Империя мертвецов - Кэйкаку Ито

но они ничем тут не управляют. Хотят построить новое государство по законам правоверного ислама, но они даже не местные. Или вот, например…

Он поднял глаза на Пятницу, который склонился над записями на полу. Мы сидели кружочком вокруг него на ковре, и мертвец выступал нашим письменным посредником в этом разговоре. Но старик глядел вовсе не на то, как Пятница пишет.

– Некоторые приводят с собой мертвецов.

– Призраки?

Но старик только покачал головой: он не знал их имени. Тогда я спросил про белые знамена, и старик кивнул.

Призраками, или «Спектрами», часто называли какую-то группировку, вроде как частное военное предприятие, которую Шир-Али втянул в военный конфликт в Афганистане. Говорят, он на это пошел от нерешительности российского императора, который ничего не сделал с тех пор, как прислал в Кабул военный совет, а Великобритания в ответ начала готовиться к наступлению. Литтон правильно предсказал, что если сейчас мобилизовать английское войско, то Россия и пальцем о палец не ударит. Однако про «Спектров» никто ничего не знал, даже имя их предводителя было покрыто тайной. Они то и дело появлялись в горячих точках по всему миру, и пока что британцы относились к ним как к обычным горным бандитам. А еще сомневались, не называет ли так себя вообще весь этот сброд.

– Мы тоже не понимаем, – повторил старик. – Когда-то здесь были империи. Эти земли сравнивали с раем. За что нам такая ужасная судьба?

Он положил руку на кожаный Коран, что покоился на подушке, выделявшейся из всей убогой домашней утвари своей роскошью, и помолился.

– Ас-саляму.

Мы, как болванчики, повторили это слово.

В голую кожу впивался холод, а под многослойными одежками струился пот. Брови заиндевели, губы высохли и потрескались. Теперь мы путешествовали днем. Единственным нашим проводником служила интуиция Барнаби. Когда я спросил, по какому принципу он выбирает дорогу, он ответил:

– У палок спрашиваю.

После чего отпустил рукоятку одной из палок и посмотрел, куда та упадет. Больше я ничего уточнять не стал.

Помимо маршрута, на откуп Барнаби пришлось оставить и выбор аулов. Мы с Красоткиным слишком привыкли к городской жизни, и по нам это было видно. Да и по-русски тут тоже никто не говорил. Мы продолжали путь, невзирая на сложные отношения между деревнями и их богатую историю. Закутанные в семь одежек детишки тыкали пальчиками в Пятницу и смеялись, а их родители снисходительно улыбались из-под тени крыш. Лица и нравы людей в этих местах тоже разительно отличались от всего, к чему я привык. Голова шла кругом. Всего-то пересечешь долину – а уже совершенно другой этнос. Когда на Барнаби внезапно наставляли ружье, он непринужденно его отводил и валил своего оппонента с ног. Пусть и голодные, но мы обходили стороной мертвых часовых, разводили костер, садились вокруг кружком, сушили носки и терли потерявшие всякую чувствительность пальцы.

Из-под снега торчали и покачивались на ветру стебли.

– Это же снотворный мак? – загляделся на сухие поросли Красоткин.

– Афганистан – главный производитель опиума. Они на этом деньги делают, – ответил Барнаби.

– Это «Спектры» засеяли? – спросил я.

– Ну, аул на что-то охранять надо, да и лекарство из него хорошее, – коротко ответил Барнаби. – И на военные нужды. На войне без болеутоляющих никуда. И как валюта сгодится. Ну и дерутся за этот мак, понятно. Препарат сильный, унести легко, обменять тоже. Я бы сказал – идеальный ресурс. Я б тоже на месте крестьян его сажал, а на месте разбойников – утаскивал.

– А чтоб ни тем, ни другим не заниматься, стал военным?

– Не, у меня просто талантов других нет, – хохотнул Барнаби. – Ну и потом легальная возможность путешествовать по всему миру. В армии любителю подраться не лучшее место. Блистательные битвы – это только часть профессии. Да и блеска-то в битвах не много осталось. Просто самый острый угол в треугольнике. А в основании нужна куча людей, как за полем боя нужна широкая мирная полоса. Я это не только в пространственном смысле. Военные больше в запасе сидят, а вот так сходить прогуляться почти не удается. Что скажешь?

Я отвернулся и продолжил молча шагать.

Когда-то люди, которых называли «горными старцами», с помощью опиума создавали у молодежи иллюзию райских садов перед тем, как сделать из них ассасинов. Чьи это были строки: «Наш Мозг – просторнее Небес»?

Расширялось, увы, только время моих измышлений, но не их суть. Так не должно быть, но в этом пути идеи мелькали в моей голове одна за другой, да так и растворялись обратно в небытии. Я думал периодически надиктовать что-нибудь Пятнице, чтобы записал, но забывал об этом прежде, чем поток мысли достигал языка.

Алексей Карамазов.

В мозгу эхом повторялось имя человека, которого я искал.

Карамазов демонстрировал в семинарии поразительные достижения. Должно быть, от природы расположенный к этой области человек. Прошел Сибирь и оттуда отправился в Афганистан. Что же он увидел? А что сейчас вижу я? Снег, сплошной снег, в котором теряются верх и низ. Даже когда небо проясняется и светит синевой, мое восприятие уже нарушено. В горах небесная голубизна становится пронзительнее, а чувство реальности, напротив, истончается. Должно быть, именно в подобном состоянии агнозии человек чаще всего прикасается к мистическому. Наш внутренний бог, вероятно, обитает в нашем внутреннем Эдеме.

Рай для мертвецов.

Мертвый Адам.

Мне вспомнилась леди, которую я встретил ночью в Хайберском проходе. Она неожиданно предупредила меня об Адаме и ушла, не удостоив вниманием мое запоздалое недоумение. Тот мужчина с ней, что представился Батлером, отвесил снобский поклон, вежливо улыбнулся и тоже растворился во тьме.

Взгляд Адали будто пронзает мир, такой холодный и безразличный, как у изваяния, что способно обращаться к душам мертвых. Супруга ли она тому пинкертонцу, любовница или коллега, я не знаю, но раз она способна ворваться в самую гущу боя, хладнокровно восседая в карете, то, во всяком случае, это неординарная персона.

Я не рассказал своим попутчикам об этой встрече. При случае только спросил про Адама.

– Адам… – задумался Барнаби. – Я слышал, что на горе в Цейлоне есть след от его ноги. Хотя в зависимости от религии кто-то считает, что это нога Шивы, а кто-то – что Будды. Ну, там – это там, а тут-то земли пресвитера Иоанна. Здесь где-то рядом был Эдем.

При слове «здесь» он обвел пространство рукой.

Пресвитер Иоанн – имя правителя легендарного христианского государства, которое, согласно европейским средневековым преданиям, располагалось на Востоке. Когда мусульмане теснили христиан в западном мире, он якобы привел большое войско на подмогу