Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

«Посмотрев дальше, туда, где пересекаются Будакеси и Хидегкути, мы увидели что-то похожее на течение реки, только река была охвачена огнем. Что-то там горело очень интенсивным синим пламенем… «Не беспокойтесь, парни, наши машины достаточно большие. Итак, время 20.05, направление — туда, где горит» — с этими словами он (Элишер) сел в первый грузовик, который направился прямо в огонь… Мы успели попасть в самую неразбериху, в самое пекло. Неожиданно вперед выпрыгнул немецкий солдат с криком «Стоп!». Водители дали по тормозам, вокруг извивались полыхающие сполохи огня. Один из немцев сказал, что было много раненых, они принялись сноровисто хватать и бросать в открытый прицеп грузовика позади нас, где мы хранили несколько бочек с дизельным топливом, тела полумертвых несчастных.

Пока мы так стояли две-три минуты, в течение которых продолжалась погрузка, я посмотрел направо, в сторону улицы Будакеси, и увидел у поворота три сожженных танка… Наверное, когда эти танки получили попадание, топливо из них попало на дорогу, а потом загорелось после взрыва гранаты».

Студенты закрепились на Хювошвольде и направили патрули в сторону Сепилоны и Будадьёндьё. Один из патрулей захватил в плен двоих гражданских, которые разговаривали на русском языке; второй с помощью ручной гранаты подорвал советский танк в районе Будадьёндьё. Батальон жандармерии, который в тот же вечер собрался у Кровавого Луга (сквер Вермезё) и занял позиции у академии Бойяи, больницы Яноша и фуникулера, тоже приступил к ведению разведки.

Следуя полученным от немцев указаниям, 600 солдат батальона должны были удерживать фронт на участке 4–5 км в сторону северной окраины Будаэрша, а на следующий день — принять участие в контратаке. В восемь часов вечера студент Ласло Золнаи отправился навестить родственников в квартале Пашарет и отметил по пути царивший повсюду хаос:

«Я попробовал пройти по проспекту Олас. На всю ширину улицы растянулись массы военных, пешком и на машинах. Здесь же шли крестьяне-швабы, спасавшиеся бегством из Будакеси, в основном пешком. Свои пожитки они несли на себе. В этом повсеместном всепоглощающем потоке было невозможно обнаружить даже маленькую брешь. Испуганные крики пытавшихся спастись людей сопровождались все более громким грохотом орудийного огня и взрывами со стороны Сепилоны. Я попытался проложить себе путь, свернув на Варошмайор, но и здесь были видны целые легионы беженцев, двигавшиеся в сторону центра.

Я продолжал пробиваться вперед по одной из боковых улиц., с пистолетом в руке… Когда я вышел на площадь Марцибаньи, то вынужден был остановиться после того, как меня ослепил яркий луч света. После этого я разглядел, что вся площадь заполнена ожидающими чего-то военными.

К счастью, меня допрашивал венгерский офицер. Я сказал ему, что пытался пройти в квартал Пашарет, чтобы встретить там Рождество, но не смог найти дорогу. Он не стал требовать от меня документы, но выразил сомнение в том, что мне удастся пройти туда… потому что русские уже находятся на площади Пашарети и вскоре меня убьют по дороге либо те, либо другие».

В тот же день советское командование предприняло решительные атаки на Пештский плацдарм с целью не дать немцам перегруппировать силы. Одновременно начались регулярные обстрелы города. Командующий советской группировкой в Буде тем не менее принял решение сделать остановку в Сепилоне. У него были для этого веские причины, так как к тому моменту к Буде вышли лишь двадцать советских танков при минимальной поддержке пехоты. Уличные бои танкистам пришлось вести самостоятельно, что чревато серьезными последствиями на узких проходах между домами — это слишком рискованно. Поэтому советские войска уже успели потерять несколько своих Т-34, хотя они пока и не углублялись в город слишком далеко. Без поддержки пехоты было сомнительно, что им удастся удержать даже те кварталы Буды, которые они уже успели захватить. Различные источники объясняют это по-разному. Некоторые утверждают, что советским солдатам неожиданно навстречу попались гражданские лица с ценным имуществом и они приостановили наступление, чтобы иметь возможность пограбить. На самом деле они не останавливались для того, чтобы заняться грабежами, а, наоборот, стали грабить, потому что были вынуждены остановиться и дожидаться подхода главных сил.

