Тихий Сосед - Блейк Пирс

Даниэль была голодна, но не могла заставить себя проглотить ни кусочка. Нервы были на пределе. Она пыталась перекусить куриными наггетсами, разогретыми в микроволновке, но остановилась уже на втором. Еда так и осталась лежать на тарелке на журнальном столике возле предмета, который вызывал сильнейшее беспокойство.

Дневник ее матери.

Честно говоря, вовсе не сам дневник был тому причиной. Дело касалось скорее того, что она натворила сегодня, чтобы достать его. Даниэль дважды практически передумала по пути к дому Хлои. В прошлом она неоднократно творила ужасные вещи, но все это было непреднамеренно. Теперь же для нее невыносима была мысль, что пришлось грабить сестру.

Более того, она оставила в квартире полнейший хаос. Но все это было частью плана. Даниэль хотела сделать так, чтобы все выглядело естественно, будто грабитель очень спешил. Она решила, что беспорядок добавит эффекта паники… в результате все это будет похоже на затею их отца.

Другой причиной, по которой Даниэль не лез кусок в горло, послужили заметки, обнаруженные в конце дневника. Они были записаны на простом листе формата А4, аккуратно сложены и спрятаны между последней страницей и обложкой. На них был мелкий почерк Хлои.

Казалось, будто сестра решила провести собственное расследование, внимательно изучая дневник и объединяя кусочки пазла воедино. Учитывая прочитанное, Даниэль просто не могла винить ее в скованном поведении, которое увидела, приехав к Хлои в гости.

Сестра отыскала записи, приуроченные к тому времени их детства, когда мама была больна или чувствовала себя не очень хорошо. На маленьком листе для заметок находилось два списка, которые, казалось, вытянули руки и дали хорошую пощечину Даниэль.

«Запись, стр.11: мама пишет, что отец ударил ее по голове пивной бутылкой, когда она сказала ему, что пора завязывать с выпивкой. Это было лето… прямо перед тем, как мы с Д вернулись в школу. Данная история совпадает с тем временем, когда мама рассказала нам, будто споткнулась и упала с крыльца, занося продукты в дом. Как результат, под глазами виднелись синяки еще на протяжении нескольких недель».

«Запись, стр.35: мама пишет, что отец жестоко обращался с ней в постели. Бил и вел себя агрессивно. Она попросила его остановиться, но он лишь ударил ее в живот. По сути, изнасиловал ее. Вагинально и анально. Большую часть ночи она продолжала истекать кровью. Это совпадает с тем днем, когда Д обнаружила кровь на простынях, закидывая стирку. Когда она задала вопрос, отец приказал ей заткнуться и заняться делом, как и подобает хорошей девочке (я помню этот момент!). В то же время мама сообщила всем, что у нее начался приступ сильной мигрени, и провела несколько дней в своей комнате с закрытыми жалюзи».

Там было еще несколько заметок, написанных почерком Хлои, но эти две оказались наиболее тяжелыми. Даниэль решила, что этого будет достаточно для того, чтобы дополнительно разжечь подозрение к отцу во время слушания дела в суде. Просматривая записи, она с легкостью вспомнила оба случая. Мама действительно была в солнцезащитных очках, когда отвозила их с Хлои в школу в первый день учебы третьего класса (или это был уже четвертый?). А окровавленные простыни почему-то сильно разозлили их отца, тогда как мама несколько дней скрывалась в спальне, словно заключенный.

Она помнила все это. А теперь, видимо, и Хлои тоже. Сестра объединяла все воедино… разглядев, наконец, истинное лицо их отца.

Так почему же она до сих пор ничего не предприняла?

Под заметками Хлои также находился еще один тревожный кусок информации. Он назывался «Угрозы насилия или смерти». Там сестра указала номера страниц каждого случая. Всего их было восемь.

Даниэль обратила внимание, что Хлои не оставила ни единой пометки в самом дневнике мамы. По всей видимости, она не хотела испортить его, то ли из-за ностальгии, то ли из-за того, что в будущем его можно будет использовать в суде. Точно было неизвестно.

Чем дольше Даниэль смотрела на заметки по поводу отца, тем больше ее сердце окутывало новое чувство. Сначала она не могла подобрать ему название, но затем вспомнила о случившемся в прошлом году и обо всех ее попытках объяснить Хлои, кем на самом деле являлся их отец. Тогда все сразу встало на свои места.

Предательство.

В самом дневнике и в записях Хлои было достаточно улик, чтобы заново закрыть ублюдка. Конечно, она мало разбиралась в тонкостях бюрократии, поэтому сомневалась, что эта ситуация не попадет под статью повторного суда. Данный термин означал, что ни один человек не может быть дважды осужден за одно и то же деяние.

Даниэль не знала всех нюансов. Но Хлои, вероятно, была в курсе… и решила ничего с этим не делать.

Самой серьезной проблемой был тот факт, что Даниэль не могла вызвать полицию. В конце концов, ведь именно она ворвалась в квартиру Хлои и украла оттуда дневник. Она заблаговременно надела перчатки и даже заклеила подошву ботинок, будучи совершенно уверенной, что ее никогда не поймают. Поэтому нельзя было идти в полицию и объяснять, каким образом она получила этот дневник.

Ей хотелось поехать к сестре и разобраться со всем этим прямо сейчас. Но Даниэль была слишком зла, и это лишь вызвало бы огромный переполох… в любом случае, она пока не была готова признаться во взломе, решив, что, вероятно, вообще унесет этот маленький секрет с собой в могилу.

Тем не менее, если она найдет способ как-то обыграть это, то непременно воспользуется им.

Даниэль снова подняла дневник и принялась читать, размышляя над тем, не нашла ли в нем Хлои нечто особенное, что скрылось от ее собственных глаз, что-то, что заставило ее сестру засунуть эти чертовы доказательства в задницу, а не использовать их в суде против отца, чтобы навсегда покончить с ним.

Первым делом, когда Хлои на следующий день встала с кровати, она занялась уборкой. Ее отец устроил в квартире настоящий ад, и чем дольше все это валялось разбросанным по полу, тем больше она думала о том, что все это его рук дело. Потратив несколько минут на то, чтобы прибраться, Файн сделала себе кофе и погрузилась в собственные мысли.

Убирая квартиру, она постаралась мысленно переключиться и отбросить отца с дневником на задний план, сфокусировавшись на деле Джесси Фэйрчайлд. Стало легче, когда Роудс позвонила и сообщила ей, что возвращается в Фолс-Черч, чтобы вернуть машину Департамента полиции, которую взяла взаймы после внезапного исчезновения Хлои.

Файн разложила еще несколько вещей по своим местам и направилась к двери чуть позже половины восьмого. Оглянувшись на практически чистую квартиру, она попыталась представить себе отца, роющегося во всем этом. Перед глазами встал образ Эйдена, пинающего ногой дверь.

Но это было нелегко. Возраст и тюрьма все же сделали свое дело. Ему потребовалось бы приложить немалые усилия, чтобы выбить дверь и сорвать замок.