Кто в чемодане живет? - Дарья Донцова

– Ваня! Ну ты зажег! Гони вон дуру с эпилятором. Умираю! Нереальная ржака! У тебя вид! Давно так не веселился.

В конце концов ко мне вернулось самообладание вкупе с воспитанием и воспоминанием, что я хозяин дома.

– Пойдемте ужинать.

И тут входная дверь распахнулась, появился Генри.

– Добрый вечер, Иван Павлович, – сказал Дюпре, снимая ботинки.

Я понял, что стою перед гостем в расхристанном виде, и стал запихивать рубашку в брюки.

– Здравствуйте.

– У вас аллергия, – сочувственно заметил гость, – половина лица бордовая, сейчас принесу прекрасные гомеопатические таблетки…

Из комнаты, которую временно занимал сын Анны, раздались грохот и визг. Генри бросился в коридор, я поспешил за ним, за мной скакали Василий и Борис.

Дюпре первым ухитрился прошмыгнуть в спальню, я, забыв о вежливости, ворвался за ним и оцепенел. На кровати стояла пухленькая девица, одетая только в крохотные трусики.

– Там! – закричала она. – Крыса!

– А вот и баба, – обрадовался Бурмакин, – говорил же: не ври, Ваня!

– Кто вы? – выпалил я. – Как попали в мой дом?

– Ну, Ваня, ты прямо крейсер «Варяг», тону, но не сдаюсь, – еще сильней развеселился Бурмакин, – успокойся, мне плевать, с кем ты спишь. И, ей-богу, лучше, что у тебя девка, а то уж я решил, что вы с Борей сладкие персики.

– Крыса, крыса, крыса, – перешла в диапазон ультразвука незнакомка, – она меня сожрет! А-а-а-а! Милый! Убей ее!

– Кого, дорогая? – уточнил Генри.

– Вы знакомы с девушкой? – уточнил Борис.

«Милый» отвел глаза в сторону.

– Господа! Надеюсь, вы отнесетесь с пониманием. Разрешите представить вам…

– Крыса! Крыса! – верещала девица.

– В нашем доме грызунов нет, – отрезал секретарь.

Толстушка показала пальцем на пол у окна:

– Там, значит, бабочка сидит?

Я повернул голову.

– Крыса!

– Сами вы шушеры, – с обидой в голосе заявил Василий, приблизился к грызуну и взял его на руки, – это Мотя, шиншилла. Она одна дома оставаться не любит, поэтому если мне не надо на работу, то я стараюсь носить ее с собой. Мотя обычно спит в сумке, а сегодня проснулась и вылезла.

– Она меня сожрет, – уже тише повторила девушка.

Бурмакин смерил незнакомку взглядом.

– Не, Мотя столько мяса за раз не схомячит, в тебе, похоже, килограммов семьдесят веса. И вообще, она вегетарианка.

Я почувствовал приближение приступа мигрени и решил навести хоть какой порядок в доме.

– Господа! Пойдемте в столовую. Дама оденется и присоединится к нам.

Девица прикрылась руками и заорала:

– Не смотрите на меня!

– Была бы охота, – фыркнул Василий, – не очень привлекательное зрелище! Не люблю жирных.

Я глянул на Генри.

– Соблаговолите разъяснить происходящее.

– Сейчас, – смутился Дюпре, – перед вами моя невеста, Мотя.

Крыса, возлежавшая на руках Бурмакина, подняла голову и пискнула. Василий нежно погладил ее по спине.

– Понимаю твое волнение. Не нервничай. Я люблю только тебя. Видишь, как бывает, ты Мотя, и она тоже. Фигня, однако.

Через полчаса, когда Генри замолчал, я целиком и полностью разобрался в ситуации.

Господин Дюпре не птица говорун, и он совсем не ловелас. С ходу заводить знакомство с девушками у сына Анны не получается, он конфузится, начинает спотыкаться на каждом слове. А еще Генри хочет, чтобы его полюбили просто как мужчину, а не как представителя древнего, богатого рода Дюпре. В последнем случае не понятно, что привлекло женщину: ты сам или твой капитал. Дочери подруг матери Генри абсолютно не нравятся, они манерны, слишком хорошо воспитаны, скорее всего, укладываются спать в перчатках и шляпках с вуалью. Господину Дюпре по душе простые веселые девушки, его не смущает, что они режут ножом рубленую котлету и не могут по каждому поводу цитировать Шекспира. Генри неоднократно пытался познакомиться с представительницами низшего класса общества, но все они через пять-десять минут общения с незнакомцем, который угостил их в баре бокалом вина, корчили рожи и убегали. Один раз Дюпре схватил за руку симпатичную девушку, когда та собралась уходить, и спросил:

– Объясни, почему я тебе не понравился?

Блондинка фыркнула.

– Сразу понятно, ищешь развлечение на вечерок. И ведешь себя странно, молчишь, улыбаешься. Реально маньяк. По телику таких в сериалах показывают.

– У меня серьезные намерения, – возразил Дюпре, – я хочу жениться на хорошей девушке.

– Так тебе, богатому, родня и разрешит бедную в дом привести, – отрезала девица.

– С чего вы взяли, что у меня много денег? – изумился сын Анны, который специально приобрел для таких свиданий одежду в дешевом магазине.

– Шмотье дерьмовое, – кивнула девушка, – а ботинки дорогущие, пахнешь одеколоном ценой в мою зарплату, зубы у крутого дантиста сделаны, стрижка не за копейки… Лучше не устраивай цирк с рубашкой и брюками. Хочешь совет? Ищи бабу в Сети, там хоть обоврись, поймать трудно. Обычно все мужики брешут, что они султаны Брунея. Нищего парня в обмане не заподозрят! Подумают: честный кретин!

И Генри стал осваивать темный мир интернета. Именно там он познакомился с москвичкой Мотей и через полгода общения понял: наконец-то нашел любимую. Матрена ни разу не спросила Дюпре о его доходах. Ее волновало другое: какие книги он любит, что за фильмы смотрит, как относится к животным, верит ли в Бога… У Моти были схожие интересы: она проводила свободное время с книгой, помогала раздавать обеды в столовой для бездомных. В конце концов Генри признался, что он член семьи Дюпре, и получил в ответ:

– Простите, впервые о вас слышу. А я пиар-специалист, работала в компании, производящей одеяла, она разорилась, сейчас бегаю в кафе официанткой, мне нравится кормить людей, развлекать их.

В конце концов они решили встретиться. Генри пригласил Мотю в свою страну, но та отказалась: нет денег на поездку, и визу ей, одинокой молодой девушке, без родни, собственного жилья и хорошей зарплаты, не дадут.

– Я все устрою, – пообещал Генри, – гостиница и билеты за мой счет.

– Не обижайся, но нет! – написала Матрена. – У меня жизненный принцип: сама себе на конфеты зарабатываю. Нет денег? Нет шоколадок. Отсутствие их только моя проблема. Если приедешь сам в Москву, буду счастлива.

Генри стал размышлять, каким образом уговорить Анну отпустить его в Россию, и тут вдруг мать сама велела:

– Милый, собирайся, летим на мою родину. Хочу выбрать в невестки хорошую русскую девушку.