Для одной группы людей более, чем для всех других, а именно для евреев, приход Красной армии означал освобождение. В отличие от военных руководство партии «Скрещенные стрелы» было застигнуто появлением советских солдат в Буде врасплох, и из-за этого многие потенциальные жертвы сумели избежать своей печальной участи. В первую очередь это, конечно, питомцы еврейского детского дома на улице Будакеси, где родители оставили их, прежде чем сами были депортированы или помещены в гетто. Ранним утром 24 декабря боевики «Скрещенных стрел» ворвались в здание и стали строить детей, однако, услышав звуки нарастающей канонады, решили отступить. Чуть позднее те дети видели, как на улицу с грохотом выкатывались первые советские танки. В то же утро молодчики из «Скрещенных стрел» объявились в детском доме на улице Михая Мункачи в Буде. Они отвели детей вместе с воспитателями, всего более 100 человек, во двор казарм Радецкого, где их уже ожидал заранее приготовленный пулемет. Однако, когда рано утром сюда дошли новости о подходе советских войск, массовое убийство решили отменить и группу отвели в гетто в VII округе. К сожалению, тысячи других евреев не дожили до советской победы. Об их судьбе будет рассказано далее.

В рождественские праздники немецким и венгерским солдатам западнее Будапешта не удалось совладать с натиском советских войск, которые наступали в северном направлении на Дунай и Эстергом. 133 танкам и 19 тысячам пехоты 3-го Украинского фронта Толбухина противостояли не более 91 танков и штурмовых орудий и примерно 3700 слабо подготовленных солдат (см. табл. 7).

24 декабря некоторые части и подразделения советских 18-го танкового и 31-го стрелкового корпусов наступали в восточном направлении на Буду, не встречая значительного сопротивления противника. Часть войск упорно продвигалась в северном направлении вдоль кромки Будских холмов. Во второй половине дня наступавшая из Пати 32-я механизированная бригада на подступах к Буде вышла к Пербалю и Току; передовой батальон 110-й танковой бригады занял Тиннье; 181-я танковая бригада пересекла границу графства Комаром-Эстергом у Сомора, а 170-я танковая бригада прорывалась к Байне. К вечеру авангарды вышли к Ясфалу, а головные танки огнем орудий уничтожили паровоз последнего поезда из Эстергома в Будапешт, заставив пассажиров разбежаться в поисках убежища по близлежащему поселку. К ночи дорога на Вену находилась под периодическим обстрелом в районе Пилишфёрёшвара, где зловещие отблески советских сигнальных ракет освещали хаотическое движение сталкивающихся друг с другом машин, уезжавших прочь от таможенного пункта Ирём и вынужденных повернуть обратно на Пилишфёрёшвар.

Рано утром 25 декабря один из флангов советских танковых частей достиг Татабаньи, Тарьана, Сомора, Дага и Чольнока. Остальные, продвигаясь на север, пересекли железную дорогу Будапешт — Эстергом примерно на пол-пути между городами. После этого большая часть войск продолжила наступать на Дорог, в то время как правое крыло наступающих развернулось на восток в направлении на населенные пункты округа Пилиш и к излучине Дуная. В семь часов утра правое крыло наступающих практически без сопротивления заняло Пилишчабу, после чего продолжило наступать через лесистые горы на Пилишфёрёшвар. Вечером танки вошли в Пилишсентиван, а еще через несколько часов перерезали мощенную щебнем дорогу, которая вела из Помаза через Пилишсенкерешт в Эстергом; той же ночью некоторым подразделениям удалось вклиниться и в сам Пилишфёрёшвар. На юго-восточной окраине Дорога наступление 170-й советской танковой бригады до вечера сдерживали немецкое зенитное орудие и несколько венгерских штурмовых орудий. Танкисты потеряли 4 танка Т-34. После того как были захвачены несколько поселков западнее Дорога еще днем, к 19.30 в руках Красной армии оказался и сам Дорог, на железнодорожной станции которого были брошены несколько сот вагонов с имуществом.