Гнев духов - Александр Прозоров

Охотник сунул его внутрь лодки, приподнял корму, выводя свое сооружение на воду целиком, придержал, стоя рядом по колено в воде… Глубоко вздохнул и шагнул внутрь, нащупывая ногой прочные слеги, тут же сел, удерживаясь руками за борта.

Лодка не перевернулась, не потекла и даже ни разу нигде не хрустнула! Могучий Саблезуб осторожно качнулся с боку на бок. Огромный берестяной короб послушно зашатался из стороны в сторону и снова выпрямился.

— Кажись, не переворачивается, — облегченно перевел дух Камыш.

Он нащупал весло, опустил за борт, несколько раз гребнул, поворачивая носом к селению. Большая Река отнесла его уже довольно далеко, и он поторопился доплыть обратно, работая изо всех сил. Это испытание его пирога тоже уверенно выдержала: не потекла, не разломилась, не перевернулась. Нигде ничего не разошлось и не полопалось. Осталось только одно: Могучий Саблезуб поелозил ногами по дну, прощупывая слеги, оперся на борт, осторожно поднялся, полусогнувшись, на ноги. Чуть выждал, отпустил борта, выпрямился во весь рост и высоко вскинул руки над головой:

— Де-е-ержит!!!

И как назло, именно сейчас, в миг его удачи — ни на берегу, ни выше в поселке не было ни единого человека. Кроме Мощного Волка, конечно же. Но тот вроде особо не удивился:

— Коли так, пусть весло у тебя пока останется, — сказал он. — Пока еще Лунная лодка высохнет. Может статься, до того дня я еще вырезать успею. Деревяшки, вон, есть…

Он пнул ногой половину расколотого бревна, подумал, потом вдруг поднял его, нацелил скребок и принялся откалывать новую тесовую доску. Видно, решил не откладывать на потом.

У берега Могучий Саблезуб спрыгнул в воду, приподнял нос пироги, вынес его далеко на берег — тащить волоком все же было страшно. Быстро и решительно поднялся к дому. Золотая Тень сидела возле входа и поленом монотонно остукивала на камне длинные стебли жухлой прошлогодней крапивы. Готовила дратву для ниток. Пухлик старательно ловил пастью мечущиеся из стороны в сторону гибкие макушки, но безуспешно.

— Когда ты только успела стебли собрать? — удивился ее хозяйственности охотник. — Я и не заметил, когда ты уходила.

— Так ты занял был, Камыш.

— Потом доделаешь, Золотая Тень, — расплылся в довольной улыбке Могучий Саблезуб. — Собирайся, мы едем на охоту!

— Со мной? — вскинула брови девочка.

— С тобой, — решительно кивнул охотник. — Сама видишь, нет никого больше.

— Недавно Черный Стриж проходил. Беседующий-с-Небом с Вечерней Звездой и Быстрой Синицей за священную иву куда-то отправились.

— Ну и что? — отмахнулся он. — Ты единственная, кто мне верил. Вот с тобой и поплыву. Ты моя жена, и я не хочу расставаться с тобой ни на день!

— Ты сделал?! — У девочки даже глаза округлились. — Ты все-таки ее сделал? Конечно, поплыву! — Она вскочила. — Это сейчас уберу, сушеное мясо уже развешено, а то, что сегодня варила… С собой возьму.

— Да, живое мясо надо сейчас быстренько…

— Я те дам! Не тронь! — погрозила девочка маленьким кулачком.

— А куда мы его денем? — отступил перед неожиданным отпором Могучий Саблезуб. — Ну, давай тогда Мощному Волку отдадим, пусть он съест.

— Никто тебя не съест, маленький, — подхватила Пухлика Золотая Тень и спрятала за спину. — Нечего тут, не голодаем. Пусть с нами едет!

— Да мы там свежего мяса набьем!

— Вот и нечего к нему руки тянуть! Он еще маленький!

— Маленькие вкуснее.

— Только тронь! — опять погрозила ему кулаком Золотая Тень. — Пухлик, пошли со мной собираться. А то Камыш сегодня какой-то некормленый. А ты лучше отвара выпей, чем маленьких обижать!

