Любовь, опять любовь - Дорис Лессинг

И Жюли с матерью исполняют дуэтом: «Если бы он меня поцеловал, это был бы мой первый поцелуй». Под трубадур- скую музыку первого периода, похожую на блюз.

При этаком множестве молодых офицеров поцелуй для Жюли вряд ли оставался к тому времени таинством непостижимым. Сара сунула Генри записку, призывая к осторожности, ибо этот дуэт может вызвать смех зала. Он наклонил в ее сторону страницу своего экземпляра. Рядом с сомнительным дуэтом уже стояла его пометка: «Смех в зале!» И подчеркнуто.

— А пусть их смеются, я не против, — улыбнулся он улыбкой, иллюстрирующей реакцию зала.

Пока что вместо зала смеялись исполнители. В том числе и во время дуэта, который проговаривался, а не пелся. Генри призвал к порядку, все потрезвели, и далее страстные слова подавались заупокойным тоном в темпе похоронного марша. На лицах постепенно проступало отчаяние. Послышался чей-то тяжкий вздох.

— Точно, — сказал Генри. — Так дело не пойдет. Нужна музыка.

Из них уже сковалась группа, семья, частично по причине искреннего интереса к пьесе, частично из-за горячительного влияния энергии Генри. Ими уже овладело единение заговорщиков, убежденное «мы против всего мира», рожденное ранимостью актеров критикой и критиканством, часто пристрастным, ленивым, несправедливым. Внешний мир — они, здесь — мы, и мы должны их покорить. И уже выковалась вера в победу. Такова атмосфера «Жюли Вэрон».

Мы запросто, без оглядки присоединяемся к той или иной группе, религиозной, политической, театральной, философской — любой. Групповщина — один из наиболее сильных колдовских дурманов, заряженных возможностями добра или зла, но чаще всего лишь иллюзиями. Конечно, Сару не назовешь новичком в театральной среде, она дышала специфической атмосферой кулис, но обычно она как бы порхала от задачи к задаче, а в этот раз написала целую пьесу по материалам, с которыми возилась месяцами, по дневникам, с использованием музыки; затем занималась подбором действующих лиц, затем начались репетиции. Она не отвлекалась больше на другие постановки, всосалась в «Жюли Вэрон», стала ее частью, жила с нею днями и ночами.

Мелкие неувязки проходили незамеченными на фоне бурной деятельности, поглощались потоком активности, нетипичным на столь ранней стадии постановки. Долго ждали музыкантов /Зал для репетиций не отличался особыми достоинствами. Слишком большой, гулкий, не давал возможности судить, как голоса будут звучать на сцене. Даже при самом ярком солнце мрачный. От верхнего окна до пола сияла одинокая световая колонна, выявляя пыль, как будто в водяном столбе плавала какая-то взвесь, ил да водоросли.

— По нему можно взобраться до Господа, — сострил Генри, изображая карабкание по столбу под смех окружающих и под свой собственный. И снова смех, когда колонна света, двигающаяся под действием вращения Земли, застигает Поля и Жюли в момент, когда они тайком — хотя мать им не обмануть, она все знает, — во тьме ночи сбегают из дома. Световой столб, как указующий перст Всевышнего, настигает беглецов.

После чтения Сара и Стивен направились в ресторан с Генри Бисли, чтобы получше познакомиться. И как-то получилось, что с ними увязался неприглашенный лейтенант Поль, то есть Билл Коллинз. И в ресторане он сел не с остальными, уже поглощавшими там свой ланч, а пристроился к ним четвертым. Сара не уделяла молодому нахалу особенного внимания, потому что все время беседовала с Генри. Вполне устраивал он Сару как режиссер, голова у него работала — и Сара видела, что Стивен разделяет ее мнение. Память отличная, материал знал вдоль и поперек, да еще и бездна юмора. Где он, там смеются. Сара и Стивен не составляли исключения, хотя Стивен, когда смеялся, казалось, сам этому удивлялся. Стивен, впрочем, долго с ними не просидел. Элизабет устроила очередной концерт музыки эпохи Тюдоров, на этот раз с танцами — с энергичными, атлетичными современными танцами. Стивену такое сочетание не слишком понравилось, но, в общем-то, ему было все равно.

