Похитительница Снов - Дита Моро

и Лео самозабвенно целовались на танцполе, позабыв на о том, что находятся на виду по меньшей мере трех сотен нелюдей. Зачарованное шампанское всегда так действует на пожирателей снов — доводит до состояния эйфории, когда кажется, что весь мир принадлежит только тебе.

Лунар двинулась дальше, к темному провалу входа, который сторожили два огра-полукровки. Если она не сможет вытрясти из Орфея правду сегодня, у нее всегда будет время завтра. И послезавтра, и еще много-много дней, ведь поиск фальшивого Древнего грозил затянуться. У них нет никаких улик, никаких зацепок, только ослиное упрямство Орфея.

А на выходе она столкнулась с Косой.

Ее светловолосая макушка мелькала среди серых лиц гулей, охранников, нанятых вовсе не для красоты. Многим Коса перешла дорогу в Столице и волновалась о своей безопасности не зря. А гули… Гули служили всем, кто готов был щедро платить гнилым мясом и свернувшейся кровью.

Лунар, захмелевшая от духоты, тревоги и пары коктейлей, попыталась пробиться к контрабандистке, но гуль с мертвыми глазами оттолкнул ее в сторону. Длинные когти разорвали тонкую рубашку, вонзаясь в мягкий живот.

— Зачем к тебе приходил Орфей? — крикнула Лунар, хватаясь за выпавшую возможность. Рана была пустячная, царапина, но от боли голос испуганной взлетел вверх, перекрывая музыку и гомон.

Коса остановилась, поворачивая к ней голову. Глаза — холодные, будто дула ружья. Немногие умеют взглянуть так, что их собеседник начинает сомневаться в собственном существовании. Лунар и сама на долю секунды задалась вопросом — видит ли ее Коса? Может и нет никакой Лунар, только бледный силуэт, нарисованный мелом на крошащемся бетоне рядом с нецензурными надписями краской?

Но Коса могла удивлять. Контрабандистка наклонила голову, расплываясь в змеиной улыбке, и проронила:

— Разговаривать с тобой, все равно что разговаривать с собакой. С какой стати монстр решил, что вправе задавать мне вопросы?

Гули разразились скрипучим подобострастным смехом.

Лунар с отвращением полюбовалась на гнилые клыки и распухшие фиолетовые языки нежити, прежде чем развернуться и уйти. Унижение сочилось из каждой поры, хотелось спрятаться где-нибудь в сыром и темном месте до тех пор, пока стыд не испарится.

И кроме того, Лунар снова ощутила его — голод. Такой силы, что в голове расплылся вязкий бурый туман, требующий немедленной подпитки. Но где же в подпольном клубе найти хоть одного человека? А если таковой и обнаружится, какова вероятность, что он решит вздремнуть посреди вечеринки?

Яромил отыскал у бара, где Лунар со звериной решимостью оглядывала топлу — не подвернется ли подвыпивший маг или ведьмочка, которые бы согласились прикорнуть на ее плече? Но ей попадались только призраки, феи и оборотни — всех видов, совершенно не подходящие в пищу. Сны нежити на вкус похожи на скисшее молоко, ноль энергетической ценности и расстройство желудка после.

— Что с тобой? — зашипел он на ухо, сжимая ее запястье до боли. — Ох, милая!

От его взгляда не укрылись и синяки под глазами, и испачканная темной кровью рубашка. А Лунар еще никогда не чувствовала себя такой ничтожной и беспомощной. Ноги дрожали, руки не слушались, и полный стакан с коктейлем оказался у нее на коленях раньше, чем она успела сообразить. Ткань, вымоченная в соке и роме, неприятно липла к коже.

— Пойдем, — Яромил решительно потянул ее прочь, и Лунар последовала за ним, как загипнотизированная. Теплые пальцы, уверенно и бережно державшие ее за руку, напоминали о прошлом. И давали надежду на то, что еще не все потеряно, что они смогут…

Но чары спали, когда уже на улице за ее спиной заверещала Аврора:

— Куда ты ее тащишь?!

Лунар подняла тяжелую, горячую голову. Перед глазами все расплывалось, однако силуэт Авроры — золото и охра, — выступал из мрака огненным маяком.

А затем и вовсе “куриная слепота” пропала. Да, на ногах она еще держалась нетвердо, больше полагаясь на крепкое плечо Яромила, но в целом она была почти в порядке. Почти.

— Ей нужно поесть, — прогудел Яромил, отталкивая Лунар за спину. Раздул грудь, защищая Лунар от ее же собственных друзей, от тех, кто не дал ей сойти с ума пять лет назад, после его отъезда.

В словах Яра была здравое зерно, но Аврора, вбившая себе в голову, что Лунар с ним никуда не пойдет, не думала сдаваться.

Разгневанной фурией она в три шага оказалась рядом, а за ее спиной подтягивалась поддержка в виде настороженного Бая и Лео. Сая держалась поодаль, безуспешно отбиваясь от нападок мелкого, едва ли ей по пояс, домового, который уговаривал ее провести его на вечеринку.

— Отойди от нее, — ядовито зашипел Бай, и Лунар едва не засмеялась — впервые за долгое время Бай встал на ее сторону, даже если в защите она совершенно не нуждалась.

Атмосфера накалялась — Аврора что-то кричала Яромилу, размахивая руками. Упрекала в том, что он уехал, обвиняла в попытке похищения. Звучало, как полный бред, но что-то внутри самой Лунар протестовало против того, чтобы идти с Яромилом куда бы то ни было.

Она сделала шаг, еще один, а затем неуклюжей рыбкой вынырнула из-под его руки и прижалась к Авроре. Закрыла глаза, переводя дыхание, и голод внутри чуть присмирел, убаюканный чужим теплом и знакомым запахом духов — флердоранж и миндаль.

— Отведи меня домой.

* * *

“Утро” в Логове всегда начиналось одинаково — ближе к обеду в кухонном закутке Бай начинал сердито греметь чашками, затем истерически тарахтеть старомодная кофеварка, сопровождаемая невнятным бормотанием недовольной Саей, которую из постели выманивал запах крепкого кофе. Следом за ней подтягивался и Лео, а его видавшая виды пижама расползалась на лохмотья.

Последней с кровати поднималась Аврора. Босая и закутанная в одеяло, она сначала садилась за стол, а просыпалась уже позже.

Пожирателям снов не нужна еда или кофе, чтобы проснуться, но этот маленький ритуал каждое утро был тем, что объединяло их. Один за всех и все за одного, монстр монстра видит издалека, так же говорят?

Лунар жила в Логове несколько лет, пока не обзавелась собственным жильем. У них у всех были свои — отдельные — квартиры, дома и комнаты, но пожиратели снов предпочитали держаться как можно ближе друг к другу. Так меньше вероятность, что кого-то из них загонят, как дикое животное — веселья ради.

Все было хорошо и ровно, но все пошло прахом, когда она начала толкать с рук воспоминания на Лысой Горе. Друзья были недовольны, кое-кто откровенно зол, и что-то ей подсказывало, что Бай — самый принципиальный из них всех — до сих пор ее за