение двух человеческих тел в самом низу амбара.

Глова сидела на застеленной по полу соломе со смоченной тряпкой в руке, настырно пытаясь стереть со своего пальто почерневшие пятна собственной крови. Разорванная в подоле нательная рубашка прилипала к вспотевшему телу девушки. Ее правую кисть обвивала льняная полоска ткани, местами окропленная алыми подтеками. Две черные пряди назойливо маячили перед ее лицом, тогда как остальная, серая часть волос, была на скорую руку убрана в небрежный хвостик.

Волчонок не спеша расхаживал по амбару на двух ногах, не сводя пронзительного взгляда с трудящейся Гловы, как хищник, выжидающий кролика из норы. Его причинное место было скрыто за набедренной повязкой, которую Глова с трудом натянула на сопротивляющегося брата.

– Перестань на меня так пялиться, – фыркнула девушка, на секунду оторвавшись от стирки, чтобы перевести дух, после чего принялась дальше растирать свое изящное пальто.

Юноша проигнорировал замечание Гловы, продолжая разгуливать за ее спиной из стороны в сторону. В какой-то момент он остановился, зацепившись краем уха за едва слышный мышиный писк, затем упал на четвереньки и начал медленно пробираться сквозь ряды с мешками.

Наблюдающая под потолком сивуха заметила своим острым совиным зрением небольшую полевку, пытающуюся прогрызть себе дорогу в мешок. Когтистые лапы со скрежетом оттолкнулись от дерева. В воздухе раздался звук раскрывающихся в полете крыльев. Сова стремительно пикировала на свою цель, угрожающе выставив вперед свои цепкие когти, но, опустившись до уровня первого верхнего мешка, попала в руки выпрыгнувшего Волчонка, затем скрылась вместе с ним в темноте междурядья.

Несколько легких, пушистых перьев начали лениво опускаться вниз, кружась и описывая в воздухе головокружительные пируэты.

Через минуту, на четырех конечностях, в свет выполз юноша, в зубах которого на окровавленном крыле болталась мертвая птица. Подойдя поближе к сестре, Волчонок разжал зубы, от чего бездыханная тушка птицы упала рядом со спиной Гловы.

– Черт тебя дери, Волчонок! – Глова вскрикнула от неожиданного подарка и вскочила на ноги. – Я два дня просидела в глухом лесу, чтобы поймать эту гребаную птицу!

Юноша слегка поник головой, ощущая на себе гнев разъяренной сестры.

– Я скормила тебе целого зажаренного кабана, но тебе и этого оказалось мало – ты решил удавить еще и нашу амбарную сову.

Волчонок уселся на пол и сгреб к своим ногам мертвую сову.

– Хотя, чему я удивляюсь. Ты же просто – зверь, – успокоившись, произнесла Глова, после чего упала на колени и продолжила бороться с кровяными пятнами.

Юноша долгое время задумчиво смотрел на труп птицы, затем уставился вопросительным взглядом на спину сестры. Он начал истошно водить своей челюстью, тщательно прожевывая слово, затем выпустил его из острых зубов:

– Зверь… – прошипел Волчонок, после чего поднялся на обе ноги и силой отшвырнул тушку к стене амбара.

– Как мило, первое слово моего младшего брата, – иронично произнесла Глова, не отрываясь от стирки. – Нужно немедленно позвать за матерью – пусть порадуется за сына.

Глова успела лишь на мгновение растянуться в улыбке от собственных язвительных слов, как входная дверь раскрылась, и в освещенный настенными факелами амбар вошла стройная фигура высокой женщины. Глова бросила тряпку из рук и припала на одно колено, приветствуя женщину: