Сон в заснеженном саду - Элизабет Бартон

– Это весьма необычно для него, – невозмутимо отозвался Генри.

– Он поставил на кон свой дом и картины. Говорю тебе, он сошел с ума! Ты должен что-то предпринять, Генри.

– Ты преувеличиваешь, Дороти. За столом и твой муж, возможно, Дэвид проиграет своему отцу.

Мэгги отложила журнал и тронула Дороти за руку.

– Он… он все поставил на кон? – спросила она.

– Почему вы так разволновались? У заядлых игроков это обычное дело, – ответил Генри. – Лично я собираюсь пойти съесть еще кусочек торта.

Мэгги отправилась в соседнюю комнату, где шла игра. Дэвид производил впечатление успешного игрока. Вытянув ноги под стол, он свободно откинулся на стуле, сохраняя на лице открытое, безмятежное выражение.

– Я уверен, что ты блефуешь, Дэвид, – сказал светловолосый мужчина.

Его звали Рональдом. Он ухаживал за Мэгги во время ужина. Она нашла, что Рональд довольно мил, и даже был момент, когда он заставил ее сердце биться быстрее. Правда, случилось это, когда он, ведомый благими намерениями придать мясу Мэгги более пикантный вкус, потянулся за перечницей и нечаянно опрокинул в тарелку Мэгги стоявший рядом бокал с минеральной водой.

– Сегодня тебе не слишком-то везет, Дэвид. Я поднимаю ставку, – добавил Рональд, заглянув в свои карты.

Когда Рональд, открыв свои карты, собирался праздновать победу, Дэвид неторопливо проронил:

– Партия моя.

Увидев карты Дэвида, Мэгги так громко выдохнула, что он обернулся и увидел ее встревоженные глаза и счастливую улыбку. Их взгляды встретились, и легкий румянец проступил на лице Мэгги.

Генри, наблюдавший эту сцену, кашлянул и пробормотал себе под нос:

– В этом доме грядут перемены…

Генри Шелдон был из тех людей, которые не любят шумных вечеринок и громкой музыки. Он неизменно сбегал с подобных мероприятий, как только подворачивался удобный случай. Однако в этот раз он скрылся из поля зрения гостей и родни с иной целью: ему хотелось в тишине поразмыслить над своими наблюдениями. Взяв с полки книгу, он пододвинул глубокое английское кресло настолько близко к огню, что языки пламени, казалось, вот-вот опалят носки его туфель, и углубился в раздумья.

Предметом его смятения была эта молодая золотоволосая женщина с большими проницательными глазами и обезоруживающей улыбкой. Она нравилась Генри, безусловно нравилась, и желать иной партии своему любимому племяннику, почти сыну, он не мог. Но было нечто, что его тревожило. И отнюдь не то, что всего каких-то пару часов назад эта красавица целилась Дэвиду в грудь. Это всего лишь часть игры, Генри понимал это, и именно поэтому настоял на том, чтобы Мэгги задержалась в доме. Но она замужем, а Дэвид полгода как обручен.

Кристин Торн, заносчивая бестолковая девчонка, вцепилась в Дэвида обеими руками после того, как ее отец оказал ему ничтожную услугу. Когда в горах погибла родная сестра Дэвида Сильвия, Дэвид на несколько месяцев впал в сильнейшую депрессию. Он не подходил к мольберту, не выезжал из дому, а его верная экономка Каролина была отправлена в бессрочный отпуск. Кристин, надо отдать ей должное, регулярно навещала Дэвида и всякий раз привозила своего повара, чтобы не умереть с голоду. Немного оправившись от удара, Дэвид не то из благодарности, не то по настоянию папаши, ревностно блюдущего репутацию своей дочурки, обручился с ней в присутствии родни с обеих сторон. В одном Генри был уверен: его племянник никогда не любил Кристин, а с появлением Мэгги прилюдно потешался над ее глупостью.

Но вот что по-настоящему беспокоило Генри, так это непонятное молчание Дэвида, который, очевидно, в самом начале знакомства не посчитал необходимым сообщить Мэгги о наличии невесты, а теперь и вовсе струсил. Следствием этого была нервозность Дэвида, который в продолжение вечера пристально следил за тем, чтобы никто из родителей не проболтался Мэгги о предстоящей свадьбе.

– Бог ты мой! – воскликнул Генри, когда вспомнил о назначенной свадьбе. – Венчание через месяц.

Теперь ему предстояло придумать, как незаметно расстроить эту никому не нужную свадьбу.

За дверью послышались шаги. Петли тихонько скрипнули, и два человека застыли на пороге библиотеки, однако Генри был так увлечен своими размышлениями, что не заметил этого вторжения.

Дэвид, вцепившись в локоть Мэгги, далеко не галантно втянул ее в библиотеку и запер изнутри дверь на ключ.

– Два часа назад вы намеревались меня застрелить, а сейчас хватаетесь за сердце, решив, что я спущу свое состояние. Меня тревожит ваша непоследовательность.

Мэгги тяжело дышала и смотрела на него с ненавистью.

– Я переживала вовсе не за вас. Ваш отец куда более занятный игрок. Его проигрыш вызвал мое сочувствие.

– Нет, Маргарет, – покачал головой Дэвид, раскуривая сигару, – вы мне снова лжете. Вы переживали за меня, да так сильно, что едва не прикончили своим взглядом моего противника. С чего бы это? Вам все еще нужны мои картины?

Мэгги бросилась к дверям, но Дэвид преградил ей путь.

– Мне незачем проявлять заботу о вашей особе. Тем более что в случае проигрыша у вас есть отличное утешение. Кристин Торн, прелестный птенчик, такой же когтистый, как и ее стервятник-отец.

Лоб Дэвида разгладился, на губах появилась ухмылка.

– Ревнуете?

Мэгги вскинула свой аккуратный подбородок и покачала головой:

– Не больше, чем вы меня к Рональду. Он галантный кавалер за обеденным столом, а за карточным едва не оставил вас без штанов.

Она испытала невыразимое удовлетворение, заметив, как испарилась его снисходительная улыбка.

– По правде говоря, большую часть ужина я раздумывал, что лучше – съездить ему по правому уху или по левому.

Мэгги разразилась неудержимым звонким смехом, и взгляд ее стал понемногу оттаивать.

– У меня здесь оборудован мини-бар, – сказал Дэвид, нажав на кнопку, замаскированную в середине какого-то панно. – В моей жизни был месяц, когда я беспробудно пил и нашпиговал барами все комнаты в доме. Поищите, наверняка в вашей тоже найдется.

Из угла книжного стеллажа выехали три книги и, превратившись в дверцы, распахнулись. Внутри все сияло, а этикетки на фигурных бутылках были сплошь на французском языке. Мэгги встала у окна и приняла бокал из рук Дэвида.

– Что заставило вас пьянствовать целый месяц? Оплакивали ушедшее вдохновение? – сострила она.

– Оплакивал ушедшую сестру. Она погибла в горах.

Мэгги трижды прокляла себя за несдержанность и поспешила извиниться:

– О, Дэвид, я не знала. Простите. Это еще одна отвратительная привычка, которая проявляется у меня в вашем присутствии.

Дэвид подставил ей стул. Мэгги состроила неодобрительную гримасу, стерла пыль со спинки стула и отряхнула руки.