— Конечно, Элизабет бы ничего мне не сказала, если б я не появился, — оправдывался он перед Сарой, — но чувствовала бы, что я ее подвел. И была бы права.

Уходить ему не хотелось. И Саре очень не хотелось, чтобы Стивен уходил. Она даже удивилась, насколько сильно она переживала, когда он ушел. Генри отозвали к другому столу, где он принялся что-то растолковывать Эндрю Стеду. Сара осталась с Биллом, уплетающим ланч за обе щеки. Генри кроме салата почти ничего не съел. Стивен тоже еще почти ни к чему не прикоснулся. Глядя на Билла, она представляла себе проголодавшегося школьника. Или волчонка. Сколько ему, этому Биллу? Двадцать шесть, что ли? А по развитию и того меньше. Этот юный аппетит улыбочками не замаскируешь. Сару отвлек раздавшийся сзади хохот, она повернула туда голову. Билл тут же принял меры, чтобы вернуть ее внимание.

— Знаете, Сара, эта роль — настоящая роль — для меня много значит. Надо было много… Да вы кушайте, кушайте…

Снова смех. Мэри рассказывает какую-то байку про Соню.

— …Два ножа на сиденье.

— Ножи? — Это Ричард.

— Хирургические ножи. Типа скальпелей.

Там все еще смеются, а Ричард осуждающим тоном замечает:

— Такому грех радоваться. — И тоже хохочет. — Все ж поделом ему, паразиту.

— Сара, — проникновенно вступает Билл, гипнотизируя ее своими прекрасными глазами. — Я рядом с вами чувствую себя как-то по-домашнему. Впервые я ощутил это во время распределения ролей, но сейчас… — Лицо Билла изобразило полноту чувств. Она улыбнулась ему.

— Мне пора, Билл.

Он искренне расстроился, губы надул. Как малое дитя. Сара прошла мимо стола, за которым сидела Мэри, одарила всех общей уАыбкой.

— Мэри, позвони мне вечерком.

Билл тут же подсел к Мэри. Сара оплатила счет, обернулась. Билл сидел, выпрямив спину, как кол проглотил. Словно подросток, в котором борются угрюмый недотрога и ласковый щенок. Генри перегнулся через стол и что-то отметил карандашом в тетрадке Ричарда. Сара встретила его мрачный взгляд.

Вечером чувства к Стивену натолкнули ее на мысли о брате. Ничего нового. Хэл — любимчик матери, она с этим смирилась, не протестовала, не бунтовала. Во всяком случае, не помнила, чтобы когда-то против этого возражала. С момента его рождения она отступила на второй план. Что ж, справедливость и в семье отнюдь не всегда в почете. Она брата не любила, он ей никогда не нравился. А сейчас впервые в жизни поняла, как много потеряла. Место черной дыры… ну, серой дыры… в жизни ее могло занять что-то теплое, уютное. Вместо сдержанности и самоконтроля при встречах с братом могла бы появляться улыбка… как при мысли о Стивене. Вот как сейчас. Сара почувствовала улыбку на лице.

Мэри позвонила довольно поздно. Прежде всего сообщила, что у матери ее отнялась нога, возможно, не окончательно. Такое при рассеянном склерозе не редкость. С учетом ее напряженного репетиционного графика придется нанять кого- то, кто бы навещал больную дважды в день. Она не подчеркивала тему финансовых трудностей, Сара тоже не выделяла тему денег. Их оклады должны возрасти. Все четверо всегда получали меньше, чем требовали, но теперь «Жюли Вэрон» привлекла существенное финансовое вливание… В общем, это подразумевалось по умолчанию.