Регент - Николай Романов

А что? Это вариант…

Михаил Пантелеймонович собрался уже было позвонить великому князю. Но потом решил притормозить и еще раз обдумать ситуацию.

И не зря!

Ему тут же пришло в голову, что великий князь Владимир и сам может быть участником разыгрываемой операции. Спровоцировать императора на репрессии, вызвать недовольство в обществе, а потом самому и возглавить недовольных.

Нет уж, позвонить Владимиру мы всегда успеем… Вот только время, время!..

Минул обед.

Граф Толстой по-прежнему не вылезал из министерства.

И тут Михаилу Пантелеймоновичу явилась неглупая мысль. Если мыши не приходят к кошке, она идет к ним сама…

И он по закрытому каналу позвонил главному мибовцу. После взаимных приветствий и заверений в уважении взял быка за рога:

– Слушай, Василий Илларионыч… Тут мне государь поручил одно дело… По поводу анонимки, которую он получил… Ты, небось, в курсе?

– Возможно, – с осторожностью сказал Толстой.

Он выглядел абсолютно спокойным, но министр внутренних дел готов был голову дать на отсечение, что в мозгах главного мибовца ролики сейчас вертятся со скоростью сто парсек в секунду.

Что это? Откуда такое чудо-юдо? С какой стати основной конкурент решил позвонить насчет главного вопроса сегодняшнего дня?

– Вот какое дело, Илларионыч… У меня появилась информация, откуда аноним прислал свое письмо. Хочешь, я с тобою поделюсь?

Ролики продолжали вертеться с прежней скоростью… С чего бы это Мишане делиться? Что это – провокация?

– А что ж ты сам не раскрутишь полученную информацию? Зачем тебе делиться ею со мной?

– Ну видишь ли… – Кушелев-Безбородко развел руками. – У меня к анониму нет подхода. У твоего министерства агентура помощнее, я знаю. В конце концов, мы оба делаем одно дело. Ты ж наверняка тоже получил от государя это задание. Если этого не произошло, я бы на твоем месте прямо сейчас застрелился!

Толстой криво усмехнулся:

– Не дождетесь!.. Почему ты решил, что я, раскрутив твою информацию, захочу с тобой делиться своей?

Михаил Пантелеймонович в свою очередь усмехнулся, но не криво – широко, открыто:

– Ладно, не делись… Я ж сказал: мы делаем одно дело. Не делись! Будешь мне должен! Когда-то ведь мне может потребоваться твоя помощь. Вот и поможешь!

Это, конечно, было глупое предложение. Ну да и бог с ним! Главное, как себя поведет Толстой, когда будет знать, что, кроме него, информацией об анониме из «росомах» владеет и министр внутренних дел. И его поведение будет красноречивее всяких слов!

Граф Толстой думал недолго:

– И что ты мне хотел сообщить?

– Мне удалось выяснить, что аноним находится в штабе РОСОГБАК. Во всяком случае, мои ребята раскопали, что письмо послано с одного из тамошних компов. У меня среди «росомах» нет ни одного агента. А потому тебе и карты в руки.

У министра имперской безопасности ни один мускул не дрогнул на лице. Однако Кушелеву-Безбородко показалось, что в глазах соратника что-то мелькнуло.

– Это точно? – спросил он мгновение спустя. – Твои информаторы ничего не перепутали?

– Не сомневайся! Этот информатор никогда прежде не ошибался. И не думаю, что он ошибся теперь.

Граф Толстой почесал бровь:

– Хорошо. Я проверю.

Сообщить результаты проверки он не пообещал.

Но министр внутренних дел и не надеялся на это. Не дурак же Василий Илларионыч, в конце-то концов! Да и в гробу граф Кушелев-Безбородко видел результаты его проверки… Главное – посмотреть, какие действия предпримет Толстой после получения такой информации. Если учесть, что сам главный мибовец получил информацию про анонима-«росомаху» еще вчера и с тех пор пальцем о палец не ударил, чтобы сообщить о ней государю-императору, то надо полагать, что никаких действий он не предпримет…

А впрочем, нет! Вчера он знал о доносчике в РОСОГБАК один, сегодня он знает, что об этом известно не одному ему. Тут помалкивать в тряпочку уже опасно – конкурент может обвинить в преступном бездействии. А потому пошевелиться графу Толстому придется, никуда не денешься. Иначе пошевелится граф Кушелев-Безбородко, а его шевеления мибовцу станут поперек горла.

Так что подождать придется еще совсем немного. Не дальше завтрашнего утра. Дальше Василию Илларионовичу, если он собирается медлить с активными действиями, тянуть станет нельзя. Это может быть расценено не просто как преступное бездействие, а даже… чем черт не шутит!.. как пособничество заговорщикам. Ведь ясно же: анониму что-то известно про наследника. А значит, вынь его да положь! Представь под светлые очи государя нашего императора…

Иначе я его представлю. Пусть у меня и мало что имеется. Главное – действовать. В конце концов, Владислав тоже должен понимать, что в некоторых сферах возможности министерства внутренних дел в несколько раз меньше возможностей министерства имперской безопасности. Главное – действовать. Главное – показать, что я землю рою. Просто лопата чересчур мала… Император любит преданных.

На следующее утро Кушелеву-Безбородко доложили, что граф Толстой нынче ночевал под крылышком дражайшей супруги. К обеду стало известно, что на аудиенцию к императору он так и не напрашивается. После этого на нее напросился Михаил Пантелеймонович.

Император пребывал в довольно мрачном настроении.

– Сопли жуете, граф… Зачем в ваше подчинение отдана такая машина, как министерство внутренних дел? Миллионы сотрудников… Что можете доложить?

Граф доложил то, что знал.

– Негусто, – сказал Владислав Второй. – И это все?

– Нет, – ответил министр.

И принялся докладывать дальше, особенно упирая на то, что министерство имперской безопасности владеет той же самой информацией (которую, кстати, получило от министерства внутренних дел), но дальше МВД не продвинулось, а ведь их агентурные возможности на порядок выше…

Император усмехнулся:

– И тем не менее продолжайте работу, Михаил Пантелеймонович! А с графом Толстым я побеседую.

Министр покинул дворец в хорошем состоянии духа.

И фитиль в одно место не вставили, и конкурента под монастырь подвел. Даже если сей монастырь окажется не слишком грозным. Птичка, как известно, по зернышку клюет… Мы еще посмотрим, кто кого!

Но продолжать работу и в самом деле надо.

Вот только в каком направлении? Агентов в штабе РОСОГБАК от императорского указания не появится. Попытаться завербовать кого-либо уже поздно. Надо было думать об этом раньше. Он, собственно, и думал. И даже пробовал. Но «росомахи» – ребята с обостренным чувством чести. Элита вооруженных сил. Гонору у них – хоть отбавляй! И своих не сдают. Особенно эмвэдэшникам…