Дама из сугроба - Екатерина Вильмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И он улетел.
Сандра между тем выздоравливала очень медленно. Она чувствовала страшную слабость. Артем привез к ней своего друга, классного терапевта, который в принципе одобрил выбранный Артемом метод лечения, но посоветовал еще какие-то препараты и, главное, покой.
– Ангина дает тяжелые осложнения, надо быть осторожной, можно загубить сердце, если не соблюдать все назначения. Но с Артемом вы в надежных руках.
Лешка тоже присутствовал при этом разговоре.
– Вот, мама, надо все соблюдать…
– Все соблюдать – это рехнуться можно!
– Ничего, не рехнешься!
У Алексея скоро начинались студенческие каникулы. Сандра настаивала, чтобы он поехал с друзьями куда-нибудь отдохнуть, но парень заартачился.
– Не поеду никуда! Как я могу, когда ты больна?
– Я уже не больная, я выздоравливающая! Артем, скажи ему! У него диплом на носу…
– Мама, это бесполезно! Я буду тебя сторожить! А ты знаешь, Артем, что мама тут учудила?
– Ты о чем, Лешка?
– Она тут, когда снегу навалило, в одном купальнике прыгала с крыши в сугроб!
– Что? – поперхнулся чаем Артем.
– Да-да, прыгала в сугроб!
– Ты ненормальная, да? – закричал Артем.
– Что вы понимаете оба! Это самый большой кайф, какой только можно себе представить! Почему-то никто не говорит, что окунаться в прорубь в лютый мороз это ненормально. Вон, даже наш президент окунается!
– Наш президент, в отличие от тебя, человек закаленный! – заметил Лешка.
– Но, между прочим, я простудилась не из-за сугроба, после прыжков прошло несколько дней…
– Прыжков? – взвился Артем. – Ты не один раз это проделала?
– Нет, конечно! Это так бодрит, такой кайф! Я всегда об этом мечтала! Мы в детстве прыгали с крыши в сугроб, правда, одетые. Но это же хуже, одежда намокает. Знаете, как мне влетало от бабушки, когда я домой являлась как мокрая курица!
– Ладно, мне пора на работу! – объявил Артем. – Алексей, я на тебя надеюсь.
– Даже не сомневайся, я глаз с нее не спущу!
– Черт возьми, а это приятно, когда о тебе так пекутся красивые мужчины! – со смешком заявила Сандра.
Артем уехал.
– Мама, скажи, какого рожна тебе надо?
– Ты о чем?
– Артем тебя любит! Он хороший человек, классный хирург… Я бы хотел, чтобы вы поженились.
– Лешка, не говори чепухи! Я совершенно не желаю ни с кем жениться. И замуж тоже не желаю! Я, наконец-то, почти счастлива: сын вырос, я построила себе дом, у меня даже есть говорящий попугай. Осталось для полного счастья завести веселую дворняжку, а ты тут меня толкаешь замуж! Да ни за что на свете!
– А Артем… он знает, что не входит в этот набор?
– Знает, конечно! И, между прочим, не лезет с идиотскими предложениями! И вообще, сын, учти, чтобы выходить замуж или жениться, надо ощущать, как писала Марина Цветаева, «смертную надобу» в этом человеке.
– Ух ты! Надо же… Смертная надоба… Здорово!
– А ты вообще читал Цветаеву?
– Мам, я насчет стихов как-то не очень…
– Ну и дурак! Вот когда придет «смертная надоба», тогда и схватишься за стихи… хотя вы, нынешние, хватаетесь не за стихи, а за телефоны, тьфу на вас! А что за словечки у вас! Вписка! Я познакомился с этой телкой на вписке! Или еще того чище, с этой соской! Ужас просто! Иди с глаз долой! – окончательно рассердилась Сандра.
Алексей понял, что она плохо себя чувствует. Обычно она вела такие разговоры, когда хворала.
– Мама, ты поспи лучше!
– Вот еще! Пойду сейчас и прыгну в сугроб!
– А нет твоего сугроба! Растаял! – не без злорадства воскликнул Алексей.
– Тьфу ты, зараза!
В самолете Тимур терзался мыслями о Сандре. Как она там? Я даже ни разу не позвонил справиться о ее самочувствии, просто слинял и все… Струсил, Тимур Сергеевич? Ох, странно, он никогда в последние лет пятнадцать не обращался к себе по имени-отчеству… Неужто в кровь проникла эта ностальгическая зараза? Кажется, да, проникла! Когда за столом в отцовском доме Авдотья Семеновна обращалась к нему «Тимур Сергеевич», ему это доставляло неизъяснимое удовольствие. Глупо до изумления, но тем не менее это факт! Ладно, позвоню этой рыжей из дому. Безопасно! И вежливо… Да она и не очень рыжая, у нее волосы не при всяком освещении рыжие. А когда мы сидели в кафешке и у нее дома, я все старался поймать эту рыжину… А лицо у нее такое… как у рыжих… хоть и без веснушек… Но, может быть, веснушки появляются весной? Или она их вывела? Ох, а я мог в нее влюбиться по-настоящему, есть в ней что-то такое… необходимое мне… Но бог миловал! Главное, я примирился с отцом и успел побывать на маминой могиле. А это все игра гормонов, не более того! Не пропаду я без нее. Он заметил как благосклонно смотрят на него красотки-стюардессы. Это было как минимум приятно.
– Добрый день, могу я поговорить с Александриной Юрьевной? – спросил мелодичный женский голос.
– Слушаю вас!
– Александрина Юрьевна, с вами говорит секретарь Романа Евгеньевича Сутырина.
– А кто это?
Кажется, секретарша удивилась.
– Ну, Роман Евгеньевич… крупный бизнесмен, владелец концерна…
– Ох, увольте меня от этих названий, я все равно не знаю, короче, ваш шеф хочет, чтобы я написала портрет его жены, так? – раздраженно спросила Сандра.
– Нет, он хочет, чтобы вы написали его портрет. Для офиса. Вы согласны?
– Нет.
– Но почему? Господин Сутырин предлагает очень хорошие условия. Вы даже не выслушали…
– Ну о плохих условиях речь вообще не идет, но я не могу соглашаться писать портрет человека, даже не видя его. Это нонсенс!
– Хорошо, я перезвоню вам в течение часа.
– Ну-ну!
Собственно, такой заказ был сейчас очень кстати, но форма ее категорически не устраивала. Тоже мне, великий деятель…
Прошло минут двадцать. Снова раздался звонок. Ага!
– Алло, Александрина Юрьевна? – спросил мужской голос.
– Совершенно верно!
– Добрый день, с вами говорит некто Сутырин! Простите, что поручил дозвониться вам моей секретарше. Как-то не подумал, привык, знаете ли. Еще раз прошу меня извинить, но мне еще не доводилось заказывать собственный портрет.
– Понимаю, – хмыкнула Сандра.
– Александрина Юрьевна, скажите, сколько сеансов требуется для такого портрета?
– Не могут вам определенно ответить. Мне нужно увидеть вас, поговорить с вами, я же не могу знать…