Карибский кризис. 50 лет спустя - Дмитрий Язов

По мнению бывшего специального помощника президента, сам Кеннеди не собирался применять американские войска в период разразившегося кризиса для непосредственного вторжения на Кубу. Если бы у него были такие намерения, он вполне мог бы воспользоваться таким предлогом, как переброска на Кубу советских войск и ракет. Однако ничего подобного Кеннеди не предпринял.

Наконец, слово для выступления было предоставлено Ричарду Гудвину, занимавшему в свое время пост помощника президента Дж. Кеннеди и его спичрайтера. Сообщение этого немолодого улыбчивого политического деятеля с копной нестриженых курчавых волос стало в каком-то смысле сенсационным. Он рассказал о своей встрече с Эрнесто Че Геварой, проведенной по поручению американского президента в Гаване в августе 1961 года.

По словам Р. Гудвина, встреча проходила вскоре после провала операции в заливе Свиней и имела секретный характер. «Че Гевара встретил меня у входа и проводил в соседнюю комнату, – вспоминал Гудвин. – Он сел прямо на пол, я последовал его примеру, думая, не хочет ли Че Гевара „пролетаризировать“ меня». У Гудвина осталось благоприятное впечатление о Че, его чувстве юмора и обширных знаниях. «Беседа с ним, – сказал докладчик, – помогла мне разобраться во многих вопросах. Он не противоречил мне, он был слишком вежлив».

Че начал со слов благодарности в адрес Вашингтона за операцию в заливе Свиней: «Поддержка нашей власти до того не была широкой, вы же неизмеримо ее усилили». Затем, ссылаясь на то, что он выражает точку зрения кубинского правительства, Че Гевара предложил представителю Кеннеди обсудить соглашение в духе «живите сами и дайте жить другим».

Встреча представителей двух стран происходила в присутствии двух латиноамериканских дипломатов, которые выступали в качестве переводчиков, так как знания Гудвина в области испанского языка были ограниченные.

Позже, когда Р. Гудвин передал послание кубинской стороны президенту США Дж. Кеннеди, последний категорически отверг даже саму возможность обсуждения такого предложения. В то же время, как отметил докладчик, президент Кеннеди тогда «был больше зол на собственное правительство, чем на кубинцев, потому что кубинцы вынуждены были защищаться». В той ситуации «президент пытался казаться решительным и этим только усугублял ситуацию; все вокруг понимали, что он не прав, его действия вызывали негативную реакцию и Советского Союза, и остального мира».

Детали встречи американского представителя с Че оказались, как выяснилось, неизвестными даже для самого Фиделя Кастро. По просьбе последнего Гудвин привел несколько интересных деталей той беседы. Так, на прощание Че подарил Гудвину коробку гаванских сигар, которые американский гость привез президенту Кеннеди. «Ты первым должен выкурить сигару», – приказал Дж. Кеннеди, явно находясь под впечатлением разрабатывавшихся ЦРУ операций по физическому устранению Фиделя Кастро.

Эпилог встречи Гудвина и Че оказался для американского дипломата неприятным: его обвинили в секретных контактах с коммунистами и даже провели специальное расследование на уровне американского сената.

Отдельно и подробно Ричард Гудвин остановился на операции «Мангуста». Прежде всего, подчеркнул он, в ее основу были положены два ошибочных тезиса. В США недооценили масштабов революции на Кубе, не смогли распознать того, что это была не обычная борьба за власть, а борьба за ликвидацию неравенства в обществе. Одновременно в США переоценили свои собственные возможности воздействовать на обстановку. Вот в этом и был просчет: Вашингтон недооценил противника и переоценил свои возможности.

В основу операции «Мангуста», подтвердил Гудвин, был положен наиболее радикальный вариант действий, предполагавших свержение коммунистического режима на Кубе и физическое устранение Фиделя Кастро.

Вспоминая события того времени, Р. Гудвин заявил: «В ЦРУ настаивали на ликвидации президента Кастро, поскольку считали, что вся революция на Кубе зависит от его жизни. Это было глупо: в случае гибели Фиделя Кастро его место просто занял бы другой лидер. Я понимал, что даже в случае успеха этих планов нам не удалось бы избежать массового кровопролития. Куба – это Куба». Выступающий подчеркнул, что хоть он и не имел никакого отношения к выработке планов устранения Фиделя Кастро, однако они были реальностью.

В рамках операций против Кубы в ЦРУ были разработаны 35 предложений. Некоторые из них были явно оторванными от жизни, просто фантастическими. Взять тот же эпизод с попыткой отравления кубинского лидера зараженным аквалангом.

И все же операция «Мангуста» завершилась полным провалом. США не смогли причинить Кубе какого-либо серьезного ущерба. Москва начала помогать Фиделю Кастро, а Кубинская революция стала примером для других государств Латинской Америки. Этого как раз и опасались в Вашингтоне.

Политику США в отношении Кубы в начале 60-х годов Р. Гудвин назвал примером старого неоколониализма. Вместе с тем, по его словам, в Вашингтоне не было серьезных планов вооруженного вторжения на Кубу, были лишь разговоры на эту тему, обсуждение такой возможности. В случае вторжения американские эксперты предвидели большие жертвы среди мирного населения острова, что могло бы вызвать непредсказуемую реакцию в мире и ответные меры со стороны Советского Союза. Таким образом, как считает Р. Гудвин, угроза Кубе со стороны США была во многом надуманной, излишне раздутой. Однако в Гаване и в Москве тогда так не думали и предполагали самое худшее. «Куба, очевидно, почувствовала себя в опасности, – заявил он, – а русские, очевидно, тоже поверили в это. Возможно, именно в этом была одна из причин размещения на Кубе советских ракет. По крайней мере, мотивом могло быть спасение кубинских друзей. Я также считаю, что одной из причин установки ракет было стремление СССР приблизить ракеты к территории США, желание установить стратегический баланс сил в мире».

Сразу после выступления Гудвина слово взял Фидель Кастро. Он поблагодарил американского гостя за откровенность и подчеркнул главную цель конференции – уйти от идеологических споров и попытаться всем вместе восстановить реальную цепь исторических событий. «Нам нет нужды ругать друг друга и обижаться друг на друга, – отметил кубинский руководитель. – Поэтому я призываю всех высказываться искренне и откровенно. Мы должны извлечь уроки из опыта прошлого, поэтому любые недомолвки и искажения недопустимы. Наша дискуссия – это свободный обмен мнениями, каждый участник имеет право высказать свою точку зрения, никто своих мнений никому не навязывает. Каждый рассказывает о своем жизненном опыте, о том, что он видел, делал и пережил». В этом контексте, по мнению Фиделя Кастро, очень интересен и любопытен рассказ Гудвина о встрече с Че Геварой. Для кубинского руководителя этот факт оказался новым и неожиданным: документов на эту тему в кубинских архивах нет, очевидно, Че Гевара после встречи сжег запись беседы.

Фидель Кастро напомнил собравшимся участникам конференции, что каждая такая международная встреча способствует тому, что стороны лучше понимают друг друга. 30-летне Октябрьского кризиса, по словам кубинского лидера, ознаменовалось «открытием» для американцев, когда они узнали о том, что на Кубе в 1962 году было развернуто также советское тактическое ядерное оружие. «Я помню, – сказал Фидель, – как Роберт Макнамара схватился руками за голову, когда услышал об этом факте от российской делегации». Фидель театрально изобразил тот жест американского политика, вызвав тем самым оживление и улыбки на лицах гостей. Взоры всех участников обратились к Р. Макнамаре, который, откинувшись в кресле, искренне рассмеялся, вспомнив события десятилетней давности.