Юный охотник спорить не стал. Для этого у него было слишком хорошее настроение. Спустившись вслед за девочкой, он скатал с полки мат вместе с волчьими шкурами — тигриную оставил, слишком уж большая, — закинул на плечо, отнес к лодке. Вернулся за оружием и петлями, тоже уложил в пирогу. Насыпал полную трутницу сухих гнилушек, скатил в нее уголек из почти прогоревшего очага, закрыл крышкой. Золотая Тень забрала с собой только три корца, один из которых уже был с едой, пару скребков и одно ведро, первой побежала к берегу — и ахнула, еще даже не спустившись вниз:

— Какая она громадная! Неужели ты сделал ее сам, один?!

— Сделал! И теперь мы можем кататься куда угодно и сколько захотим… Но старайся наступать только на слеги.

Они спустились на пляж. Могучий Саблезуб бережно спрятал трутницу между матом и подстилкой, Золотая Тень подхватила трусящего по песку щенка, поставила внутрь. Камыш улыбнулся, неожиданно подхватил девочку на руки, вошел в воду, усадил на корму. Затем приподнял нос, вывел пирогу на открытую воду и запрыгнул внутрь.

— Вы уплываете тайно? — спросил Мощный Волк, не поднимая головы. Вокруг него успело насыпаться щепы и стружки уже по щиколотку. — Или мне сказать, что я вас видел, когда родители забеспокоятся?

— Мы ушли на охоту! — вскинул руку Саблезуб. — К Мохнатому озеру! Вернемся через день или два. Удачи тебе, дядя Волк!

Новенькая пирога на удивление легко скользила по воде. Почти как обычная долбленка. С боку на бок не переваливалась, встречными волнами не захлестывалась, нигде пока не подтекала. Постепенно юный охотник перестал беспокоиться и все больше смотрел по сторонам. Они с Золотой Тенью скатывались вниз по течению и потому мчались со стремительностью брошенного гарпуна. Сосны, липы, устья ручейков мелькали по сторонам. Застигнутые врасплох жирные утки, недовольно крякая, поднимались на крыло. Позади осталась одна излучина, вторая. Перед третьей охотник опустил весло и даже подгреб назад, замедляя бег, повернул к северному берегу, вглядываясь в кусты.

— Большой Кот? — тревожно прошептала девочка.

— Нет, котов здесь никто больше не замечал после нашего возвращения, — ответил охотник. — Ни котов, ни следов… А-а, вот она, протока. Мы тут с отцом когда-то косуль скрадывали. Добычливое место!

Он повернул прямо в кустарник, над которым накренилась древняя могучая липа, носом раздвинул прибрежный камыш. Лодка скользнула над близким желтым песчаным дном, пробралась под кроной и оказалась в речушке шириной всего в десяток шагов. Плыть приходилось осторожно: поперек русла тут и там лежали поваленные деревья, иногда даже полупогруженные в воду. Могучий Саблезуб постоянно поворачивал то вправо, то влево, выискивая щели, через которые можно протиснуться дальше. По бересте на днище несколько раз угрожающе проскрежетали сучья топляка. Охотник даже дыхание затаил — но пирога выдержала, не порвалась.

— Нам здесь не пройти, Камыш! — повернулась к нему девочка.

— Она только при впадении такая, — облизнув пересохшие от волнения губы, ответил охотник. — Тут берега высокие. Дальше легче будет.

После двух поворотов русла его предсказание сбылось: лес по сторонам стал светлее, берега протоки раздались, по краям заколосился камыш и рогоз, закачались кувшинки с ослепительно-белыми цветками. Изредка между кронами осин, ольхи и березок до лодки даже пробивался солнечный свет, согревая путников. Спрятанная от ветра, гладкая и тихая вода отражала в себе весь окружающий мир. Могучий Саблезуб, невольно оберегая этот покой и безмятежность, никуда не спешил, мягко опуская весло в воду, делая плавный гребок, а потом так же тихо и осторожно его вынимая.