Холодные медные слезы - Глен Кук

– Зачем им это?

– Скажи мне, и мы оба будем знать.

– Ты собираешься выслеживать этих типов?

– Их шестеро, а я один. Они сильно нервничают сейчас, можешь мне поверить. Я знаю, что говорю. Если боги дали им хотя бы куриные мозги, они быстренько избавятся от груза и разбегутся. И потом я так устал, что просто не в состоянии искать на свою голову неприятностей. Самое разумное, что мы можем сделать, – это лечь спать.

– Значит, ты просто собираешься на все махнуть рукой? – В ее голосе появились характерные звенящие нотки.

– А тебе какое дело?

– Как же я буду учиться?

– Здесь тебе не аудитория, Майя. – Это доказывало, до какой степени я устал.

Она дернулась, как от пощечины. После этого она уже ничего не говорила.

Через минуту я оглянулся. Майи со мной больше не было.

Я поморщился от отвращения к себе. Я не имел права топтать ее. Хватит с нее того, что этим занимается весь остальной мир.

Я проспал до полудня. Когда я выполз на кухню, то обнаружил там Джилл Крайт с Дином. Они болтали, словно старые подружки, не видевшиеся много лет.

– Что вы выяснили прошлой ночью, Гаррет? – жизнерадостно поинтересовалась Джилл.

Дин выжидательно посмотрел на меня. Я ничего не рассказал ему на рассвете, когда он впустил меня в дом. Я рычал, фыркал и бил копытом всю дорогу до самой постели. Так что он знал только ту часть истории, которую поведала ему Джилл.

– Целую кучу ничего, – проворчал я и плюхнулся в кресло. Кресло тявкнуло на меня в ответ. – Проклятый Шнырь чертовски хорошо сопротивлялся. Оба парня, которым удалось оттуда выбраться, преставились прежде, чем добрались до места.

Дин налил мне чаю:

– Мистер Гаррет немного ворчлив до завтрака.

Я растянул губы в замечательном оскале.

– Не трудитесь так, Гаррет, – сказала Джилл. – Я и без того знаю, что вы волк.

– У-у-у!

Она засмеялась. Это меня удивило. Снежным Королевам не положено иметь чувство юмора. Это есть где-то в учебниках.

– Итак, все они мертвы. Значит, все кончилось?

– Нет. Они не нашли того, за чем приходили. Но тут уж сами разбирайтесь. Теперь это ваши трудности.

Дин принес мне блюдо с грудой подогретых бисквитов, горшочек меду, масло, яблочный сок и еще чашку чаю. Легкая утренняя закуска для босса. Но этим утром гостья босса ела лучше хозяина.

Джилл подняла на меня глаза:

– Вы сказали, Шнырь слишком хорошо постарался. Кто такой Шнырь?

На этот раз я дал маху. Придется впредь следить за своим языком. Этой птичке палец в рот не клади.

– Шнырь Пиготта. Тощий мертвец в вашей квартире. Он занимался приблизительно тем же бизнесом, что и я. Вы ему платили – он разыскивал пропажу или улаживал другие деликатные дела. В своей области он не знал равных, но удача ему изменила.

– Вы были знакомы?

– В нашем деле не так уж много народу. Все мы друг друга знаем.

Дин бросил на меня подозрительный взгляд. Старика так просто не проведешь.

Джилл ненадолго задумалась:

– Вы не можете предположить, на кого он работал?

Была у меня одна догадка, и я собирался ее проверить.

– Нет.

– Похоже, придется мне снова прибегнуть к вашим услугам. Я не могу так жить.

– Вы когда-нибудь пробовали бегать по лесу в темноте?

– Нет. А что?

– Это очень неприятно. То и дело что-нибудь хлещет по физиономии. Блуждание в потемках может плачевно сказаться на здоровье. Я не бегаю в темноте.

Она поняла намек. Я ни под каким видом не стану на нее работать, если она не расскажет мне, что происходит.

– И в любом случае у меня есть более неотложные дела.

– Какие же?

– Кто-то пытался меня убить. Я хочу выяснить, кто.

Она не стала меня уговаривать.

– Наймите Плоскомордого Тарпа. Он, конечно, не гений сыска, но вашу безопасность обеспечит. Вы думали, что могло бы произойти, если бы вы оказались дома, когда заглянули эти ребята?

По ее лицу я видел, что думала. И это ее нервировало.

– Держитесь за Плоскомордого. – Я встал. Я рассказал ей, где найти Тарпа. – Дин, если вдруг покажется Майя, передай, что я прошу у нее прощения за свой длинный язык. Я на минуту забыл, с кем разговариваю.

Физиономия Дина приобрела постное выражение, и я понял, что он собирается произнести нечто неприятное.

– Мистер Гаррет? – Вот оно, веское доказательство. Скверные новости, очень скверные. – Мисс Тейт заходила утром.

– Да?

Он окончательно сник:

– Я… э…

– Что она сказала?

– Ну, я… э… Словом, Джилл… мисс Крайт открыла дверь. Мисс Тейт ушла прежде, чем я смог объяснить ей, в чем дело.

В этом она вся, моя малышка Тинни. Она поддерживает свою великолепную форму с помощью энергичнейших упражнений, перескакивая от одного неверного умозаключения к другому.

– Благодарю тебя. – Трюк с поднятой бровью потрачен впустую. – Я ухожу. – Так я и поступил.

Я стоял на крыльце и гадал, что еще сегодня пойдет у меня наперекосяк.

Сейчас у меня две возможности – либо пойти в Королевскую Пробирную Палату и выяснить происхождение храмовых монет, либо отправиться в Страну Грез к Магистру Перидонту и получить ответ на вопрос, который мучил меня с тех пор, как я наткнулся на Шныря.

Еще я мог разыскать Тинни. Но сейчас безопаснее было бы апеллировать к голодному громовому ящеру.

С первого взгляда Королевская Проба представляла для меня более насущный интерес, но… Я достал монетку, которую стянул из комода Джилл, и подбросил ее щелчком большого пальца. Отлично. Выпал Великий Инквизитор.

И я побрел. Хотя я шаркал ногами и выглядел со стороны рассеянным чудаком, погруженным в свои мысли, бдительности я не терял. Я заметил, например, что небо нахмурилось и что холодный ветер вел себя как выводок котят, напавший на листья и мусор. Насколько я мог судить, больше замечать было нечего.

Четтери, кафедральный собор, он же бастион Церкви, расположен в сердце Страны Грез. Я разглядывал его с другой стороны улицы. Сколько же миллионов марок потребовалось, чтобы воздвигнуть это известняковое чудовище? И сколько еще уходит на его содержание?

В городе, где уродов привыкли встречать на каждом шагу, мастеровым пришлось здорово поднапрячься, чтобы Четтери вызывал страх. Десять тысяч сказочных чудовищ скалились и рычали со стен собора – видно, отбивали атаки Греха. Эти милые зверушки олицетворяли полчища второразрядных демонов, любовно изобретенных Церковью. Уродцы делали свое дело. Когда я двинулся к ступеням собора, по спине у меня бегали мурашки.