Пикник на обочине. Зона отстрела - Владислав Выставной

Быстро собрался, закрыл дверь, спустился по лестнице. Перед выходом во двор помедлил: кто знает, продолжают ли его пасти у крыльца? Толкнул дверь, вышел на улицу.

Никого подозрительного не увидел – не считая пары старух на скамейке, с испуганным видом обменивавшихся последними новостями. Да уж, новости на любителя, если, конечно, Шевцов не преувеличивает в своих опасениях. Хотя раньше за ним такого не водилось. Покидая двор, Кот обернулся на окна своей квартиры. Кто знает, доведется ли вернуться? Да и захочется ли возвращаться в опустевший дом? Не стоило так глупо ссориться с Иркой.

Рука сама нашарила в кармане металлический кубик. Тот немедленно провернулся вокруг одной из осей, приятно пощекотав пальцы. И ссора тут же забылась, уступив место до сих пор не разрешенной загадке.

Горбатого могила исправит. А сталкер навсегда останется сталкером.

Путь показался неблизким – хоть и шел он по давным-давно знакомым кварталам. Никогда еще он не чувствовал себя так в этом городе. Казалось, Зона дотянулась сюда своими незримыми щупальцами, обдала улицы своим зловонным дыханием.

Конечно же, дело не в этом, и Зона здесь ни при чем. Это все страх. Знакомые улицы перестали быть тем безопасным местом, где принято расслабляться после смертельного напряжения по ту сторону колючей проволоки. Что-то произошло с этим городом, и этому не было объяснения. Только намеки да дикие предположения, озвученные Шевцовым.

Но, даже просто окинув взглядом улицы, можно было заметить перемены – пока еще легкие, незначительные, но вполне очевидные для чуткой натуры сталкера.

Опрокинутый мусорный бак на углу и зловонная дымящаяся куча рядом, казалось бы, мелочь, пустяк. Но никогда еще Кот не видел такого здесь, в центре города, принявшего на своей территории филиал Международного Института и воинский контингент ООН. А вот и первые граффити на центральной улице – как свидетельство наступления преступных окраин. Что изображено-то? Непонятно. Похоже на какую-то знакомую аббревиатуру. Точно – «портовые». Мелкая шпана, которая раньше и нос сюда сунуть не смела, видать, начала подымать голову. Неужто Шевцов прав, и группировки принялись обозначать сферы влияния? Тогда и вправду дело серьезное.

Резкий звук заставил вжаться в стену, чуть ли не присесть от неожиданности: мимо с ревом промчалась потрепанная иномарка. С лихим заносом скрылась за поворотом. И тут же следом, завывая сиреной, надрывая мотор и рискуя опрокинуться на повороте, пронесся полицейский «уазик». В воздухе кружились, оседая, какие-то рваные клочья. Только сейчас Кот понял, что самое странное в этом городском пейзаже.

Людей не было. Улицы пустынны, как будто объявили комендантский час. «А может, действительно объявили?» – мелькнуло в голове. Он давно не смотрел новостей, даже радио не включал по сталкерской привычке. Не говоря уж об Интернете, который не понимал и в целом презирал как явление. В любом случае, на улице стало неуютно.

Он прибавил шагу. План был простой: отправиться в «Радиант», порасспрашивать знакомых сталкеров – может, видел из них кто Акима? План не слишком хитрый, но другого пути просто нет. Особенно не хотелось идти туда по самой простой причине: есть вероятность, что там его поджидают бандиты. Хотя уголовники не очень-то любят «Радиант» – не их формат, не та публика, да и на осведомителей наткнуться можно. Но сейчас не стоит надеяться на правила.

Возле бара было необычно шумно. Какие-то пьяные разборки. Кого-то били ногами. Надо же, в городе чертовщина какая-то происходит, а народ, знай себе, веселится. Хотя это, наверное, закономерно: чем хуже окружающая реальность, тем выше популярность питейных заведений.

