Персональный демон - Алла Холод

– Ты не права, Катюшка, – пыталась объяснить ей Лиза, – ты же ведь знаешь, что твой папа предан своей семье. Карьера и статус – это, конечно, для него очень важно, он мужчина, для него это естественно, но разве он не доказывал нам все эти годы, что семья ему все-таки важнее всего? Он заботится о дедушке, он помогает дяде Андрею, для нас с тобой он делает все, о чем мы только попросим. Он зарабатывает деньги, чтобы мы с тобой ни в чем не нуждались.

– А почему он это делает? – прищурилась Катя. – Ты никогда не задумывалась, мама? Потому что всех нас так замечательно любит? Или потому, что он всем окружающим доказывает, что он самый лучший сын, самый лучший брат, самый лучший муж и отец. Может, ему нравится, что ты одеваешься в дорогих бутиках, не потому, что тебе это приятно, а чтобы все видели и понимали его высокий уровень, и на то, чтобы доказывать всем свою значимость, ему не жалко никаких денег. И со мной то же самое: может, ему хочется, чтобы в его тусовке говорили, что дочка Краснова учится в Лондоне, потому что это еще больше повысит его собственный статус? Ты не задумывалась об этом, а, мам?

Лиза рассуждениям дочери была удивлена: надо же, ведь девочка совсем ребенок, а так глубоко пытается анализировать поступки людей.

– Не знаю, Катюша, – вздохнула Лиза, – я не думаю, что ты права. Я думаю, что папа просто нас любит и хочет, чтобы нам было хорошо. Он просто мужчина, поэтому не смог тебя понять, но ты несправедлива к нему, ведь он хороший человек. Он не способен на предательство – это главное.

Вскоре Кате предстояло узнать неприятную правду: мама ошибается.

В определенном смысле Екатерина Краснова была дочерью своего отца: если уж она поставила себе какую-то цель, то от нее не отступала. Если уж она сказала, что ей не нужны отцовские деньги, что она проживет сама, то она так и сделает. Ни она, ни отец не смогли найти правильных слов, не увидели путей к преодолению непонимания, никто не делал первого шага навстречу. И после недельного молчания Катя приступила к осуществлению своего плана. Она решила, что самый верный путь – это дать объявление в газету с предложением репетиторских услуг по обучению английскому языку. Лицей, в который ходила Катя, был привилегированным, в нем учились дети весьма успешных родителей, и параллельно можно поспрашивать у других школьников, нет ли у кого знакомых, кому требуется подтянуть ребенка по английскому. Что при этом подумают о ней одноклассники – почему это дочь такого крутого папаши подрабатывает репетиторством, – ей было плевать. Втайне ей даже хотелось, чтобы отец узнал о том, что его дочь сама зарабатывает деньги.

Через две недели упорных поисков и переговоров у Кати было уже четыре ученика, одноклассница через пару дней обещала подогнать пятого. Расписание Кати стало напряженным, но ей это нравилось, ибо давало возможность как можно реже появляться дома. Когда девочка была уже практически загружена под завязку, к ней поступило еще одно соблазнительное в материальном плане предложение: учить английскому отстающую дочурку хозяйки очень дорогого и модного городского ателье.

Ее новая нанимательница, Ирина Вениаминовна, была очень любезна, а заниматься надо было с четырнадцатилетней девочкой Ариной, которая по всем предметам успевала более или менее, а вот язык – хоть убейся – не давался ей совсем. Стороны договорились о дате и времени первой встречи, и в ближайшую среду в семнадцать ноль-ноль Катя прибыла по указанному адресу. Это был новый элитный дом в самом центре города, покупку квартиры в котором могли себе позволить лишь самые состоятельные люди. Катя позвонила, и дверь ей открыла высокая, хорошо сложенная женщина с очень приятным лицом и светлыми, заколотыми на затылке волосами.

– Здравствуйте, вы Ирина Вениаминовна? – поприветствовала женщину Катя.

