Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 2 - Коллектив авторов

аналогии. Например, желая показать тревогу главного героя, вместо того чтобы описывать все стадии его страдания, мы дадим эквивалентное выражение этой тревоги в зрелище изрезанных, кавернозных гор.

Горы, моря, леса, города, толпы, войска, отряды, аэропланы часто будут нашими словами, потрясающе выразительными, – весь мир станет нашим словарём.

Например, желая показать чудное веселье, мы изобразим небольшой отряд стульев, который игриво летает вокруг огромной вешалки, пока не решится наконец прицепиться к ней. Или хотим показать злость – вдребезги разобьём гнев на вихрь жёлтых шариков. Хотим показать томление героя, который утратил веру в былой нейтралистский скептицизм – представим героя, воодушевлённо обращающегося к толпе, которому подбегающий вдруг Джованни Джолитти исподтишка запихивает в рот вилку макарон, топя его крылатое слово в томатном соусе.

Украсим диалог быстрым и симультанным показом каждого образа, который возникает в уме персонажа. Например, представляя мужчину, который говорит женщине: «Ты прекрасна как лань», – покажем лань. Или, например, если герой говорит: «Твоя светлая и свежая улыбка подобна морю, к которому спустился наконец усталый путник с высоких гор» – покажем путника, море, горы.

Таким образом, наши персонажи будут абсолютно понятны, как если бы они говорили.

2. Кинематограф поэм, речей и поэзии. Покажем чередование на экране всех заключённых в поэзии образов.

Пример: «Песнь любви» Джозуэ Кардуччи

С немецких скал, как соколы, присевших перед охотой… Покажем скалы и притаившихся соколов.

Из церквей, воздевших к небу длинные мраморные руки в молитве Господу,

Из монастырей в городах и предместьях, под звуки колокола сидящих мрачно меж редких деревьев, как кукушки, поющие о тоске и странных радостях…

Покажем церкви, которые понемногу превращаются в молящихся женщин и Господа, который свысока одобряет их, покажем монастыри, кукушек и т. д.

Пример: «Летняя песня» Джозуэ Кардуччи

Жар, всегда спящий между битвами в членах твоих, Гомер, сейчас одолевает меня: склоняю голову ко сну на берегу Скамандра, но сердце убегает от меня к Тиррену…

Покажем, как Кардуччи, оказавшийся в сумятице ахейцев, едва не падая под копыта несущихся лошадей, приветствует Гомера и идёт выпить с Аяксом в остерию Scamandro Rosso, и после третьего бокала вина его сердце, удары которого должны быть видны, выпрыгивает из одежды и летит как огромный красный мяч в залив Рапаллсё. Таким образом, мы кинематографически изобразим самые тайные движения гения.

Это высмеивание сочинений поэтов-пассеистов позволит с максимальной пользой для публики превратить самую ностальгически монотонную и жалобную поэзию в неистовые, возбуждающие и веселящие зрелища.

3. Кинематограф симультанности и взаимопроникновений различных времён и мест. Поместим в один момент-картину две или три различные картинки, одна рядом с другой.

4. Кинематограф музыкальных поисков (диссонансы, аккорды, симфонии жестов, действий, цветов, линий и т. д.).

5. Кинематограф инсценированных состояний души.

6. Кинематограф ежедневных упражнений для освобождения от логики.

7. Кинематограф драм вещей (анимированные, оживлённые, загримированные, переодетые, страстные, цивилизованные, танцующие вещи – объекты, изъятые из своего привычного окружения и помещённые в аномальные условия, которые по принципу контраста обнаруживают свою поразительную конструкцию и нечеловеческую жизнь).

8. Кинематограф витрин идей, происшествий, типов, объектов и т. д.

9. Кинематограф конгрессов, флирта, смеха, супружества гримас и мимики и т. д. Пример: большой нос, который призывает к молчанию тысячу пальцев-конгрессменов, звоня в ухо, в то время как двое усов-полицейских арестуют зуб.

10. Кинематограф ирреальных реконструкций человеческого тела.

11. Кинематограф драм несоразмерности (мужчина, испытывая жажду, вытаскивает маленькую трубочку, которая протягивается к озеру, и в один миг его осушает).

12. Кинематограф возможных драм и стратегических планов.

13. Кинематограф линейных, пластических, хроматических эквивалентов и т. д. мужчин, женщин, происшествий, мыслей, музыки, чувств, веса, запаха, шума (изобразим белыми и чёрными линиями внутренний и физический ритмы мужа, который обнаруживает измену жены и гонится за любовником, – ритм его души и ритм его ног).

14. Кинематограф слов на свободе в движении (синоптические таблицы лирических значений – драмы очеловеченных и озверённых букв – орфографические драмы – типографские драмы – геометрические драмы – числовая чувствительность и т. д.).

Живопись + скульптура + пластический динамизм + слова на свободе + шумомодуляторы + архитектура + синтетический театр = футуристский кинематограф.

Таким образом, мы разберем на части и заново скомпонуем Вселенную согласно нашим удивительным прихотям, чтобы стократ умножить силу итальянского творческого гения и его абсолютное мировое превосходство.

Ф.Т. Маринетти, Б. Корра, Э. Сеттимелли,

А. Джинна, Дж. Балла, Р. Кити

11 сентября 1916

70. Первая итальянская футуристская мебель

Сначала верили, что войны не будет, затем верили, что война принесёт нам поражение, потом верили, что, даже победив, вся страна обнищает, – и эти три трусости полностью развенчаны!

Мы, футуристы, всегда знали, что итальянцы – это первый в мире народ, и это полностью подтверждено! В Италии сегодня как никогда есть взрывная энергия лихорадочных инициатив, полных гениальности и веры. Есть люди, которые в один день заняты на двух или трёх работах, есть женщины, которые работают как мужчины, бессознательно, с подъёмом и воинственным успехом, параллельно тому, что совершают наши солдаты на фронте. В Италии сегодня как никогда путешествуют, приспосабливаясь как никогда к мучениям многих часов на жаре, без возможности сесть, на ногах, с чемоданами в проходах, с дымом в глазах, платя за билет почти вдвое больше.

Я уже писал о пробуждении итальянской промышленности и превозносил в нём национальную гордость. Я стремился говорить о ней и пробудить к ней почтение, исследуя практическую сторону, но я не мог и не хотел устраивать ей холодный экзамен. У меня, пишущего это, у вас, читающих меня итальянцев, – у нас в крови доведённая до крайности синяя дрожь нашего удивительного неба. Я чувствую в своих венах лиризм, даже когда говорю вам о башмаках… Мы действительно самый артистичный в мире народ; на нашей земле есть всё, что требуется, чтобы постоянно создавать всю поэзию, от которой никто из нас не может освободиться, в которой мы должны достичь грандиозных вершин.

Я спрошу вас, сколь огромным должно быть пробуждение Искусства, если промышленность уже обещает так много; какое подлинное возрождение искусства увидит наш век, когда рядом с нашим дарованием, которое всегда ошеломляло мир, пробуждается всё, доселе почти неизвестное? В такой момент, когда даже комья, кажется, живут своей жизнью, сваленные согнутые и в плотной колонне, как наши солдаты, когда старики, оставшиеся дома, ведут плуг уверенной рукой, по чуду воли прекратившей старчески дрожать…

В этот наш момент я осмеливаюсь предсказать вам новые дни Искусства, и пробуждение Искусства будет наибольшим чудом.

Сегодня я уже не колеблюсь пойти вам навстречу, и моя рука, уверенная и твёрдая, протягивает вам итальянское искусство, которое ещё вчера, ослабленные от слишком мирной,