Надвинув пониже капюшон «мастерки», Кот протиснулся сквозь разгоряченную толпу ко входу.

– Чувак, кайфануть хочешь? – проблеял рядом незнакомый голос.

Краем глаза сталкер заметил тощего незнакомца в мешковатой одежде. Вот это новости – дилеров у «Радианта» еще не наблюдалось.

– А что есть? – поинтересовался Кот. – «Экзо»?

– А ты шаришь! – Незнакомец обнажил в улыбке редкие зубы. В ладонь лег маленький целлофановый пакетик. – Шикарная «экзотика», просто улет – тебе со скидкой…

Договорить он не успел: сталкер встряхнул его так, что уродливые зубы клацнули, едва не отхватив торговцу язык. Подтянув поближе вяло сопротивлявшегося дилера, Кот прорычал ему прямо в лицо:

– Еще раз увижу тебя здесь – убью, гнида, понял?!

– Понял-понял! – натянуто улыбнувшись, отозвался торговец. – Я так Штырю и передам. Знаешь такого?

Кот с силой оттолкнул незнакомца, отчего тот споткнулся об урну и упал, рассыпая окурки. Кто-то заржал, кто-то стал помогать упавшему. Тот выкрикивал какие-то угрозы, но в драку не лез. Да Кот этого уже и не видел: он заходил внутрь. Но неожиданное происшествие не давало ему покоя. Никогда раньше наркотики не продавали так, внаглую, прямо у «Радианта». Похоже, бандиты действительно страх потеряли. Раньше «экзотика» почти полностью уходила прочь из «предзонника» и распространялась в других городах и странах – это было залогом безопасности и процветания группировок. И если теперь они стали реализовывать свой товар здесь же – значит, кто-то дал на это «добро». Кто-то действительно сильный, способный всерьез дестабилизировать обстановку в городе.

Кот вздрогнул. Так вот что имел в виду Шевцов и чего так опасался бывший начальник полиции, – взрыв преступности, вырвавшейся из Зоны в «нормальный мир». Дележка сфер влияния, борьба за новые рынки.

Война.

Кот мельком глянул в ладонь. Там оставался пакетик «дури», сунутый в нее торговцем. «Экзотика» – редкостная мерзость, от которой люди по всей стране мрут как мухи. Это только считается, что наркотик, выращенный в Зоне на «газированной глине», не вызывает привыкания и побочных эффектов. Как бы не так. Коварство этого зелья в том, что человек погибает от него не в прямую. Это до сих пор вводит в заблуждение полицию и медиков. «Экзо» вызывает настолько убедительные галлюцинации, что наркоманы сигают из окон и под машины, бросаются друг на друга и на посторонних людей, принимая тех за кошмарных монстров. Да и просто от разрыва сердца помирают, насмотревшись собственных глюков. Говорят, дохнут даже от восторга – от переизбытка положительных эмоций. В любом случае медики фиксируют смерть от чего угодно, только не от наркотика, следов которого в крови почти не остается. Страшное зелье, жуткое, а главное – не изученное толком, как и все, что из Зоны лезет. И если бандюков не остановить, страна в его потоках попросту захлебнется.

Не без труда он пробивался вперед, к стойке. В заведении царили шум и толчея, как на Новый год, ей-богу. Орала какая-то на редкость развязная музыка, а накурено было так, что вытянутая рука терялась в тумане. Зеркальный шар над головой с трудом пробивал цветными бликами мутную дымку. Вокруг шатались и отплясывали пьяные тела, хохотали девицы, и все это здорово напоминало пир во время чумы.

Помятый и взмыленный Кот добрался до стойки. Спихнул с ближайшего стула какое-то спящее тело, сел сам. Парфюмер профессиональным взглядом заметил его, подошел, поигрывая бутылкой, пододвинул стакан. Кот покачал головой: пить не хотелось совершенно. Парфюмер поманил его, склонился сам и сказал, указывая глазами куда-то влево: