Свобода - Владимир Козлов

Я киваю. Ждан продолжает:

– Сегодня в два часа должны прийти какие-то люди, толком не понял, чего хотят… Говорили про какие-то «проекты». Хочу, чтобы ты поприсутствовал. Вообще, хочу, чтобы ты взял на себя общение с некоторыми категориями… Видишь, команда у нас маленькая…

Я выхожу из кабинета.

В приемной Света, стоя на подоконнике, открывает верхний шпингалет на раме.

Спрашиваю:

– Помочь?

– Спасибо, уже открылся.

Я подаю Свете руку. Она, взявшись за нее, спрыгивает на пол, дергает ручку окна. Рама, взвизгнув, открывается. На перекрашенный много раз подоконник со щелью посередине сыплются дохлые мухи, мусор. Света открывает вторую раму. Шум улицы становится громче. Я поворачиваюсь к телевизору. Идут новости. Я беру пульт, увеличиваю звук.

– …ей Кириенко утвержден в должности председателя Правительства Российской Федерации.

Ждан выглядывает из кабинета.

* * *

Визитеры выглядят как типичные итээровцы – в костюмах советского производства, застиранных светлых рубашках, со старомодными широкими галстуками. Один – в очках в пластмассовой оправе, второй с бородой.

– … Разрабатываем ряд проектов в различных сферах, – бормочет очкастый. – В коммерции, политическом консультировании на основе математического моделирования политических процессов…

– У нас достаточно обширная научная база, – перебивает бородатый. – Мы в НИИ довольно долго занимались этим вопросом – я имею в виду математическое моделирование и различные прикладные сферы… Даже сейчас, при практически полном отсутствии финансирования, мы продолжили наши разработки…

– То есть вы предлагаете нам консультации? – спрашивает Ждан.

– Ну, что-то вроде того, – отвечает бородатый. – В принципе…

– Спасибо, нам это неинтересно.

– Жаль, но, я думаю, можно найти какие-то точки пересечения, разработать общие проекты, – бормочет очкастый. – Например, в той же области экстрасенсорной диагностики…

* * *

Аня встает с дивана, потягивается, делает несколько шагов по комнате.

Я говорю:

– Представь, какая удача снизошла на подростков-онанистов в доме напротив.

– Если кто-то из них сидит у окна. – Аня улыбается. – Но вряд ли. Погода хорошая… Кроме того, если кому-то так уж интересно, возможностей предостаточно…

– Ты часто ходишь дома без одежды?

– Да, сейчас, когда стало тепло…

– Эксгибиционизм?

– Не знаю, вряд ли. Мне, в принципе, все равно, смотрят на меня или нет… Пиво будешь?

Я киваю. Аня уходит на кухню, возвращается с двумя открытыми бутылками. Она садится рядом на диване, прислоняется к старому пыльному ковру. Мы чокаемся бутылками.

– С Днем Победы! – говорю я, делаю глоток.

Аня тоже отпивает, хмыкает, ставит бутылку на пол.

– Не веришь в мою искренность? – спрашиваю я.

– Нет, не верю.

– Ну и правильно. Никакой для меня это не праздник. Так, еще один выходной.

– А как же память павших в борьбе с немецким фашизмом?

– У меня дедушка воевал, всю войну прошел, был ранен два раза… Ну и что с того? Он никогда День Победы не праздновал, я не помню такого. Вообще не любил говорить про войну. Потом, когда я был постарше, бабушка мне рассказала, что он был два раза в плену. А вообще ветераны – «как стоп-кран навсегда». Сталинисты и хитрожопые пользуются своим статусом – чтобы получать квартиры, машины и тэ дэ и тэ пэ…

– А патриотизм?

– Это уже политика. Любишь ты родину или нет, и как ты там ее любишь, в какие места – это личное дело каждого человека, а когда начинаются разговоры про то, кто какой патриот, это уже политика. Что, не согласна со мной?

– Согласна. Мы с тобой два циника… – Аня берет с пола бутылку, делает глоток. – Не жалеешь, что ушел из газеты? Сколько уже, полтора месяца?

– Да, почти. И нет, не жалею. Зарплата больше, работы, в сущности, меньше, и работа… хотел сказать – интереснее, но не знаю…

– А твой новый босс – что про него думаешь? Обычный шарлатан?

– Не знаю. Может быть, может – нет. Хотя в политике лучше всего быть шарлатаном.

* * *

Ждан берет пульт, переключает канал, находит новости. На экране – шахтеры на Горбатом мосту у Белого дома.

– Как в девяносто первом бастовали, так и сейчас бастуют. Ничего не изменилось, получается, только хуже стало: людям по году не платят зарплату. Нет, вы можете себе такое представить – год жить без зарплаты? За что они живут? Почему они давно не начали бастовать? Или думали, что если политические требования, как тогда, то можно, а из-за денег вроде как стыдно? А вообще, девяносто первый год – это был принципиальный момент. Тогда были упущены огромные возможности. Надо было резче действовать, жестче. Запретить компартию сразу, рассекретить архивы, как в Восточной Европе, провести тут же новые выборы в парламент, а то получился абсурд – страна новая, а парламент еще советский… Поэтому и возник октябрь девяносто третьего… Хотя с Ельцина вины никто не снимает…

В дверь стучат.

– Войдите! – кричит Света.

Дверь открывается, входят два парня в шмотках «кислотных» цветов, с крашеными волосами.

– Нам нужен Сергей Александрович… Мы общались по телефону.

– Да, это я, – говорит Ждан. – Я помню. Пойдемте в кабинет, поговорим. Андрей, ты тоже присоединяйся…

– Мы предлагаем провести рейв-парти… ну, в смысле, вечеринку, – говорит чувак. – Схема стандартная, все так работают: ваша партия оплатит площадку, гонорары промоутерам – то есть нам, – гонорары диджеям, прочие организационные расходы, а потом вы получите пятьдесят процентов от кассы…

– Почему пятьдесят? – спрашивает Ждан.

– Стандартная схема…

– Понятно. А как вы узнали про нас и почему решили обратиться?

– Реально сказать? Проходили мимо, увидели табличку… Мы здесь живем неподалеку. Вообще, политикой мы не слишком интересуемся, но посотрудничать мы не против…

– Понятно. Наше встречное предложение будет такое: все, как вы говорите, только мы получаем сто процентов от кассы…

– Как это – сто?

– Вы ведь получаете фиксированный гонорар, не правда ли?

– Ну да…

– Плюс, все организационные расходы – на нас, правильно?

– Правильно.

– Какие тогда еще вопросы?

* * *

«Волга» едет по Садовому кольцу. Ждан сидит рядом с Геной, я – сзади. Мелькает витрина антикварного магазина.