История руссов. Славяне или норманны? - Сергей Лесной

Если же послы были шведами, хотевшими обмануть Людовика, то могли ли они быть такими идиотами, чтобы прикрываться самым одиозным именем? Уж если они хотели обмануть Людовика, то они должны были назваться племенем, ничего общего со скандинавскими не имеющим. Но если это так, то это значит, что «Рос» ни в коем случае не скандинавы. Наконец, если послы действительно были обманщиками, то в этом обмане должен был быть замешан и сам император Феофил, снабдивший их рекомендательным письмом, — опять явная нелепость.

Кстати, добавим, что в дискуссии о послах 839 года нашлись и такие умники, которые предполагали, что и послы не были послы, а купцы, прикрывавшиеся именем послов и желавшие воспользоваться дипломатическими привилегиями, — мысль, заставляющая признать, что и в Царьграде, и в Ингельгейме оба императора и все их служащие были круглыми дураками, что в древности не было ни верительных грамот, ни печатей (о которых мы находим упоминание в самых первых договорах Руси с Византией!).

Это предположение говорит не только о низком уровне умственных способностей у лиц, его высказывавших, но и о том, что такое предположение имело скорее смысл запутать вопрос, создавши своего рода дымовую завесу, когда спорят не об основном, а совершенно второстепенном, а основной вопрос остается нерешенным.

Остается единственно возможное, и вместе с тем правильное, объяснение случившегося: послы по национальности были шведы, но представляли собой в переговорах с Византией народ «Рос», т. е. Киевскую Русь, поэтому они и говорили о себе, что они послы от народа «Рос». И в дальнейшем мы не раз встречаем скандинавов в переговорах с Византией (Карла, Ингельда и др.), говорящих: «Мы — от рода русского».

Совершенно естественно, что скандинавы, ездившие повсюду и знавшие пути и языки, ездили в Царьград послами Руси, которая была соседкой Византии и с которой торговля поддерживалась из тьмы веков.

Представлять же Скандинавию в переговорах с Византией они не могли уже потому, что огромное расстояние, отделявшее Византию от Скандинавии, трудность пути, несовершенство тогдашних способов передвижения и т. д. почти совершенно изолировали эти страны друг от друга. Мы вообще не знаем ни одного договора между этими странами за все время их существования (исключая, конечно, современную эпоху).

Далее (что особенно интересно для уяснения психологии норманистов), многие усиленно подчеркивают влияние скандинавов на Киевскую Русь, они настаивают, что чуть ли не все послы руссов в переговорах 907, 912 и 945 годов были скандинавы, но когда речь заходит о переговорах 839 года, то они решительно устраняют славян и считают, что они на этот раз представляли самих себя и даже назывались Русью! Подумали ли норманисты, что для заключения дружественного договора между Скандинавией и Византией должны были быть какие-то реальные (материальные, экономические, политические и т. д.) предпосылки?

На самом деле все события: 839, 860, 867, 907, 912 и 945 годов были единой, действительной и вместе с тем логической цепью, показывающей, что Киевская Русь по крайней мере на протяжении столетия пользовалась то дипломатической, то военной помощью скандинавов. Можно сказать с уверенностью, что в этой цепи были и иные звенья, но история не сохранила нам их следов, но кое-что, вероятно, еще будет найдено.

Одно из таких посольств Руси (конечно, не первое) в 839 году не могло вернуться в Киев из-за перехваченного врагами Руси пути через Днепр и пыталось вернуться домой круговым путем, очевидно по Дунаю.

В Ингельгейме послы, будучи представлены, как «россы», конечно, разговаривали между собой на родном языке, т. е. по-шведски, чем и возбудили подозрение, что они лазутчики. Как следствие, Людовик задержал их для дальнейшего выяснения дела. Очевидно, выяснение установило, что послы действительно от «народа Рос», и их отпустили, иначе Пруденций упомянул бы о поимке лазутчиков-норманнов.

Все просто и понятно, и прежде всего то, что народ «Рос» ни в коем случае не был скандинавским.

Норманисты, далее, злонамеренно умолчали, что в 867 году, после карательной экспедиции руссов на Царьград, Василий Македонец, воцарившийся на месте убитого им Михаила III, посылал послов с дарами в Русь «для возобновления бывших договоров».

За нарушение договора Михаилом III Византия была жестоко наказана еще в 860 году (по другим данным, в 865 году). Какой же это был договор?

Да, очевидно, именно тот (или близкий к нему), который заключил с Русью в 839 году его отец Феофил!

Таким образом, послы Руси в 839 году, что ездили в Царьград для заключения дружбы с Византией, не висят где-то в воздухе, а являются органическим звеном событий, связывавших Русь с Византией еще издавна, задолго до появления Рюрика на сцене на севере.

Таким образом, Русь (и именно под этим именем!) была отлично и издавна известна в Византии, если еще в 839 году с ней заключали официально договор двух держав. Поскольку, однако, отношения Руси с Византией протекали мирно, нормально, они не нашли должного отражения в истории, которая излагает главным образом катаклизмы в жизни наций. Это не значит, однако, что Руси в Византии не знали. Уже Фотий, называя их «варварами», дает довольно точный очерк того, что представляли собой руссы того времени.

Что народ «Рос» был славянами, а не скандинавами, видно также из того, что их вождя, согласно Вертинской летописи, они называли «хаканом». Мы знаем положительно, что почетный титул «хакана» или «кагана» употреблялся на Руси даже до конца XII века (см., напр., «Слово о полку Игореве», «Слово о благодати» митрополита Илариона). Это был отголосок хазарского влияния. Когда-то Русь была в подчинении у Хазарского каганата (именно Киевская Русь), этот почетный титул для князя дошел в своем употреблении почти до XIII века. Естественно, что в 839 году хазарское влияние было гораздо сильнее.

Спросим, однако, норманистов: звался ли когда-нибудь в Скандинавии вождь «хаканом»? Конечно, нет!

Карамзин, будучи норманистом, усмотрел в слове «chacanus» просто имя скандинавского князя Hacon’а, но на это имеется ряд существенных возражений: 1) филологическое: в слове «хакан» или «каган» (в его иной огласовке) имеются два «а»; в слове «Гакон» мы имеем «а» и «о», 2) историческое: Карамзин не доказал ничем, что в 839 году в Скандинавии княжил какой-нибудь Гакон и что он посылал в Византию мирное посольство, 3) грамматическое: выражение — «quos rex illorum Chaccanus vocabulo» показывает своей конструкцией, что речь идет не о личном имени, а о титуле, 4) логическое: при существовании между Людовиком и норманнами плохих отношений называть своего норманского короля Гакона было по меньшей мере неосторожно, а то и просто глупо.

Что «хакон» не был Гаконом, настолько ясно, что даже такой норманист, как Томсен, решительно отрицает такое понимание.

Некоторых может смутить то, что имеется перестановка слогов в словах «хакон», «хаган», «каган», что, мол, эти слова разные. Подобное явление встречается часто, в особенности если слова произносятся разными народами (у каждого свои законы фонетики).