Станцуем, красивая? (Один день Анны Денисовны) - Алексей Тарновицкий

Но голодными не сидели: во время отлива ходили за мидиями, прочесывали пластиковой сетчатой сумкой гриву морских водорослей, отлавливая креветок. На пляже Петя с Павликом шныряли из конца конец, собирая пустые бутылки, — «детям на мороженое», как говорил Петя, имея при этом в виду Павлика и Эллу. По вечерам в четырех стенах их замечательного жилища, названного Анькой по именам детей «Петропавловской крепостью», уютно гудел примус, варилась нехитрая еда, земляной пол приятно холодил ноги, и южная ночь завистливо смотрела в окно сквозь крест-накрест прибитые доски.

Павлик вытянулся, загорел, окреп и уже спустя неделю после приезда ничем не напоминал прежнего тщедушного доходягу. Петю он боготворил, смотрел ему в рот и не отходил ни на шаг — как прежде от мамы. Что, в принципе, более чем устраивало Аньку, потому что, начиная с определенного момента, ее голова — да что там голова! — все ее существо было без остатка занято чем-то совершенно другим.

В первые же дни на пляже стало ясно, что опасения местных хозяек имели вполне реальные основания. То ли курортной атмосфере вообще свойственны отчетливые признаки борделя, то ли праздность действует на людей столь особенным образом, но воздух Евпатории буквально сочился желанием. Мужчины и женщины выглядели как с цепи сорвавшимися — в каждом взгляде читался если не призыв, то вопрос, и если не вопрос, то подавленное, загнанное глубоко внутрь, но от этого еще более сильное вожделение. Казалось, люди долгие годы просидели в одиночку на необитаемом острове и теперь, получив долгожданный отпуск, торопятся поскорей выплеснуть накопившуюся страсть, прежде чем их вернут назад, в места мучительного воздержания.

Поначалу это немало удивляло Аньку: по крайней мере, она сама, садясь в поезд на Московском вокзале, не имела в виду ничего подобного. Откуда же это взялось? Отчего существа, воспринимаемые в обыденной жизни как продавщицы, милиционеры, служащие, водопроводчики, то есть как более-менее бесполые, чтоб не сказать бесплотные функции, здесь вдруг разом преображались в женщин и мужчин, сколупнув с себя, как ненужную скорлупу, все свои повседневные профессии, звания и статусы?

Почему, едва вдохнув воздуха Евпатории, кубанский тракторист глядел на уральскую кассиршу и вдруг усматривал в ней не злобную ведьму, которая наотрез отказывается выбивать больше двух бутылок в одни руки, а манящую гетеру, блудную жрицу томительного огня, пылающего меж крутыми зовущими бедрами? Да и сама кассирша, возвращая ему игривый взгляд, видела перед собой не надоедливого нежеланного клиента, как во все прочие месяцы своих безрадостных свердловских будней, а героя потаенных снов, Тарзана с крепкой спиной и сильными руками или, пользуясь красочным выражением Эллы, «ультимативного трахаря-перехватчика».

Кстати, и сама Элла оказалась не таким уж божьим одуванчиком. Одному богу известно, как в условиях тотального Петиного надзора она ухитрялась находить себе пару, но факт: уже через несколько дней, воспользовавшись моментом, когда дети плескались в воде у берега, Элла сказала, наклонившись к Анькиному уху:

— Анечка, у меня к тебе просьба. Я тут познакомилась с одним симпатичным мужиком… ультимативный трахарь-перехватчик. В общем, нужно сегодня вечерком где-то около девяти забежать кое-куда на полчасика. Очень хочется. Ты меня прикроешь, ладно? Чтобы Петенька не волновался.

Анька оторопела: такой просьбы она ожидала меньше всего.

— Забежать кое-куда… — повторила она. — Куда именно?

Элла усмехнулась. Взгляд ее голубых глаз был неожиданно весел и остер; от былой ленивой безмятежности не осталось и следа.

— Тебе-то что за разница, подруга? — поинтересовалась она. — Выйдем вдвоем из дома на прогулку, а дальше уж я сама. Только вернуться нужно будет вместе.

Анька с сомнением пожала плечами.

— А ты не потеряешься? Эллочка, ты меня, конечно, извини, но Петя говорит…

— Мало ли что говорит Петя! — перебила ее Элла. — Пете восемь лет. Если я не потерялась до его рождения, то не потеряюсь и сейчас. И вообще… как, ты думаешь, я его родила? От святого духа?

«Действительно, — подумала Анька, — что я, дура, лезу не в свое дело? Просит человек, почему бы не помочь? Всего-то полчасика…»

Тем не менее данное Пете клятвенное обещание не оставлять маму одну продолжало тяготить Аньку, и она решила по возможности не выпускать подругу из виду. Вечером после ужина, когда мальчики увлеченно сортировали собранные за день бутылки, Элла сказала, не поднимая глаз от книжки:

— А не пройтись ли нам, Анечка? Такой чудесный вечер… Петя, Павлик, вы нас отпустите на полчаса? Мы здесь, недалеко…

— Идите, идите, — не оборачиваясь, разрешил Петя и всплеснул руками: — Павлик! Павлик, ну куда ты ее кладешь? Это ведь не из-под портвейна, это «бомба», она восемнадцать копеек стоит! Когда уже научишься?..

Из дома Элла выходила расслабленной неторопливой походкой, но на улице сразу задала быстрый темп. Теперь в ее движениях ощущалась незнакомая кошачья тягучесть, чреватая стремительным движением даже в состоянии покоя. Ночной южный город, и сам похожий на черного, пятнистого от фонарей кота, приветствовал женщин томным урчанием. Тут и там попадались влюбленные парочки: шли, прилипнув друг к дружке бедрами, целовались, сидя на скамейках, обнявшись, стояли под деревьями. Тьма потрескивала электрическими разрядами похоти.

У городского сквера Элла указала Аньке на скамейку:

— Если хочешь, можешь подождать здесь. А то и сама займись делом. Наверняка к тебе за это время кто-нибудь подвалит, и не один. У трахарей-перехватчиков сейчас лётное время… так и летят, так и летят, мотыльки окаянные… — Она огляделась вокруг и нетерпеливо притопнула ногой: — Ну, где же он, подлец?

Почти тут же послышался тихий свист. Элла улыбнулась:

— А вот и мой. Значит, встречаемся здесь же.

Она повернулась и, не оглядываясь, пошла в сторону большой группы кустов справа от аллеи. «Не хочет показывать мне своего летуна, — подумала Анька. — Видимо, у него здесь комната рядом с парком… или даже отдельная квартира, да не такая, как у нас во дворе. Потому что иначе подругу не приведешь — хозяева сожрут с потрохами…»

— Девушка, вы кого-то ждете? — на Аньку, масляно улыбаясь, смотрел незнакомый парень.

Элла оказалась права: первый «окаянный мотылек» объявился уже через минуту.

— Жду, причем не тебя, — отрезала Анька, и перехватчик, не теряя времени, двинулся дальше, к более гостеприимным аэродромам.

Зато сразу же в дальнем конце аллеи замаячил другой.

«Это что ж мне теперь, полчаса отбиваться? — ужаснулась Анька. — Ну нет, надо искать другое место… Может, вон там, у кустов, в тени?»

Да, темный пятачок рядом с теми кустами, где Элла встретилась со своим таинственным возлюбленным, вполне мог укрыть Аньку от радаров потенциальных охотников. Кроме того, оттуда была хорошо видна и полуосвещенная скамейка, что исключало опасность разминуться с вернувшейся подругой. Анька решительно пересекла аллею и, добравшись до кустов, спряталась в их густой тени.