31 июня - Джон Бойнтон Пристли

– Остановись, король Мелиот!

Старый волшебник, весь внезапно преобразившись, величественно поднял руку. Вместо мягкого вечернего света вокруг разлилось зеленое сияние, словно замок очутился под водой. Издалека донесся раскат грома. Женщины испуганно взвизгнули.

– Ну, вот что, Марлаграм, пожалуйста, без этих мерлинских штучек, – неуверенно сказал король. – Они уже давным-давно вышли из моды, мой милый. Так что ты полегче!

Марлаграм заговорил, и зеленый свет перешел в зловещий багрянец.

– Мелиот, король Перадора! Прозрение, дарованное мне властью Соломоновой печати, отныне нисходит на меня. Две грозные опасности надвигаются на твой замок. Одна из них – никому не ведомый Красный рыцарь: на завтрашнем турнире он бросит вызов всем и победит всех, кроме одного. А другая – свирепый, всепожирающий дракон, он и сейчас уже рычит и изрыгает пламя в лесу, под холмом. Только тому, кто победит Красного рыцаря, суждено одолеть дракона. Ему же суждено жениться на принцессе.

– Ну, ясно, ясно, – сказал король. – В такой ситуации это самое разумное. Но, любезный магистр Марлаграм, уверен ли ты насчет Красного рыцаря и дракона? Нет ли здесь какой-нибудь ошибки?

– Ошибки? – воскликнул Марлаграм, и его лицо озарилось в темноте зловещим сиянием, а борода затрепетала, словно язык зеленого пламени. – Как! Ты посмел усомниться в истинности прозрения… в Соломоновой печати?

Грянул страшный удар грома, ослепительно сверкнула молния.

– Нет, нет, нет! – закричал король, вконец перепугавшись. – Ты прав! Это вполне разумно. Мы даем тебе слово…

Он огляделся. В комнате снова стоял мягкий вечерний свет, но волшебника как не бывало.

– Хи-хи-хи! Все идет как по маслу! – Торжествующий голос донесся неведомо откуда. – А ведь это всего-навсего одна из штучек старика Мерлина! Давным-давно вышла из моды, так ведь? Хи-хи-хи!

Хихиканье замерло едали.

– Кажется, исчез, – сказал король с явным облегчением,

– Нинет, налей-ка мне вина. Последнюю на дорожку. Нет, мы всегда говорили: с волшебниками старой школы – если только они в форме – никто не сравнится. Эксцентрично, дорого, довольно сумбурно – это все так, но зато точно знаешь, что тебя ждет.

– И что же нас ждет? – спросила Нинет, поднося ему чашу.

– Кровожадный Красный рыцарь и ненасытный свирепый дракон, – ответил король беспечно. – Ты скажешь, что это многовато, и будешь недалека от истины, А теперь мы, пожалуй, засядем за черновик нашего завтрашнего воззвания.

В подземелье было теперь так темно, что два солдата, Джек и Фред, неся Сэму ужин, захватили с собой факелы. Джек поставил миску около Сэма.

– На этот раз мы принесли тебе похлебку для подкрепления сил.

– И еще хлеба, – сказал Фред.

– С этим хлебом ты хлебнешь горя, – сострил Джек. – Каково, Фред?

– Ой, Джек, ты меня уморишь!

– Где сэр Шкипер, ваш капитан? – спросил Сэм.

– Этому сукину сэру солоно пришлось, – ответил Джек. – Сперва мы его арестовали, взяли под стражу, а потом он вместе со вторым молодчиком попал в лапы к волшебнику.

– Так что он, может, уже превратил их в пару такс, – сказал Фред.

– Собачья жизнь, приятель! – подхватил Джек со смехом.

– Слышь, Фред, шуточки-то у меня сами собой так и сыплются.

– Ты голова, Джек!

–А ты как думал, Фред! Ну, где же кандалы и цепи?

– Кандалы? – заволновался Сэм. – Это еще зачем?

– Так положено, браток, понял? – сказал Фред, – Это мы вроде бы укрываем тебя на ночь одеяльцем.

– Да ты их и не почувствуешь, приятель, – сказал Джек, заковывая его в цепи. – Ну, как похлебка?

– Жуть! – сказал Сэм. – Из чего ее у вас варят – из наконечников для стрел, что ли?

– Больно уж ты привередлив, браток, в этом твоя беда, – сказал Фред, помогая товарищу. – Мы для тебя стараемся, из кожи вон лезем – и вот благодарность.

– Да, брат, живем-то ведь только раз, – сказал Джек, проверяя, надежно ли закован узник. – А глядишь, немножко доброты – и человек чувствует себя по-другому. Мы с Фредом золотые парни, запомни это, приятель! Ну вот! Я ж тебе говорил

–ты и не почувствуешь.

– Да тут добрых четыреста фунтов железа! – завопил Сэм.

– И вовсе не четыреста, приятель. Ты преувеличиваешь. Я так думаю, тут всего фунтов триста.

– Самое большее – двести пятьдесят, – сказал Фред. – А тебе не доводилось бывать в Карлеонской темнице? Поглядел бы, какие там кандалы! Помнишь, Джек, как мы с тобой служили в конвое? Мы еще тогда сцепились с двумя оружейниками.

– А потом вместе пошли в кабачок мед пить! – подхватил Джек. – И по дороге я вышиб мозги двум стражникам. Тебе доводилось когда-нибудь надрызгаться медом, приятель? Крепкое зелье! Ну, теперь, кажется, все в порядке. И, чтоб ты не подумал, будто мы на тебя сердимся, приятель, оставляю тебе этот факел. Я воткну его вот сюда, в гнездо. Спокойной ночи.

– Приятных снов, – сказал Фред.

Они стали подниматься по лестнице.

–А вы не дадите мне одеяла или еще чего-нибудь укрыться?

– крикнул Сэм им вдогонку.

– Как? В такую теплую ночь? Ну, это ты, браток, хватил.

Сэм проглотил еще ложку похлебки. Ужас да и только! Сплошной перец. Во рту у него горело, и кусок не лез в горло. Через несколько минут он услышал, как дверь наверху снова отворилась и по лестнице бегом спустился старый Марлаграм.

– Вот я и вернулся, мой мальчик, Хи-хи-хи! А вот настоящий ужин.

– Как мне благодарить вас, магистр Марлаграм!

– Лучшее вино из подвалов короля Мелиота и его любимый паштет. Хи-хи-хи!

– Если он об этом пронюхает, нам несдобровать, – сказал Сэм. – Знаете, что было, когда я отведал его за завтраком? – И он принялся уплетать паштет, сделав перед тем добрый глоток вина. – Вы, конечно, вернулись вместе с принцессой Мелисентой?

– Да, да, она здесь. Мы с ней уже обо всем столковались. Она получает то, чего хочет. И я тоже получаю то, чего хочу. Все так хорошо устроилось – лучше не надо.

– Для вас – может быть. Но мне это никак не по вкусу.

– Ах, не по вкусу, мой мальчик?

– Простите… это я про паштет… Но что же будет со мной?

– А чего бы ты хотел? – И, не дав Сэму ответить, Марлаграм продолжал: – Ну, ладно, послушай меня. Не забывай, что вот уже больше пятидесяти лет основное мое занятие – исполнение желаний. Большинство людей не получает того, чего хочет, а все потому, что сами не знают, чего хотят. Как исполнять желания, если их нет? Ну, а ты, дружок, знаешь, чего хочешь?