Тень в комнате с портретом - Натали Доусон

Последние слова Грейтона прозвучали как угроза, но если первую половину его речи в зале царила едва ли не идеальная тишина, то к ее окончанию ропот уже накатывался на твердо стоящего на ногах главного констебля, как морская вода, стремительная и холодная.

Кэтрин не надо было слушать Белинду, которая вертела головой, стремясь подслушать как можно больше разговоров одновременно. По новогоднему балу она помнила, как ведут себя люди, узнавшие о смерти пусть и не близкого, но знакомого человека, а еще – какое возмущение способно вызвать подозрение главного констебля. Кто-то из них совершил убийство!

Все это она помнила еще с минувшей зимы. Как и собравшиеся в зале, ведь лишь единицы из них не присутствовали на прошлогоднем балу в «Охотниках и свинье» и не оказались вовлечены в скандальную историю с убийством молодой учительницы.

Прежде всего это были гостьи из Бата. Миссис Пропсон громко выражала свое возмущение, мисс Лэмбон и миссис Уиллинг вторили ей, позабыв о своих слезах.

– Как только вы могли подумать, что кто-то из нас!.. Мы немедленно возвращаемся в гостиницу и уедем из этого отвратительного места, как только прислуга соберет вещи!.. Поистине, в провинции творится произвол, полиция не может обеспечить достойным людям безопасность!

И все в таком духе. Кое-кто из жителей Кромберри, хоть и задетый нелестными высказываниями гостей об их родном городке, присоединился к миссис Пропсон и ее подругам, но Грейтон не собирался выслушивать повторение того, что он уже множество раз слышал за свою карьеру.

Кэтрин не поняла, что он сказал сидящим впереди леди, но их возмущенные возгласы на несколько мгновений стали громче и беспорядочнее, а затем стихли. Грейтон слегка поклонился, как бы в благодарность за проявленное ими понимание, и направился в отведенную для него комнату. Сначала он собирался побеседовать с мисс Фридделл и ее подругами – теми, кто первым сделал ужасное открытие сегодняшнего дня.

Судья Хоуксли вышел из-за стола и присел возле миссис Райдинг, очевидно, чтобы немного успокоить ее и воинственно настроенную миссис Пропсон.

– Конечно же, ее убил грабитель! Вошел через дверь, ведущую на кладбище, и хотел пробраться в кладовую, пока мы все слушаем выступление миссис Роуленд! Должно быть, он знал, на какой час назначено заседание, и не надеялся застать в той части здания кого-нибудь. А она, на свое несчастье, оказалась там одна… Ах, нет же, кто из жителей нашего города посмел бы ограбить приходской дом? Даже такие бессовестные, опустившиеся люди, как этот Подрик Плам, ни за что не покусились бы на святая святых! Миссис Роуленд приехала из Лондона, и причину ее гибели надо искать там. У такой женщины должны быть враги! Кто-то уж, наверное, завидовал ее славе и умению собирать средства для своего комитета! А может быть, она поссорилась со своим братом, не поделила чье-нибудь наследство? Он выглядит таким коварным! Совершить убийство вдали от дома и переложить вину за него на невинных людей – какой чудовищный план! Но если ее застрелили, почему никто не слышал выстрелы?

Подобные предположения, высказанные в тех или иных выражениях в зависимости от воспитания и образования собравшихся, почти не долетали до Кэтрин, все еще пытавшейся составить подходящую речь для главного констебля. Но вопрос о звуке выстрела донесся до ее ушей, и некоторое время она была поглощена им.

«Кажется, я могу ответить на него, – думала Кэтрин, стараясь устроиться на своем стуле поудобнее – до нее у Грейтона очередь дойдет лишь через несколько часов, не раньше. – Бедный дядюшка Томас напрасно будет ждать нашего возвращения и, скорее всего, придет сюда. Если бы он догадался захватить с собой вчерашний пирог с курицей!»

Настроенная на долгое ожидание Кэтрин начала испытывать голод, ведь она ушла из гостиницы несколько часов назад и не могла рассчитывать на чашечку чая и бутерброд, как сидящие впереди сквайры и члены попечительского комитета.

Несмотря на постоянный гул голосов и движение в зале, время тянулось медленно.

Миссис Райдинг вернулась после беседы с Грейтоном еще более раздосадованная, чем во время его «приветственной» речи, но, едва усевшись на свое место, она рассказала всем, кто мог ее услышать, что мистер Макнил сломлен постигшей его утратой. Главный констебль до сих пор не смог добиться от него ничего вразумительного, хотя доктор Голдблюм уже дал Макнилу какое-то успокаивающее средство. Мисс Фридделл и ее подруги также не в лучшем состоянии, они все вместе сидят в кладовой, и доктор Голдблюм хлопочет вокруг них в тщетном усилии заставить их успокоиться и поделиться с Грейтоном всем, что им известно.

Миссис Пропсон, последовавшая за миссис Райдинг, вернулась скорее потрясенная, чем разгневанная. Ее сочувствие к мистеру Макнилу и семье миссис Роуленд взяло верх над желанием поскорее оказаться где-нибудь в другом месте и забыть о случившемся как об изнуряющем кошмаре, который оставляет после себя лишь головную боль и смутные воспоминания.

Очередь дошла и до шмыгающей носом миссис Лофтли, и тетушка Мэриан возвратилась в зал, кипящая от возмущения, подобно котелкам своего покойного отца-аптекаря, увлекавшегося изготовлением всяческих целебных отваров собственного изобретения. Уже поздно вечером она смогла рассказать о беседе с главным констеблем своему мужу и племяннице.

– А-а, миссис Лофтли! Ваше заведение опять связано с убийством, ведь жертва – ваша гостья! – приветствовал ее Грейтон с неуместным сарказмом. – И как это еще она не рассталась с этим бренным миром в стенах «Охотников и свиньи»! Я бы не был так уж удивлен.

– Если бы бедную миссис Роуленд убили в моей гостинице, вам не пришлось бы опрашивать такое количество людей, сэр! – не сразу, но нашлась миссис Лофтли. – Как вам известно, из-за преступных наклонностей некоторых из моих постояльцев в «Охотниках и свинье» уже не так людно, как в прежние годы. Так что вам лишь остается пожалеть, что преступник осмелился совершить свое деяние в приходском доме, когда здесь собралась едва ли не половина графства!

Грейтон в свою очередь замешкался с ответом и в дальнейшем не пытался задевать собеседницу своими насмешками, но был явно раздосадован тем, что миссис Лофтли, как и другие дамы до нее, не смогла ничем помочь в его расследовании.

– Хоть бы ваша племянница успела заметить спину убийцы и нарисовать ее! – мрачно заявил главный констебль, отпуская миссис Лофтли, чтобы поговорить с владелицами модной лавки.

– Я не удивлюсь, если Кэти что-нибудь видела или слышала, она очень наблюдательная девушка, а ее талант рисования не вызывает сомнений! К тому же она вместе с другими девушками занималась чайной посудой, сложенной в кладовке… – Эта горячая речь в поддержку племянницы не оставила Грейтона равнодушным. Неужели появится хоть что-то, хоть какой-то, пусть самый крошечный, ключ к раскрытию тайны?

– Мисс Хаддон была в той самой кладовой? Находящейся по соседству с комнатой, где мисс Фридделл обнаружила тело миссис Роуленд? – Он даже приподнялся за столом, недоверчиво глядя на миссис Лофтли.

– Именно так я и сказала, сэр! – Задетая насмешками в адрес несчастливой судьбы своей гостиницы, миссис Лофтли не собиралась быть любезной с Грейтоном.