– Нет, – приветливо улыбнулась блондинка, – я Ольга Викторовна, помощница по хозяйству, а ты, наверное, Катя? Проходи, Ирина Вениаминовна тебя ждет.

«Ага, домработница, – подумала Катюша, – тогда понятно, почему на ней турецкие джинсы, явно не для хозяйки модного ателье». Катя сняла полушубок, разулась, надела предложенные тапочки. Квартира ее будущих работодателей оказалась огромной и очень ухоженной, в ней было много света и цветов. Кате понравилась и уютная атмосфера квартиры, и хозяйка, и даже домработница, не очень молодая, но все еще привлекательная женщина с грустными глазами. Катя подумала, что если девочка, с которой нужно заниматься, не окажется монстром, то она обязательно здесь останется и будет приходить сюда с большим удовольствием.

Девочка оказалась непростой: на вид и по манерам – хорошенькая паинька, но вообще-то про таких говорят «оторви и брось».

– Ты меня не очень мучай, хорошо? – первым делом попытался договориться подросток.

– Не буду я тебя мучить, – пообещала Катя, – но учить язык не так уж противно. И не так сложно, кстати говоря. У меня даже свой метод есть, как разговорный натаскать, так и грамматику подтянуть. Не бойся, жива останешься.

Девочки практически сразу же нашли общий язык, первое занятие оказалось приятным для обеих, и, выходя после него на морозный январский воздух, Катюшка почему-то почувствовала себя очень хорошо. Ученики вроде все нормальные, деньги платят хорошие, родители не чванливые, не вздорные. Жить можно.

Кате особенно нравилось бывать в доме, где она учила девочку Арину.

На самом же деле на учебу интересы четырнадцатилетней Ариши распространялись в самой малой степени. У нее была своя насыщенная жизнь, подружки, поклонники, занятия восточными танцами и много чего еще, о чем родителям знать было не обязательно. Катя занималась с Аришей два раза в неделю, и каждый раз в семнадцать ноль-ноль мама Ирина Вениаминовна звонила на домашний телефон и проверяла, пришла ли Катя, готова ли к занятиям Арина. Ариша к пяти вечера на занятие не успевала никак. В пять только заканчивались законспирированные от родителей танцы, а ей нужно было еще переодеться и добраться до дома. Но Ольга Викторовна всегда отвечала, что девочки уже начали занятия. Пока Ариша бежала домой, Катя и Ольга Викторовна пили чай, угощались свежеиспеченными пирожками и домашним вареньем. Кате нравились эти чаепития, а еще больше нравилась дочка Ольги Машенька – маленький белокурый ангелочек, будто сошедший с рождественской открытки. У девочки были совсем светлые вьющие волосы, стянутые обычно в трогательный хвостик, ямочки на щеках, большие голубые глаза. Она была такой нежной и ласковой, что Катюша очень быстро к ней привязалась, со временем стала приходить раньше, а после занятия еще задерживалась с Ольгой и малышкой попить чаю. Арише это было на руку: пока Катя, увлеченная возней с Машей, засиживалась у них дома, девочка успевала сбегать по своим, одной ей известным, важным делам.

…Обстановка в доме Красновых была по-прежнему холодной, но внезапно Катю это перестало беспокоить. Она видела, что отец до сих пор обижается, что он ждет, когда дочь сделает первый шаг к примирению. И если раньше этот вопрос ее беспокоил и волновал, то сейчас почему-то перестал.

Каждый из ее родителей был погружен в свой собственный мир. Отец день и ночь пропадал на работе, мама тоже стала реже бывать дома, она замкнулась в себе, с ней что-то происходило, но что именно, Катя понять не могла. Лиза ничего не рассказывала, иногда Катя заставала мать в состоянии глубокой задумчивости. На вопросы она не отвечала, и Катя решила, что раз родителям не до нее, то нечего к ним и лезть.