Отягощенные злом - Александр Афанасьев

Люди подошли к вертолету. Начали загружаться в десантный отсек. Один из немцев, явно гражданский, конвоировал задержанного — он сел совсем рядом. Светляк сместился к бортовому пулемету, показывая, что он тут якобы при деле, стоит на пулемете.

И тут случилась катастрофа.

Один из морских пехотинцев задержался у аппарели. Он видел перед собой (хотя видел — для той темноты это громкие слова) человека, одетого в экипировку канонира палубной авиации, но только одного. А так как он знал всех канониров этого вертолета, он просто решил перекинуться парой слов, поделиться радостью, так сказать.

— Отто, какого хрена ты стоишь как свинья с початком в заднице? А где Клейн, куда он смотался? Приказано уносить ноги…

И тут морской пехотинец понял, что перед ним незнакомый человек. Да, у него шлем с защитой лица, куртка, оружие — все как надо, но перед ним незнакомый человек. Когда долго служишь или знаешь человека — можешь понять, он это или нет, даже в темноте, по мельчайшим признакам, которые не подделать.

— Ты кто такой? — спросил он.

Человек отступил на шаг и ткнул его пистолетом с глушителем.

— Пошел в вертолет, живо… — сказал он на отличном немецком.

Мелькнула мысль: «Террористы».

— Что?

— Эй, Франц, какого хрена ты там застрял?! — крикнули из вертолета. — Поднимайся, живо!

Морской пехотинец в этот момент начал действовать, рассчитывая на то, что крик из салона вертолета хоть немного отвлечет внимание террориста. Все-таки их очень хорошо учили, это были солдаты профессиональной армии, солдаты нации, которую называют «нация солдат». Но он не ожидал того, что перед ним будет еще лучший профессионал, с превосходящей реакцией. Как только он попытался схватить пистолет, спецназовец дважды нажал на спуск, и немец рухнул на аппарель. Одна из пуль попала в бедренную артерию, а это верная смерть в течение нескольких минут.

— Что там? Что происходит?! — крикнули из салона.

Стоявший у правого пулемета канонир ударил стоящего перед ним гражданского гранатой по голове, как кистенем, после чего выдернул чеку и отбросил гранату от себя, отворачиваясь. Немцы просто не успели понять, что происходит, до того как взорвалась граната. А после того как она взорвалась, они были уже недееспособны, взрыв в ограниченном пространстве вертолетного салона был такой, что у двоих были серьезно повреждены барабанные перепонки и все ослепли.

— Взлетай, быстро! — рявкнул Светляк по-немецки в кабину пилота и бросился к аппарели, на ходу сшибая оглушенных и ослепленных немцев кого ударом кулака, кого ударом ноги.

Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что произошло.

— Взлетаем!

Светляк отсигналил другому вертолету фонариком: «Экстренная ситуация, взлетаем». После чего схватил молодого немца, из которого хлестало как из зарезанной свиньи, и, протащив внутрь, бросил его на пол. Как сильно он ранен — было непонятно, в вертолете есть аптечка, но им можно будет заняться только после взлета. Русские все еще надеялись никого не убить.

Снаружи кричали, морские пехотинцы поняли, что происходит что-то неладное, и бросились к вертолетам.

Капитан Лермонтов — а именно он занимал позиции у аппарели первого вертолета — сделал несколько выстрелов из винтовки, которую позаимствовал у одного из немцев, надеясь остановить их хотя бы на несколько минут и заставить залечь. Но это были немцы, точнее — германские морские пехотинцы, которым было не привыкать к быстрому развертыванию и у которых было лучшее оружие из того, какое может дать солдату технократическая сверхдержава. Кто-то из снайперов или назначенных стрелков поймал цель в красное перекрестье термооптического прицела и выстрелил в ответ. Это только в фильмах перестрелки длятся по пять-семь минут экранного времени, на деле все происходит намного быстрее.

Поняв, что происходит, Светляк бросился обратно в салон, наступая на немцев и едва не падая. Если не тормознуть морпехов хотя бы секунд на двадцать — все, крышка. Они доберутся до вертолета и просто задавят числом.

Что справа, что слева — на выносных турелях, удобных для того, чтобы обстреливать землю, — стояли два чудовищных «MG155/2 Рейнметалл-Борзиг». Это тяжелые пулеметы с двумя сменными стволами, один калибра тринадцать миллиметров, другой — двадцать. Гильза одна — и можно выбирать: бронепробиваемость или осколочно-фугасное воздействие по незащищенным целям. Сейчас там стоял ствол тринадцать миллиметров и боеприпасы, предназначенные для стрельбы с воздуха в воду.[24]Раз вертолет исполнял функцию борьбы с минными постановками — канониры учились расстреливать обнаруженные морские мины с вертолета, а потом так и не поменяли боезапас.

Пулемет зарычал, как обозленный морской лев, — и немцы ткнулись в землю, начали расползаться по укрытиям. Все-таки, когда прямо над головой бьет крупнокалиберный пулемет, это сильно.

Пули снайперов ударили по цели, выбивая искры, но в том-то все и дело, что пулеметчик на вертолете был отлично защищен от огня извне. Сейчас разработанная немцами защита сыграла против немцев же.

Быстро они не очухаются.

Светляк метнулся в кабину.

— Взлетай немедленно!

На приборной панели не было ни одного огонька. Шталмайер сидел в темноте, а штурмана не было видно вообще. Как потом оказалось, ему удалось сбежать, и он получил ранение от своих же, пока не разобрались.

— Да пошел ты, — сказал германский летчик, — взлетай, если умеешь.

Ублюдок.

Надо было выстрелить. Но Светляк не выстрелил. Он все еще хотел решить дело меньшей кровью…

Вместо этого он подбежал к пулемету, дал еще одну очередь, светлячками ушедшую в небо, и что было сил заорал:

— Не подходить! Вертолет захвачен, у нас заложники! Мы убьем их, не подходить!

Подходя к вертолету, я включил фонарик и светил на лицо снизу. Когда-то давно мы баловались так, потом — играли любительский спектакль. В Ливадии нас было около двадцати пацанов и девчонок, и мы разучивали роли и играли любительские спектакли для Их Величеств и других отдыхающих на побережье дворян. Помню, это был спектакль по книге «Дракула» Брэма Стокера, страшная история бессмертного вампира, бывшего трансильванского воеводы Влада Цепеша по кличке Дракула, «дракон». Мы не знали, как нам изобразить вампиров так, чтобы было пострашнее, — и наконец придумали: примотали изолентой небольшие фонарики, чтобы светили вверх, на лицо. Совсем не думали тогда… что потом придется эту изоленту отрывать. Но спектакль отыграли, даже на бис. Кстати, я потом узнал, откуда пошло поверье, что в Трасильвании существуют вампиры. Именно из этой местности пошел бытующий ныне по всей Австро-Венгрии чудовищный обычай мужчинам красить губы ярко-алой женской помадой.[25]Вроде как это обозначало кровь врагов, но в наш развращенный век это могло означать и совсем другое…