Наблюдательница - Каролина Эрикссон

Я уже не пролистываю, а читаю. Пальцы меня не слушаются. Мне все сложнее не думать о том, что случилось со мной совсем недавно. Я была у них дома. Под кроватью лежал нож. Приглушенный звонок телефона вырывает меня из размышлений. Я вскакиваю. Где звонит? Вспоминаю, что телефон в кармане жилета, и спешу в прихожую. Петер, вспыхивает у меня в сознании. Если это Петер, плевать на все, я попрошу его приехать и никогда больше не покидать меня. Но это не Петер. Это сестра. И меня осеняет: сегодня пятница. Я совершенно об этом забыла. Я обуваю туфли и нажимаю кнопку ответа.

– Я как раз собиралась за продуктами.

– И тебе привет, – говорит сестра.

Я надеваю жилет, смотрю на часы. Осталась всего пара часов до ужина.

– Ты что-то хотела? Я имею в виду…

– Да, – отвечает она, – вообще-то да…

И делает паузу. Потом продолжает:

– Все в порядке? У тебя такой голос… Не знаю.

Я замираю и прислоняюсь к стене. Она твердая и шершавая. Если бы она могла, она бы меня оттолкнула, в этом нет никаких сомнений. Или, может, позволила бы мне упасть. Ускорила бы мое падение.

– Соседи, – слышу я свой голос. – Я была у них дома.

– Вот как? Не ожидала. С каких это пор ты такая общительная?

Я качаю головой.

– Это не то, что ты думаешь. То есть… это было…

Я пытаюсь объяснить, но слова не складываются в предложения, спотыкаются друг о друга, не образуют связь. Паузы между предложениями увеличиваются, пока я наконец не замолкаю.

– Понятно, – произносит сестра. – Я хотела сказать, что только что говорила с папой. Он позвонил, чтобы поблагодарить за открытку на день рождения. Можешь себе представить?

Я тру лицо.

– Там что-то не так, – бормочу я. – Она притворяется, что не встает с постели, но на самом деле тренируется как безумная.

– Кто?

– Вероника. Женщина из дома напротив.

Сестра стонет.

– Ладно. Ты слышала, что я сказала? Папа звонил. Открытка его порадовала! По крайней мере голос у него был радостный. И знаешь, что еще? Ты не поверишь! Лучше присядь или держись за что-нибудь. Он сказал, что они подумывают приехать сюда летом. Я его не приглашала, но, если они приедут и остановятся в отеле, мы можем встретиться, кофе выпить… Если хочешь, конечно…

– У меня плохое предчувствие. Она что-то планирует. Я в этом уверена. Но я не знаю когда и не знаю…

– Элена, прекрати!

Голос такой высокий и резкий, что я вздрагиваю. В трубке тихо. Через несколько секунд сестра заговаривает снова:

– Прости… Но мне кажется, что это помешательство на соседях не совсем нормально. Ты словно переключаешься на них вместо того, чтобы решать собственные проблемы.

Теперь вздох.

– Нам с тобой надо поговорить. Серьезно.

Я сжимаю трубку.

– Хорошо, – отвечаю я. – Мы можем начать с того, что ты расскажешь мне о том, как у вас обстоят дела с Вальтером.

Не дожидаясь ответа, я говорю, что мы скоро увидимся, и отключаюсь. Открываю дверь, чтобы идти в магазин. Но все происходит не так, как я рассчитывала.

Кто-то стоит на пороге. Кто-то держит книгу в протянутой руке.

– Вы кое-что забыли, – говорит Лео.

После секундной заминки я беру книгу, которую не решилась унести из комнаты Лео. Он благодарит и поворачивается, чтобы уйти, но я кричу ему подождать и роюсь в карманах.

– А ты забыл вот это.

Поднимаю ключ в воздух, Лео возвращается, берет его и кладет в карман.

– Это было не лучшее решение, – говорю я. Хочу сказать что-то еще, но слова не идут.

Лео пожимает плечами:

– Лучше, чем совсем его лишиться, – он поднимает глаза. – По крайней мере, мне вернули один ботинок.

Мы смотрим друг на друга. Мне так стыдно за свой поступок, что я не осмеливаюсь спросить про обстоятельства. Наверное, он чувствует мое замешательство и потому под конец сам все рассказывает, по собственной инициативе. Сперва робко, но по мере рассказа раскрывает все больше подробностей. Все начиналось с записок в учебниках и карманах, с комментариев в социальных сетях. Дебил. Прыщавый урод. Ботан. Гомик. Потом добавились толчки, издевки, надписи на шкафчике. Больше оскорблений. Отвратный. Недоумок. Омерзительный. В последнюю неделю издевательства стали невыносимыми.

Лео бросает на меня смущенный взгляд.

– Я убеждаю себя, что это пройдет, что ребятам все надоест. Стараюсь держаться подальше, но они не оставляют меня в покое. Они презирают меня за то, что я люблю читать, не занимаюсь спортом и… не встречаюсь с девушками.

Он весь заливается краской.

Во мне поднимается волна гнева и возмущения. Мне так обидно за Лео, что это чувство заслоняет все прочие мысли.

– Как долго это уже продолжается? Сколько ты уже это терпишь?

– Не так долго. Раньше у меня был друг. Я общался только с ним, но он переехал зимой, и с весны они не оставляют меня в покое.

– Мы должны что-то сделать. Так не может продолжаться. Я помогу тебе.

Я внезапно замечаю, что мои руки сжаты в кулаки. Лео тоже это замечает, и я поспешно расправляю пальцы.

– Вы ничего не сможете сделать, – качает он головой.

Мне нечего на это ответить, и я поворачиваюсь, чтобы запереть дверь.

– Мама вернулась домой недавно, – говорит Лео у меня за спиной. – Ничего не сказала, пошла прямо в спальню. И теперь лежит там на кровати, словно ничего не произошло.

Снова поворачиваюсь к нему, медленно убираю ключ в карман. Лео взмахивает руками.

– Куда она ходила? – восклицает он и скрещивает руки на груди. – Я не хочу… Я не могу сейчас идти домой…

Я застыла. Мне нужно купить продукты для ужина с сестрой. Но как я могу повернуться к нему спиной после того, что сделала, после того, как Лео доверился мне и рассказал обо всем? Как я могу вот так просто взять и уйти, оставить его, когда он так смотрит на меня?

– Пошли, – говорю я, доставая ключ. – Зайдешь ко мне ненадолго.

* * *

Я закрываю компьютер, поднимаю жалюзи и складываю разложенные книги в стопку.

– Я ненадолго, – уверяет меня Лео. – Я просто не понимаю…

Он стоит посреди кухни, руки заложены в задние карманы джинсов.

– Она сегодня выходила. Не знаю куда. Может, в центр. Но почему она тогда целыми днями лежит в постели? И говорит папе, что больна? – Он медленно качает головой и повторяет: – Я ничего не понимаю.

Я предлагаю Лео присесть, и он выбирает стул, на котором я сидела совсем недавно. Я присаживаюсь напротив. Ноги все еще онемевшие от долгого сидения, и мне с трудом удается их скрестить. Я украдкой поглядываю на Лео через стол. Неужели он так и не спросит, что я делала у него дома? Ведь, стоя внизу в прихожей, он явственно видел, что я вышла из спальни его родителей. Неужели это не показалось ему странным?