Лики русской святости - Наталья Валерьевна Иртенина

такого же богоугодного подвижнического жития. Образовывалась община, составлялся монастырь. Князья жаловали ему земли, промысловые угодья. Через полстолетия вокруг кипела жизнь: погосты, слободы, распашки, дороги, промыслы… «Известнейшие из наших подвижников – святой Сергий Радонежский, Стефан Махрицкий, Кирилл Белоезерский, Дионисий Суздальский, Сергий Обнорский, Иаков Железноборский, Александр и Евфимий Куштские – прежде нежели основали собственные монастыри и сделались в них начальниками, были строгими отшельниками и трудились уединенно, кто в лесу, кто в пустыне, кто в пещере или убогой хижине, и некоторые очень долгое время», – пишет в своей «Истории Русской Церкви» митрополит Макарий (Булгаков). В том же ряду и Тихон Калужский.

Родоначальником этого монашеского движения по праву считается Сергий Радонежский, великий святой, звезда первой величины на небосклоне русской святости. Живую память о Сергии Тихон унес с собой из Чудова монастыря, предания об «игумене земли Русской» он узнавал из первых рук. В передаче духовного, монашеского опыта существует «наследственность», преемственность поколений. Духовные дети наследуют духовным отцам и, в свою очередь, становятся учителями для духовных «внуков»… Тихон Калужский – ученик учеников Сергия Радонежского, а значит, его духовный «внук».

Опытных монахов, учеников Сергия, пригласил на жительство и обустройство строгого монастырского жития сам московский митрополит Алексий, основатель Чудовской обители. В начале XVI века другой русский святой, преподобный Иосиф Волоцкий, сам из духовной плеяды прямых Сергиевых наследников, писал о чудовских монахах: «Они так были честны и боголепны и так жили иночески и духовно, что все люди приходили к ним, старые и юные, и получали от них пользу». Кого-то из них, уже маститых старцев, застал в юности и будущий Калужский чудотворец. Может быть, их рассказы о Сергии и воспламенили в молодом иноке желание отшельничества в глухом лесу, где душа человеческая остается один на один со своим Создателем.

Как и Сергий Радонежский, в первые годы своего лесного уединения Тихон претерпевал «жестокое житие». Пищей для него были дикие травы, коренья, грибы да ягоды. Спал он на жесткой подстилке из древесной трухи. Воду носил сначала из речки, затем из выкопанного своими руками источника в паре верст от дубовой «кельи». Соседями его было лесное зверье – вепри, зайцы. Может, захаживали и медведи. Зимой – голодные волки. Такая жизнь под силу лишь «земным ангелам, небесным человекам», как называют монахов-подвижников, словно бы утрачивающих черты плотского существа, которому нужны элементарные материальные блага, и становящихся как бы бесплотными, мало в чем нуждающимися. Божия благодать их питает, утоляет жажду, согревает в лютые морозы и овевает прохладой в зной. Отлетают, как сухие листья по осени, остатки человеческих страстей – самолюбия, малодушия, уныния, – если не выкорчеваны раньше наукой монашеского смирения. Кротость, бездонное терпение и неотступная молитва доставляют подвижнику и иные дары от Бога – творение чудес, прозорливость, то есть умение видеть сокрытое и дальнее, читать в человеческих душах, как в книге. Как поется в церковном песнопении (тропаре) на память преподобного Тихона, «в пустыни вселився, в нейже преходя жестокое жительство, яко безплотен, пожил еси, сего ради и чудес дарованием обогати тя Бог».

Сколько лет Тихон жил в своем дубе, прежде чем к нему стали приходить люди и собираться помалу ученики-последователи, подлинно неизвестно. Иногда в биографических справках о нем попадается информация о 17 годах. Откуда это взято – непонятно. А вот крайняя дата основания монастыря на месте лесного отшельничества Тихона известна точно. То есть круг учеников собрался подле святого подвижника и была построена деревянная церковь, возведены кельи для братии, а сам Тихон принял на себя обязанности монастырского настоятеля не позднее 1456 года. Эта дата появляется в биографии преподобного благодаря удельному князю Василию Ярославичу Боровско-Серпуховскому, тогдашнему владетелю калужских лесов и земель.

Василий Ярославич был внуком знаменитого героя Куликовской битвы серпуховского князя Владимира Храброго, двоюродного брата Дмитрия Донского. А кроме того, шурином великого князя московского Василия II – тот был женат на сестре Василия Ярославича. В междукняжеской «замятне» и кровавых спорах о московском престоле серпуховско-боровский владетель поддерживал близкого родственника. Был его верным союзником, предоставлял свое удельное войско в распоряжение Василия II и участвовал в сражениях. Когда в 1446 году московский государь попал в плен к своему противнику Дмитрию Шемяке и был ослеплен, Василий Ярославич, которому на тот период пришлось бежать в Литовскую Русь, предпринял энергичные действия, чтобы собрать небольшую армию для освобождения зятя.

