Фурцева - Леонид Млечин

Суть постановлений не всегда была понятна районному начальству. Но надо было, не рассуждая, «проводить линию».

Первого октября 1946 года заместитель заведующего организационно-инструкторским отделом МГК партии Каплан и заведующий сектором информации Подельщиков доложили Георгию Попову о «мероприятиях, проведенных в Москве в связи с постановлениями ЦК ВКП(б) о журналах „Звезда“ и „Ленинград“; о репертуаре театров и о фильме „Большая жизнь“»:

«В 14 районах г. Москвы проведено 60 закрытых партийных собраний, на которых выступило 583 человека из 3074 присутствующих. На 34 открытых партийных собраниях присутствовало 4023 человека и выступило в прениях 397 человек.

В Дзержинском, Молотовском и Фрунзенском районах проведено 7 совещаний, лекций и докладов для актива и редакционных работников, где выступило 13 человек из 1515 присутствующих… В Калининском, Кировском, Красногвардейском, Ленинском, Октябрьском, Первомайском, Пролетарском, Сокольническом, Сталинском, Таганском и Тимирязевском районах мероприятия не проводились…»

По каждому поводу райкомы рапортовали наверх о народной любви к вождю. 22 декабря 1947 года Каплан и Подельщиков доложили Попову:

«О горячей любви и об огромном доверии к Коммунистической партии, Советскому правительству, к т. Сталину говорят многозначительные записки и надписи, сделанные трудящимися г. Москвы на избирательных бюллетенях…

В них говорится: „С радостью отдаю свой голос за друга народа — за т. Сталина“; „С Вашим именем, — пишет бывший воин, — я шел в бой против немцев. Мы победили потому, что Вы были с нами всюду“; „Живите, наш дорогой отец, долгие годы“; „Милый наш Сталин, — пишет одна пожилая избирательница, — солнце наше ясное, теплое. Много, много лет Вам жизни желаю“.

Много волнующих записок и надписей на избирательных бюллетенях посвящено т. Молотову. Избиратели выражают ему благодарность за неутомимую работу на посту министра иностранных дел СССР и желают успехов в дальнейшей работе…

„От всего сердца отдаю свой голос Вам, великий дипломат т. Молотов, желаю Вам долгих лет жизни“; „Приветствую Вас, Вячеслав Михайлович! — пишет другой избиратель. — Советский народ записал в историю Ваши замечательные слова: Советский Союз не просит, а требует справедливости“».

Идеологическая атмосфера становилась все более тягостной. Заворачивали даже те гайки, которые в военные годы вынужденно ослабили. 15 февраля 1947 года политбюро утвердило проект указа президиума Верховного Совета СССР «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами». По указанию ЦК ВКП(б) антифашистский комитет советской молодежи запретил советским молодым людям переписываться с иностранной молодежью — даже из социалистических стран.

Попытки заглянуть за железный занавес — без особого на то разрешения — не позволялись даже видным чиновникам. 22 мая 1947 года заведующий отделом внешней политики ЦК партии Михаил Андреевич Суслов доложил своему начальству:

«В Министерстве угольной промышленности западных районов СССР фильмы, получаемые из английского посольства, просматривались в помещении министерства и на квартире у министра т. Засядько. Эти просмотры организовывал заместитель управляющего делами министерства член ВКП(б) Я. Шрагер, который лично поддерживал связь с английским посольством через сотрудника редакции „Британского Союзника“ советского гражданина Ю. Л. Шер…

Отдел внешней политики ЦК ВКП(б) в начале апреля с. г. сообщил о связях Министерства угольной промышленности с английским посольством в МГБ СССР (т. Питовранову). Спустя несколько дней т. Питовранов сообщил, что вышеизложенные факты подтвердились и Ю. Л. Шер арестован и в настоящее время находится под следствием».

Иначе говоря, контакты с иностранным посольством и просмотры иностранных художественных фильмов рассматривались как преступление против государства. Советские чиновники предупреждение поняли и от иностранцев шарахались как от чумных.

Десятого августа 1948 года заместитель председателя Совета министров Климент Ефремович Ворошилов подписал распоряжение правительства, разрешающее открыть двадцать восемь новых православных храмов. Это не была его инициатива, такие вопросы, разумеется, предварительно решались в политбюро. Но Сталин вдруг передумал, и 28 октября последовало постановление политбюро:

«1. Указать тов. Ворошилову на то, что он поступил неправильно, подписав распоряжения Совета Министров СССР об открытии церквей и молитвенных зданий в ряде населенных пунктов, так как такого рода распоряжения должны утверждаться Советом Министров СССР.

2. Отменить подписанные т. Ворошиловым распоряжения Совета Министров СССР…»

Только что открытые церкви закрылись. И до самой смерти Сталина ни один новый православный храм не был открыт. Более того, в 1949 году стали закрывать и ранее функционировавшие церкви. К 1953 году больше тысячи храмов передали под клубы и склады.

Внутри самого аппарата идеологическая составляющая вышла на первый план. 28 мая 1946 года Георгий Попов на совещании секретарей райкомов и председателей райисполкомов напомнил, что обязанность партийного и советского работника повышать свой теоретический уровень — читать классиков марксизма, в первую очередь труды Сталина, и уж как минимум газеты:

— Нам надо более основательно взяться за это дело. Я не знаю, дошло до вас или еще нет, что мы в Московском комитете установили часы работы — начало в десять часов утра. Конец для инструкторов в восемь часов, и всем в девять часов. Секретарям в качестве исключения разрешается до одиннадцати-двенадцати часов. Причем формулировка была такова, что это делается в целях предоставления возможности для теоретической подготовки. Рекомендуем и в райкомах установить такой порядок. От этого получается большая польза. И международное положение сейчас довольно сложное, сейчас международному положению в газете отводится полторы полосы. Значит, надо время прочитать газету, вникнуть, так что, я думаю, некоторое упорядочение работы принесет пользу, но не за счет снижения напряжения. Я должен сказать, что люди стали больше ценить время. Когда они знают, что свою работу можно растянуть до трех-четырех часов ночи, они к своему времени не так относятся, а теперь, когда у них время ограничено, когда они должны уложиться в определенное время, они больше ценят время…

Компонентом новой идеологической кампании стал насаждаемый сверху кадровый антисемитизм. Партийный аппарат очищали от евреев. Убрали из Фрунзенского райкома покровителя Фурцевой Петра Богуславского. Сотрудники аппарата ЦК в разговорах с представителями братских компартий откровенно хвастались:

— Товарищ Жданов вычистил всех евреев из аппарата Центрального комитета.

Сталинский антисемитизм был биологическим или, точнее, зоологическим. Еще оставалось некоторое количество евреев на достаточно видных постах; они вносили заметный вклад в науку, медицину, искусство. Поднятая Сталиным на вершину партийной номенклатуры малограмотная и злобная шпана в первую очередь боролась с конкурентами. Поэтому и в группу «безродных космополитов», и в группу «врачей-вредителей» включались и русские люди. Не только для того, чтобы замаскировать антисемитский характер кампании, но и для того, чтобы под шумок разделаться и с ними. В борьбе с «космополитами» выковалась сплоченная когорта профессиональных разоблачителей, как правило, бездарных людей, надеявшихся сделать карьеру за счет уничтожения коллег.