Нравом этот удельный князь был, судя по дошедшим до нас отрывочным сведениям, крут и вспыльчив, горделив и гневен. Не терпел, чтобы ему противоречили, – в таких случаях мог применить насилие и коварство. Особенно не складывались у Василия Ярославича отношения с монахами, которые жили на его землях. В Житии святого Пафнутия Боровского рассказывается история конфликта князя с преподобным. Когда Пафнутий ушел из Высоцкого Боровского монастыря и основал собственную обитель, Василий Ярославич всеми способами пытался вернуть подвижника назад. Несколько раз он подсылал своих слуг поджечь Пафнутьев монастырь, впрочем, безуспешно. Иосиф Волоцкий повествует о другой истории: «Случалось князю Василию Ярославичу Боровскому бывать у Святой Троицы в Сергиевом монастыре, который находился тогда под его державою (радонежская земля также была во владении этого князя. – Н. И.). Князь, имея под своею рукою монастырь, не оказывал надлежащего почтения игумену и старцам. Они возвестили о том великому князю Василию Васильевичу, и последний, негодуя, взял монастырь в свое государство, а Василию Ярославичу запретил владеть Сергиевым монастырем».

Неудивительно, что и знакомство Василия Ярославича с Тихоном Калужским началось с княжьего гнева. Предполагаем, что история эта произошла в конце 1440-х – начале 1450-х годов. Во всяком случае Тихон к тому времени уже давно жил в калужском лесу и был окружен несколькими учениками. Во время охоты князь наткнулся в лесной глухомани на монашеское жилье и весьма удивился, что на его земле без дозволения и уведомления живет пришлый монах, да еще и собирает вокруг себя последователей. Полыхнув яростью, Василий Ярославич велел Тихону немедленно убираться. А чтобы тот не замешкал, поднял на него руку с плетью. Рука тотчас онемела – князь не мог ни опустить конечность, ни пошевелить ею. Божье вразумление подействовало мгновенно: Василий Ярославич в страхе и трепете стал молить Тихона о прощении и исцелении. Смиренный подвижник, помолившись о князе, вернул подвижность его руке.

За пять с лишним веков преподобный Тихон совершил и совершает доныне множество чудес по молитвам к нему людей, идущих к его мощам за помощью и исцелением. Многие из них засвидетельствованы письменно, с их перечнем можно ознакомиться в «Историческом описании Тихоновой Калужской пустыни» архимандрита Леонида (Кавелина). Но чудо с князем Василием Ярославичем – первое донесенное до нас монастырским преданием.

Раскаявшийся и обрадованный прощением князь по-новому взглянул на святого подвижника. Он стал умолять Тихона основать на этом месте Божью обитель, чтобы в ней умножались ученики святого. Обещал в изобилии снабжать монастырь всем необходимым. Иными словами, Василий Ярославич решил стать ктитором обители преподобного Тихона, ее покровителем и устроителем. Для человека того времени, облеченного властью, имеющего достаток, это совершенно обычный образ мыслей. Множество монастырей на Руси было основано князьями или по просьбе князей – в память о каком-либо событии, в благодарность Богу либо по иной причине. В эпоху удельной раздробленности монастырь на княжьей земле – это прибыль правителю. В первую очередь духовная, потому что иноки сугубо молятся о князе, его семье, его благополучии и спасении души за гробом. Затем репутационная (если его монахи славятся благочестием и святостью), а также материальная – за счет притока населения, которое обживает прежде пустынные земли вокруг монастыря, ведет на них хозяйственную деятельность.

Отчего же князь Василий Ярославич сперва в гневе поднял руку на подвижника? Гордый нрав с трудом смиряется – особенно когда кажется, будто иноки проявляют «самоуправство» и «своеволие» на твоей земле. Но гордыня князя дала импульс к созданию на речке Вепрейке монастыря. Стала тем инструментом, которым осуществилась воля Божия. До случая с князем Тихон, очевидно, по своему смирению не помышлял об основании обители.

Здесь стоит сделать ремарку. Часто в житийных текстах о преподобном Тихоне предполагается, что князем, который хотел изгнать Тихона, был Ярослав Владимирович Серпуховской, отец Василия Ярославича. Это ошибка, рожденная невнимательным изучением исторического контекста. Князь Ярослав